Alexandrov_G - Дверь в стене
А вот теперь вернёмся к шарифу. У него вроде бы всё было хорошо. Сыновья пристроены, а самому Хуссейну бин Али по итогам войны, выигранной не им, достался Хеджаз. "Что ещё нужно человеку, чтобы встретить старость?" Но вот именно с этим, со спокойной старостью, у Хуссейна ничего не вышло. Каким бы авторитетным человеком шариф ни был и каким бы уважением он ни пользовался, но и на него, как водится, нашёлся человек с винтом.
Звали его Абдулазиз бин Абдул бин Рахман бин Фейсал бин Турки бин Абдулла бин Мухаммед бин Сауд.
И хотя в отличие от шарифа Хуссейна благообразности, благолепия и благости ибн Сауду явно не хватало, но зато каждому при взгляде на него сразу становилось ясно, что человек он очень серьёзный и шуток с ним лучше не шутить:
Ибн Сауд был самым непримиримым и самым злобным врагом шарифа Мекки и причин для вражды у него было хоть отбавляй.
В тот период времени, когда разворачивались рассматриваемые нами события, ибн Сауд, если выражаться нынешним языком, "контролировал" Нежд. Нежд это центральный район Аравийского полуострова. Район обширный в смысле географическом, но ничего из себя не представлявший в смысле государственном. "Аравийская пустыня" в полтора миллиона км кв. На эти полтора миллиона - несколько оазисов и несколько населённых пунктов, которые в сравнении не с Веной, а хотя бы с тогдашней же Меккой язык не поворачивается называть городами. Но тем не менее, потому, наверное, что, как утверждал английский учёный Чарльз Дарвин, "жизнь есть борьба", шла борьба и здесь, "средь песков", шла struggle for existence, борьба шла за оазисы и за колодцы.
И за кое что ещё.
Борьба велась двумя, как нынче принято выражаться, "кланами". Кланом "Саудов" и кланом "Рашидов". Сегодня, облагораживая прошлое, их называют прямо-таки по-шекспировски - Дом Саудов и Дом Рашидов. Но домами они не дружили, нет, и друг друга они очень не любили. По той простой причине, что и тем, и другим хотелось испить водички и покушать фиников, а в пустыне и водички и фиников на всех не хватает. Отсюда понятен накал борьбы. Посмотрел бы я на вас, если бы вам дня три пить не давать, а потом пустить наперегонки к колодцу. И какое-то время Рашиды одолевали. А одолевали они потому, что кроме воды и фиников они нашли ещё один источник доходов. Им удалось захватить Хаиль. Это был такой город не город, деревня не деревня, в общем это был такой населённый пункт на севере Аравии, через который проходили паломники на пути в Мекку. Паломников было много, мусульмане ведь люди благочестивые, а там, где много людей, там много и всего остального, в том числе и денег. Паломники были люди всякие, в основном бедные и взять с них было вроде нечего, но если захочешь кушать, а особенно если захочешь пить, то отдашь последнее. Тут главное - не зевать и не быть чрезмерно мягкосердечным. А если у тебя завелись деньжата, то у тебя выживет больше детей, ты сможешь купить больше верблюдов, а на оставшееся ты ещё и пару винтовок купишь. У неверных. И Дом Рашидов поднялся, а Дом Саудов опустился. И отступились Сауды и убежали в пустыню и затаились, и принялись там выживать и копить не самые хорошие чувства, пить-то хочется.
А колесо мироздания всё крутилось и крутилось, и первые становились последними, а последние становились первыми, о неизбежности чего предупреждал ещё Сулейман бин Дауд, и так дошла очередь и до Дома Саудов, влачившего в песках не самое лучшее существование.
Человек предполагает, а Бог располагает. И вот Бог, которого мусульмане называют Аллахом, расположил следующим образом - он пустил в ход немцев. Немцы народ великий, с этим никто спорить не будет, но есть у них одни недостаток - они, справедливо полагая себя великими, не желают считаться с окружающими, они их просто не принимают в расчёт. И великие немецкие дела зачастую приводят не к тому, на что немцы рассчитывали. Так вот и получилось, что Аллах подтолкнул под локоть немцев и они, исходя из своих выгод и желая нагадить англичанке, построили для турков Хеджазскую железную дорогу. Помните? И в своих великих планах немцы о каких-то там кочевниках и думать не думали, зачем, дикари же, о них думать - только ум тупить. Ну и, думая о себе и об англичанах, немцы построили железную дорогу от Дамаска до Медины.
И пока в связи с этим событием в Европе шли сложные европейские дела, на Ближнем Востоке случилось дело простое и маленькое, но зато последствия этого маленького дела мы все ощущаем по сей день. Дело было вот в чём - мусульманские паломники, которым было своих ног жалко, дружно пожелали не пешком идти к святым местам, а ехать на поезде до Медины, а уж оттуда до Мекки было рукой подать, и они так и сделали, в тесноте, да не в обиде, и по этой причине людской поток, столетиями тёкший и тёкший через Хаиль, иссяк. А вместе с ним иссяк и источник денег для Дома Рашидов. Проглянуло дно. "Какая боль!" А Рашиды за время халявы изнежились, разбаловались, они успели забыть, что жизнь есть борьба, а ведь говорил им ибн Дарвин, предупреждал, даром что неверный.
А дальше… А дальше случилось то, что с неизбежностью в таких случаях и случается. Если ты не всматриваешься в пропасть, то это не означает, что пропасть не всматривается в тебя. "Что это там..?" Рашидиты заворочались, на коврах своих зашевелились, ухом поводя. "Самум, что ли?" Да какой там самум.
Это из глубин аравийских песков - они, дождавшиеся, жадные, голодные, несомые жаждой воздаяния и мести, в бурнусах, с горящими глазами, с кинжалами, зажатыми в зубах.
"Выше взвейся, зелёное знамя Пророка!"
И впереди, на горячем арабском верблюде, с подъятой саблей в руке - он. Ибн Сауд.
"Ваххабит."
168
Да, судьбе было угодно, чтобы ибн Сауд ко всем прочим своим достоинствам был ещё и ваххабитом. В наше время это слово, будучи набранным кириллицей, несёт исключительно отрицательную смысловую нагрузку. Для уха нашего с вами русского со-временника "ваххабит" это чуть ли не "либерал". Если всё и дальше пойдёт так, как оно идёт сейчас, то мы наверняка доживём до дня, когда русские смыслы этих терминов сольют вместе и появится чудище обло в облике "ваххабито-либерала" или "либерало-ваххабита".
"Ваххабистический либераст."
Ничего особо фантастического в такой перспективной терминологии нет, подобное в русской истории уже было, причём не очень давно, вы просто об этом запамятовали. Если же вылущить из более поздних смысловых наслоений саму основу, то в своём первоначальном виде ваххабизм это что-то вроде протестантского пуританизма в западном христианстве или "древлего благочестия" в Православии. Это религиозное учение, призывающее вернуться к основам, отринув послабительные наслоения с течением времени замутившие чистый источник веры.
И нет ничего удивительного в том, что настроения эти возникли в Нежде, в глубине (сердцевине) Аравии, после чего появилась потребность как-то эти настроения сформулировать и облечь в слова. А когда появляется общественный запрос, то неизбежен и ответ в виде (в облике) некоей личности, которая и ответственна за формулирование и облекание. И если мы Историю попросим нам такую личность предъявить, то она не замедлит это сделать - термин "ваххабизм" обязан собою жившему в Нежде в XVIII веке исламскому богослову по имени Мухаммед ибн Абд аль-Ваххаб.
Потребность отделить зёрна от плевел и избавиться от оттенков серого возникла не от хорошей жизнь, хорошая жизнь именно и располагает к "либерализму", жизнь же в нечерноземной полосе Аравийского полуострова располагала мало к чему, так как была она не жизнью, а выживанием. Условия существования в Аравии всегда были не сахар и борьба за жизнь там была борьбой за жизнь в самом прямом смысле. Без дураков. На Фландрию Аравия не похожа сегодня, а в XVIII веке она на неё походила ещё менее. И жестокость окружающей среды диктовала свои условия, а условия эти требовали и соответствующего мировоззрения. Не так простого как ясного. Чёрное это чёрное, а белое это белое. И никаких оттенков серого, не говоря уж о том, что и сам по себе серый цвет - это зло.
Аль-Ваххаб был богословом или, выражаясь другими, более современными словами - идеологом. А идеология это то, чем пользуется Власть, описывающая при помощи идеологии окружающий мир своим подданным. И в нашем случае тут же возник союз слова и дела - версия картины мира, автором которой был Мухаммед аль-Ваххаб была взята на вооружение его тёзкой Мухаммедом ибн Саудом, бывшего, как то видно из имени, предком того самого ибн Сауда, о котором мы и ведём речь. И этот наш (повествовательно "наш") ибн Сауд вёл ту жизнь, которую он вёл, и другой жизни он себе не представлял, да, по чести, другой жизни он себе и не хотел. Его жизнь была жизнью война. Если три сына шарифа Мекки получили образование в столице Оттоманской Империи и вели жизнь по сравнению с жизнью в Нежде вполне (если не сказать чересчур) цивилизованную, то жизнь ибн Сауда состояла из таких атрибутов как шатёр, скакун, сабля, набег. Вода, золото, рабы. И рабыни. И если шариф с сыновьями добивались своего с помощью политических интриг (как они их понимали), то ибн Сауд железной левой рукой нагибал непокорных, а правой рубил им головы. Лично и в беспощадной реальности. И при этом он отнюдь не был человеком примитивным, он не был простаком. Просто жизнь выставила ему некие условия и он принялся на эти вызовы отвечать как умел. He did his best. "Не он такой, а жизнь такая." А жизнь выглядела так - по пустыне, по долам, нынче здесь, завтра там. То ибн Сауд преследовал врагов, то враги преследовали ибн Сауда. И по ходу этой вроде бы хаотической круговерти чем дальше тем больше стало выясняться, что ибн-Сауду не интересен сам по себе набег, не итересна сама по себе добыча, не интересно "золото", не интересно даже тогда, когда оно блестит.
