Рокуэлл Кент - В диком краю (Дневник мирных приключений на Аляске)
Полночь. Я только что кончил удавшийся рисунок. Лампа почти догорела до своей обычной низшей точки, вчера мне пришлось наливать керосин дважды! При помощи часов и лампы я обнаружил, что эти ночи, когда я так засиживался, работая до какого-нибудь глухого часа, и в самом деле очень долгие. Укладывался я при этом после двух или трех, но вставал позже. Сегодня закончил небольшую картину для Олсона, то же самое сделал и Рокуэлл. Я забыл об этом, перечисляя подарки. На моей картине собственной персоной изображен король этого острова, шествующий кормить коз, в то время как Билли, поднявшись на задние ноги, пытается на ходу стащить корм. Рокуэлл тоже нарисовал Олсона в окружении коз, но настроенных более мирно. На заднем плане его избушка. Жаль, что нечего больше подарить доброму старику. Во всяком случае он будет участвовать в нашем праздничном обеде.
Сочельник
Мы убрали в доме, все лишнее с полу подняли на полки, что можно, повесили на крючки, отодвинули даже мой мольберт. Украсили стропила густыми ветками тсуги, заготовили запас дров позади печки - в праздник работать не полагается,- и сейчас в преддверии праздника мы с Рокуэллом пребываем в сдержанном возбуждении.
КАИН
Странная вещь! Мы ничего не ждем, никаких перемен в нашей жизни, кроме тех, которые вносим сами, а вместе с тем этот день представляется нам таким огромным и великолепным! По-моему, самые большие праздники - это те, на которых мы танцуем сами. Мы не нуждаемся ни в чем, идущем извне даже для создания иллюзий. Несомненно, детям достаточно хотя бы намека на идею, чтобы они создали себе особую атмосферу, полную таинственности и ожидания, столь же реальную и волнующую, как если бы она покоилась на действительной основе.
Ну что ж, елка готова, подрезана до нужной высоты, сделана подставка в виде кpecтa, a из оклеенного фольгой картона получилась звезда, которую мы укрепили на верхушке. Теперь о рождественской погоде. Сегодня поутру, как и следовало ожидать, снова пасмурно. К вечеру начался небольшой снег, который вскоре перешел в дождь. Сейчас этот дождь, установившись в легком и мерном темпе, зарядил, как видно, на сутки. Но пусть будет снег и дождь, пусть вокруг темнеет хоть с полудня! Тем веселее будет наш рождественский праздник. Это и есть настоящая рождественская страна. В день рождества должно быть темно, и к тому же дом затенен высокими черными деревьями. Посреди этого угрюмого, жутковатого мрака рождественская елка засияет ярче солнца, луны или звезд.
Рождество на Лисьем острове
Погода мягкая, земля почти вся обнажилась, идет теплый дождь. Прежде всего елка, с которой так и капает, внесена в дом и закреплена в подставке. Она высотой в девять с половиной футов и почти касается гребня крыши. Вот она стоит и обсыхает, пока мы с Рокуэллом готовим пиршество.
Обе печки топятся, а двери растворены, чтобы впустить свежий воздух. Все идет превосходно, дрова горят как следует, печь накалилась, в котле кипит вода, бобы тушатся, хлеб в печи покрывается румяной коркой, а новая подливка к пудингу так аппетитна и как восхитительно пенится, словно я готовлю ее не в первый, а в сотый раз, Ну, теперь все готово. Часы показывают четверть третьего. Темнота только что спустилась, и в доме горит лампа.
- Рокуэлл, сбегай погуляй немножко.- Я спешно развешиваю на елке подарки и конфеты и зажигаю свечи.
Рокуэлл мчится за Олсоном, и как раз в тот момент, когда они подходят к дому, дверь распахивается - и перед ними открывается волшебная страна. Сказочно красиво! Внутри избушки светло. Так светло, быть может, еще никогда не было в избушке среди этих диких гор. И вот оба ребенка, потрясенные и восхищенные, входят в дом. Как знать, кто из них очарован сильнее?
Потом мы с Олсоном молча и с глубокой торжественностью выпиваем первый бокал, и старик произносит:
- Я бы отдал все, решительно все, что имею, за то, чтобы здесь была сейчас ваша жена!
Вручаются подарки. Вот эта картина Олсону от Рокуэлла. Ах, он находит ее превосходной! Затем кинжал для Рокуэлла, сюрприз, припасенный мною в Сьюарде. Дальше картина, столовый прибор и складной ножик для Олсона. К этому времени он уже с трудом владеет собой. Оказывается, это первое рождество, которое он празднует в жизни! А Рокуэлл, получивший два старых номера "Джеогрэфикэл мэгэзин", изумленно восклицает:
- А я-то думал, что не будет подарков!
Но он кроме этого получает еще карманный ножик и сломанную вечную ручку и, разложив все это на постели, разглядывает свое имущество, как будто это самые драгоценные подарки в мире.
Затем подается обед. Олсон нацепляет на нос очки и читает составленное по всей форме меню, которое лежит возле его прибора.
И вот начинаются пир и веселье.
Настоящий праздничный обед! Все идет как положено. Мы с Рокуэллом в чистых белых рубашках, а Олсон просто великолепен в новой фланелевой рубахе, в жилетке и воскресных брюках. На нем шелковый галстук с золотой булавкой. Он побрился и подстриг волосы над ушами, так что выглядит отлично. Еда вкусная и в изобилии. Вечер тянется долго, только свечи не долговечны, и спустя некоторое время мы гасим их, чтобы сохранить на другой раз. Наконец, когда мрак за окном густеет, Олсон покидает нас под взаимные выражения радости по поводу нашей дружбы, а мы с Рокуэллом ныряем в постель.
Назавтра и послезавтра также тепло. Погода словно устроила себе передышку в эти мирные праздничные дни. Мы не пилим дров и вообще почти ничего не делаем.
Мы только пишем длинные письма, а на обед едим то, что осталось с рождества. Читаю "Одиссею", величайшее произведение! Только что кончил описание великолепной битвы между женихами, а если бы не кончил, эта запоздавшая запись так бы и не появилась. Прочтешь еще парочку таких "Одиссей" в здешних диких местах и, пожалуй, совсем забудешь современный мир и поведением, и речами, и мыслями вернешься в эпоху древних героев. Стоило бы попробовать! Может быть, мы не настолько пропитались современной культурой, чтобы не быть в состоянии сбросить ее с себя. Дух героев определенно проникает в наши сердца, когда мы читаем о них в старых книгах.
Двадцать восьмое декабря, суббота
Впервые за много дней солнце взошло на ясном небе и осветило горы напротив. Очевидно, похолодало, потому что в бочке с водой перед домом опять образовался лед. Но ветер слабый.
Я пишу письма, тороплюсь к отъезду Олсона. Он тоже готовится. Сварил корм для лисиц на много дней вперед, чистит свой мотор: зимнее путешествие в Сьюард довольно сложное предприятие. Только б до прибытия парохода в Сьюард продержалась тихая и ясная погода. Вот в чем теперь загвоздка. После первого числа этого месяца мы не видели ни одного парохода на пути в Сьюард.
Завтра, вероятно, придется убрать елку. Гирлянды из тсуги засыпали иглами всю избушку, пока я сегодня не выбросил их. Вчера в последний раз зажигали свечи на елке. Мы с Рокуэллом вышли за дверь и смотрели на елку снаружи. Какое чудесное зрелище посреди этой глуши. А что, если бы к нам забрел привлеченный ярким светом какой-нибудь одинокий бродяга!
В темноте мы пели рождественские песни и танцевали на берегу, а потом вошли в дом и, пока догорали свечи, по очереди рассказывали друг другу разные истории. Рассказ Рокуэлла о приключениях в лесу нескольких детей был полон острых моментов и закончился кладбищем. А я сочинил ему сказку о мальчике-индейце, который мечтал о рождественской елке. Вот он пришел ночью в темный лес и закрыл глаза. Не успел он сделать это, как все мечты представились ему наяву. Он увидел праздничную елку, к которой со всех сторон собирались дикие звери. Каждый из них получил по подарку: мама-дикобразиха - коробку маленьких шелковых шариков, чтобы надевать для красоты на свои иголки, а папа-дикобраз - зубную щетку, ведь у него такие большие желтые зубы. Когда кончилась сказка, пришла пора спать. И вот... этот хороший день кончился, а ночью пришли облака и холодная муть, предвещая снег. Но я научился не ждать ничего от погоды, кроме того, что она нам дает.
Двадцать девятое декабря, воскресенье
Праздновался день рождения Скуирли. Скуирли сидит в ящике из-под сгущенного молока. На его спину накинут коричневый свитер. Вокруг разложены подарки, состоящие главным образом из перьев. Стол уставлен ракушками с праздничным угощением. И все это ослепительно освещено елочной свечкой. Да здравствует Скуирли! Пусть он навсегда останется пел и невредим и не будет съеден молью.
Тридцатое декабря, понедельник
Вчера шел небольшой дождик, а сегодня ливень. Сижу при открытых дверях и тлеющей печке, и это в краю, который представляется людям сплошным айсбергом! Впрочем, в Сьюарде и в горах, наверное, снегу хватает. Сегодня я сделал такой хороший рисунок, что никак не могу лечь, словно меня совсем не касается, что время бежит и приближается утро. А ведь уже половина первого.
Канун Нового года! Вторник. Это десятая годовщина, памятная для родителей Рокуэлла, и я старался отметить ее, как мог. Весь день трудился над рисунком для матери Рокуэлла, а вечером мы с ним устроили нечто вроде праздничного концерта. У Рокуэлла в его девять лет есть все основания радоваться в этот день независимо от того, как он почувствует себя в двадцать девять. Он написал своей маме нежное письмецо. Сегодня я ужасно тоскую по дому, но не знаю, как выразить свою тоску на сих гениальных страницах. Это был торжественный день.
