Луис Ламур - Калифорнийцы
- С ней ничего не случится?
- С Сеньорой? Нет, с ней все будет хорошо. Она и сама может за себя постоять. Тем более, с ней там Старец. Он готов умереть за нее.
- Ты всегда называешь ее "Сеньора", но ведь она твоя мать. Почему?
- Поживи немного с нами, и сама увидишь. Она Сеньора, поверь мне, она в этом вся. Она очень редко когда повышает голос, но все и без этого знают, кто в доме хозяин. Она была такой со всеми, кроме, пожалуй, отца. И все вокруг звали ее Сеньора. Ее до сих пор ее так называют.
Он снова проверил свою винтовку.
- Жаль, что с нами здесь нет Майка.
- Майка? Ты имеешь в виду своейго брата?
- Конечно. Он здорово управляется с ружьем и лассо, а уж держится в седле так, что любой позавидует. Я знаю, что он решил удалиться от мирской суеты, обратиться к богу и все такое прочее, но бывает, иногда мне ужасно хочется испытать, есть ли предел у этого его умиротворения.
Было слышно, как где-то высоко в скалах гулко заухала сова.
- Тебе лучше лечь спать. Если они там что-нибудь найдут, то возможно нам придется уехать отсюда рано утром.
- Я не устала.
- После целого дня пути? Нет, тебе все же лучше отдохнуть.
- Мой отец разводил скот в горах Герреро. Мне приходилось проводить в седле гораздо больше времени.
- И ты умеешь стрелять?
- Что за вопрос? Разумеется, - она замолчала, и мгновение спустя, задумчиво добавила: - Андрес бы меня все равно никогда не полюбил. Ведь он меня совсем не знал. Когда он увидел меня, то откуда ему было знать, что я езжу верхом и стреляю получше любого из погонщиков. Нет, справиться со мной ему было бы совсем нелегко.
- Ты должна поспать. Они сказали, что вернутся на рассвете.
Над горами стояла мертвая тишина, которую нарушал лишь легкий шорох листьев и тихое журчание ручья. Не было слышно ни птичьего пения, ни кваканья лягушек.
Тогда, выбрав себе место поукромнее, Мариана расстерила на земле свое одеяло и легла на него, положив себе под голову седло вместо подушки. Шон подошел следом, и накрыл ее сверху пончо.
- Ты очень любезен...
Еще мгновение он стоял рядом, глядя на нее.
- Спасибо.
Она закрыла глаза, слушая как тихонько позвякивают шпоры на сапогах у Шона, в то время, как сам он снова возвратился к костру. Там Шон подбросил в тлеющие угли еще несколько сухих веток, только для того, чтобы не дать им погаснуть. Она прислушивалась к звуку его шагов. Было слышно, как у него под ногами хрустит песок, и это был приятный, успокаивающий звук. И тогда, укрывшись с головой пончо, она спокойно уснула.
Он стоял в теноте, примерно в полусотне футов от нее, и прислушивался, пытаяясь мысленно определить природу доносившихся сюда шорохов, и отмечая про себя, что ночь была наредкость тиха. Что это за странное место?
Многие люди верят в то, что человеческие чувства, будь то гррусть, ощущение счастья или страх, никогда не исчезают бесследно, накладывая свой отпечаток на ту землю, где живет человек. Самому Шону приходилось бывать в домах, где, казалось, всегда было холодно и сыро, где человек лишен по-настоящему домашнего тепла и уюта, но к счастью были и другие дома, где человек, едва переступив порог, уже чувствует себя как дома.
Были и другие места, где творились какие-то странные, необъяснимые вещи, и тогда люди говорили, что на тех землях лежит проклятье. Случалось ли подобное здесь? Или же дело было в чем-то совсем другом?
Многие загадочные истории и странном и непознанном были знакомы ему с детства: он слышал их и от матери, и от индейцев. Тяга к мистицизму была у кельтов в крови... уж не в этом ли все дело?
Порой на свете и в самом деле происходят события, которым нельзя дать разумного объяснения. Нечто подобное случалось с ним и в море, и позднее, когда он сошел на берег в Пегу... на пути в Бирму. Он говорил со стариком в разрушенном храме...
В темноте послышался какой-то посторонний шорох. И тогда, ступая легко и бесшумно, словно тень, держась поближе к скалам, Шон поспешил вернуться обратно.
Монтеро уже поджидал его.
- Я тоже слышал, - сказал он, - но нужно подождать. Возможно это один из тех, других.
* * *
Проехав еще несколько миль, Хуан наконец остановился. Он привел ее на высокогорный луг, окруженный со всех сторон невысокими холмами, склоны которых были усеяны валунами. Эйлин решила, что они были почти у самой вершины.
- Лошадей мы оставим здесь неподалеку. С ними ничего не случится.
- Мы пойдем пешком?
- Это совсем рядом. - Он ненадолго замолчал, а затем сказал: Послушай, Сеньора, я думаю, золота там осталось совсем немного. Возможно, этого вам будет недостаточно. Я не знаю цены золоту, того, что оно может означать для вас.
- Мы успеем вернуться к утру?
- Ты беспокоишься за них?
- Мой Шон сильный. Он умеет хорошо драться, но ведь их много.
- Но и он не один.
- Ты имеешь в виду Мариану и Хесуса?
- Там есть и другие.
- Другие?
- Ты еще слишком молода, Сеньора. А я очень стар, очень-очень стар. И как узнать, что где-то там в тишине скрывается еще кто-то? Я чувствую это, потому что мы, старики, гораздо ближе к Ним, чем вы, молодые.
- Я не понимаю.
- Говорят, что на этих землях лежит проклятье, но природа зла такова, что зло помноженное на зло начинает уничтожать самое себя. Я думаю, что это действительно так, Сеньора.
Она ничего не ответила на это, и мгновение спустя, он заговорил снова.
- Человек видит и думает о том, что подсказывает ему воображение. Люди что-то видят и слышат, и это откладывается у них в памяти. Отсюда же затем и порождаются все ваши страхи, волнения, желание убежать, оказаться где-нибудь далеко, очень далеко.
- Ты говоришь совсем не как индеец, Хуан.
- А кто есть индеец? И как он должен говорить? Вы называете индейцами всех, к кому, как вам кажется, подходит это название. И если хотите знать, Сеньора, оно ровным счетом ни о чем не говорит. Индейцем может быть названо что угодно и кто угодно. Вы, бледнолицые, совсем недавно объявились в этих краях, но те, кого вы называете индейцами, появились здесь незадолго до вас. А еще раньше, до них, здесь жили совсем другие народы, и кто знает, кто из них был прежде всех?
Эта земля принадлежит тем, кто живет на ней, Сеньора, люди рождаются и умирают, народы сменяют друг друга. Так что мы с вами в этом смысле не первые и не последние, как и все остальные.
- Ты говоришь о зле так, как будто оно может существовать само по себе, по своей собственной воле.
- А разве нет? Когда-то давным-давно неподалеку отсюда был выстроен город, и этот город стал городом зла. И скорее всего именно то зло, что зародилось за городскими стенами, и стало причиной его гибели. Хотя возможно это просто земля меняла свой облик. Но смог спастись лишь я один.
- Когда-нибудь, - тихо сказала она, - ты должен рассказать мне все, что помнишь. Мы знаем историю ацтеков и инков, но там не сказано ничего о том, о чем говоришь ты.
- Это потому что ацтеки и инки не жили здесь издревле. Все они поначалу были чужаками в этих краях. Ацтеки пришли сюда с севера и обосновались среди тростниковых зарослей вокруг озера. Прошло еще какое-то время, они стали сильнее и покорили много других племен. Да и выскочки-инки тоже не придумали ничего нового, а лишь продолжили достраивать то, что было заложено другими еще задолго до них. - Он усмехнулся. - Но в конце концов всем нам это порой не чуждо. А что касается меня, то я всего-навсего старый индеец, болтовня которого не стоит того, чтобы ею забивать голову. Тебе нужно отдохнуть, Сеньора. Завтра мы должны будем пройти несколько последних шагов.
- А мы не можем пройти их сейчас?
- А разве у золота есть запах? Или вкус? Его нужно видеть, Сеньора, а поэтому нужно дождаться рассвета. А теперь ты должна уснуть.
ГЛАВА 10
Чья-то рука тронула Мариану за плечо, и она тут же очнулась ото сна. Рядом с ней на земле сидел Шон.
- Проснись. По-моему, они уже идут.
- Сеньора?
- Нет, те, другие. - Он бросил взгляд на тлеющие угли. - Оставайся здесь. Я не хочу, чтобы они узнали, ни то, кто здесь, ни сколько нас.
Она быстро вскочила на ноги, собирая с земли седло и одеяло, и унося их с собой подальше в темноту. Шон тут же взял у нее из рук седло и быстро оседлал лошадь.
- От своей лошади постарайся не отходить, и уж если суждено будет случиться самому худшему, то садись на нее и быстрее выбирайся отсюда. Доберешься до Лос-Анжелеса, а там разыщешь Пио Пико и обо всем ему раскажешь.
Сказав это, он вернулся обратно, останавливаясь на границе света и тени.
В небе взошла луна, и небольшой пятачок среди скал теперь купался в лучах ее серебристого цвета. Откуда-то из глубины каньона послышался цокот копыт о камни, потом стали слышны чьи-то шаги, и вот наконец они вышли на свет, стараясь держаться все вместе. Их было человек девять или десять. Слишком много.
Шон выбрал себя идеальную позицию для наблюдения, устраиваясь так, чтобы его невозможно было заметить в темноте за деревьями. Примерно в двадцати футах слева от него осталась Мариана, на попечение которой остались лошади. Монтеро куда-то запропастился, но за него Шон был спокоен. Старец его не подведет, и в нужный момент он обязательно окажется там, где его помощнь будет нужнее всего.
