Себастьян Хаффнер - Соглашение с дьяволом. Германо-российские взаимоотношения от Первой до Второй мировой войны
По содержанию это был материальный договор — и не более того. Брест-Литовский договор был аннулирован уже в ноябре 1918 года. Теперь вместо него появился настоящий мир. Обе стороны признали границы друг друга, возобновили дипломатические и консульские отношения, взаимно отказались от репараций, предоставили друг другу режим наибольшего благоприятствования и договорились об экономическом сотрудничестве и «взаимных консультациях, если это сотрудничество потребуется урегулировать в более широких международных рамках». Это было все. Военных или особых тайных статей договор не содержал. Тайное военное сотрудничество между рейхсвером и Красной Армией, которое правда понемногу началось уже до этого, не упоминалось в Рапалльском договоре. Дипломаты, которые его составляли, большей частью вовсе ничего не знали о нем.
Тем не менее, договор был небывалым событием — подземным толчком, который изменил весь международный ландшафт. Германия и Россия, обе впервые снова допущенные в европейское сообщество государств, использовали возможность, чтобы объединиться против этого общества — к этому сводилось дело. И именно за спиной у конференции — и одновременно так сказать на их глазах! Переполох был неописуемым. У Ллойд Джорджа случился припадок бешенства, когда он услышал новость: все его планы рухнули. Французская делегация демонстративно упаковывала чемоданы. Некоторые газеты писали о войне.
Это все миновало. Были объяснения, заверения, заявления для успокоения общества, медленное затухание эмоций. Конференция не развалилась тотчас же, хотя в какой-то момент казалось, что так и случится. Она тянулась еще несколько недель, но потеряла свой смысл и в конце концов все безуспешно разъехались. Единственным достижением конференции стал договор в Рапалло.
Рапалльский договор, возникший столь неожиданно и второпях, оказался поистине долговечным. Формально он оставался в силе почти двадцать лет — до нападения Гитлера на Россию 22 июня 1941 года. После прихода Гитлера к власти в 1933 году он, разумеется, превратился в мертвую букву. Но в течение одиннадцати лет он реально определял отношения между Германским рейхом и Советским Союзом. В это время Веймарская Германия с развитым капитализмом и большевистская Россия были друзьями. Это не была неомраченная ничем дружба — у нее были свои перипетии, свои трудности, осложнения и предубеждения с обеих сторон. Тем не менее, она оказалась поразительно прочной и плодотворной. Решающим намерением к заключению этого договора было намерение русских. Немцы подписали его, поскольку полагали, что у них нет другого выбора. У русских же был выбор. Они могли бы вместо Германии заключить соглашение с Западом. Они предпочли договор с немцами. Почему?
Наиболее ясный и пожалуй откровенный ответ даёт изданная в 1947 году в Москве официальная «История дипломатии». Там говорится: «Договор в Рапалло сорвал попытку Антанты создать единый капиталистический фронт против Советской России. Планы восстановления Европы за счет побежденных стран и Советской России были обречены на провал». Это проясняет дело. Если бы Россия клюнула на приманку немецких репараций и присоединилась бы к западным государствам, то и Германия вынуждена была бы подчиниться этой подавляющей комбинации и вписаться в неё. В воссозданной таким образом всеевропейской структуре большевистская Россия была бы изолированным, неспособным двигаться чужеродным телом и вероятно раньше или позже снова была бы втянута в кильватерную струю превосходящих сил капитализма. Пока Советская Россия, ослабленная мировой и гражданской войнами, оставалась окруженной капиталистическими странами, ей нужно было использовать национальные противоречия между ними. И для этого нужно было противопоставить более слабую, побежденную и неудовлетворенную страну против более сильных, победоносных и удовлетворенных положением дел — и не наоборот. Но этой страной была Германия.
Тем не менее, русским нелегко далось решение выбрать партнерство с Германией. Германия была той страной, которая совсем недавно, в Брест-Литовске и после Брест-Литовска, чуть не задушила Россию. Это также была страна, которая остановила и разбила мировую революцию, на которую тогда еще большевики возлагали все свои надежды на будущее. Огонь, который Ленин и Троцкий хотели разжечь своей «начальной искрой» в Петрограде, потух на улицах Берлина и Мюнхена. И все же большевики выбрали теперь в друзья того, кто загасил это пламя. Это было сделано по трезвому государственному благоразумию — определенно не от бьющей ключом симпатии; но одновременно это потребовало насилия над собой, едва ли меньше того, с которым Ленин в 1917 году принял поддержку кайзеровской Германии, а в 1918 — мир в Брест-Литовске.
Все же Рапалло был самым здравомыслящим действием на свете, и чем угодно, только не любовным союзом: он основывал настоящий политический брак и должен был его также мотивировать.
Чичерин, советский министр иностранных дел, который осуществил договор, назвал его «символом общества взаимопомощи обоих международных мальчиков для битья — Германии и России». А Радек, который принес в Россию первые зародыши мыслей о договоре, заявил: «Политика, которая исходит из того, чтобы задушить Германию, в действительности включает и наше собственное уничтожение. Какое бы правительство не было в России, у него всегда есть заинтересованность в существовании Германии». Тем самым он высказал мысль, которая в то время для политики Советского Союза была определяющей и оставалась крайне важной еще десятки лет. Многое должно было еще произойти, чтобы эта политика изменилась.
6. Рейхсвер и Красная Армия
Договор в Рапалло не содержал никаких тайных военных статей, и на это снова и снова совершенно справедливо обращали внимание. И тем не менее его важнейшим практическим результатом было тайное немецко-русское сотрудничество такой близости, какой никогда прежде не было между двух государств, даже союзников.
Это сотрудничество началось уже до Рапалло — в опытном порядке и в малых объемах; но после Рапалло оно стало систематически развиваться в объемах, которые должны были иметь всемирно-исторические последствия. После осуществления большевистской революции руководством Германского рейха в 1917 году это пожалуй самый большой парадокс в немецко-русской истории нашего столетия: немецкий вермахт, который в 1941 году чуть было не прикончил Советский Союз, в своих решающих составных частях был выпестован в Советском Союзе с 1922 по 1933 годы — так сказать тут же, на месте, под покровом глубочайшей секретности, при полном согласии и с помощью советского правительства. Даже если не принимать во внимание то, что проявилось лишь позже и что тогда пожалуй никто из участников не желал или не предвидел, а именно — то, что Советский Союз пригревал змею на своей груди — то и тогда эта операция по вооружению Германии в России остается одной из поразительнейших глав современной истории.
То, что в настоящее время представлено атомным оружием — отравляющие газы, бомбардировщики и танки — все это было запрещено иметь Германии по Версальскому договору. Западные державы-победительницы полагали, что благодаря этим мерам (даже более, чем благодаря численному ограничению рейхсвера до 100 000 человек) у Германии не будет более никакой возможности проводить политику силы. До 1927 года рейх находился под жестким военным контролем, да и позже для разведывательных служб союзников было бы легко обнаружить тайное восстановление германских ВВС и танкового оружия, если бы такие попытки были бы предприняты в самой Германии. Но что происходило в глубине России, было невозможно раскрыть. Там в то время еще не господствовали разведслужбы союзников. И там были заложены основы немецкой современной наступательной военной мощи — наступательной мощи, которая затем с 1938 года господствовала в Европе и в 1941 году чуть не стала причиной гибели Советского Союза.
Возникает впечатление, что немногие выжившие участники тех событий, которые рассказывали о них после второй мировой войны, все еще по старой привычке старались принизить их значение и приуменьшить их серьезность. Многое остается еще и сегодня нераскрытым, и в их сообщениях многое следует и теперь еще читать между строк. Тем не менее один из них, генерал Эрнст Кёстринг, рассказывает, что «спустя много времени после захвата власти Гитлером начальник штаба Геринга признавался в том, что без этих тогдашних исследовательских работ и без обучения людей люфтваффе не достиг бы к 1939 году своего высокого военного уровня, как это произошло. То же самое относилось и к танкам, как рассказывали мне специалисты в этом виде оружия, и среди них генерал Гудериан».
И правда: из ничего создать за шесть лет, между 1933 и 1939 годами сильнейшие ВВС и наиболее боеспособные танковые войска в мире того времени — такое было бы невозможно даже и величайшему военному гению организации. Кажущееся военное чудо вооружения Германии при Гитлере было возможно лишь потому, что до того в течение одиннадцати лет в упорной, неустанной работе были созданы основы для этого — в России.
