Себастьян Хаффнер - Соглашение с дьяволом. Германо-российские взаимоотношения от Первой до Второй мировой войны
Обзор книги Себастьян Хаффнер - Соглашение с дьяволом. Германо-российские взаимоотношения от Первой до Второй мировой войны
Себастьян Хаффнер, родившийся в 1907 году в Берлине, в 1938 году эмигрировал в Англию и в 1954 году вернулся в Германию. Получивший докторскую степень юрист сначала работал для «Observer», позже для «Welt» и «Stern». Начиная с 1964 года, он написал ряд книг по истории и о современности, которые привлекли широкое внимание. После его смерти в 1999 году появилось автобиографическое произведение «История одного немца. Воспоминания 1914–1933 годов», которое стало одним из самых больших успехов автора.
Себастьян Хаффнер
Соглашение с дьяволом
Германо-российские взаимоотношения от Первой до Второй мировой войны
1. Германия и русская революция
Каждый знает, что большевистская Октябрьская революция была произведением Ленина, и так же почти каждый знает, что за полгода до этого Ленин в апреле 1917 года проезжал через Германию из своего швейцарского изгнания в Россию — в разгар войны между Германией и Россией.
Что уже не каждый знает, так это то, что это путешествие было предпринято по инициативе немецкой стороны, и были это самые высокие германские лица — рейхсканцлер, верховное командование вооруженных сил, министерство иностранных дел, различные немецкие посольства, — которые совместно осуществили решение «послать» Ленина в Россию. Но каким образом они пришли к этому поразительному решению — это все еще скрыто в полумраке.
Как самые консервативные государственные деятели кайзеровской Германии пришли к тому, чтобы связаться с наиболее радикальным революционером своего времени, прямо таки вступить с ним в союз? Каким образом они вообще «открыли» Ленина? Ведь это так и следует назвать — «открытие».
Ленин в марте 1917 года ни в коем случае не был фигурой мирового значения, какой он стал через полгода. Для европейских правительственных кругов он был сомнительной личностью, периферийным явлением даже среди объявленных вне закона и преследуемых революционеров, выживших после потерпевшей крах русской революции 1905 года. Уже перед этой революцией, а затем окончательно с момента её поражения он жил в эмиграции, перед войной напоследок в Кракове, принадлежавшем тогда Австрии, где его при начале войны схватили как вражеского иностранца. По ходатайству австрийского социал-демократа Виктора Адлера, сказавшему министру внутренних дел барону фон Хайнольду: «Этот человек более злейший враг царя, чем Ваше превосходительство», Ленина отпустили при том условии, что он немедленно покинет страну. Со многими усилиями ему удалось добиться того, что его пустили в Швейцарию (при въезде требовалось внести залог в 100 франков, которых у него не было; в конце концов некий швейцарский социал-демократ поручился за него). И там он с тех пор жил более чем скромной жизнью эмигранта и никого он не интересовал, кроме как полицию по делам иностранцев. Окна его цюрихской квартиры выходили на колбасную фабрику; по причине запаха Ленин с женой вынуждены были все время жить при закрытых окнах. Поэтому дни он предпочитал проводить в публичной библиотеке, где лысого, небольшого роста русского знали за завсегдатая. Там он запоем читал газеты, писал статьи для малоизвестных социалистических газеток и сочинял книги и брошюры, позже ставшие всемирно известными, но которые тогда он тщетно пытался издать через друзей в России в каком-нибудь захудалом издательстве.
Осенью 1916 года Ленин находился в отчаянном положении. Он писал своему товарищу по партии Шляпникову, который находился в Петербурге на свободе и пытался там напечатать книги Ленина: «О себе лично я должен сказать, что должен хоть что-то заработать. В противном случае я попросту подохну с голоду, правда! Цены просто адские, и я не знаю, на что мне жить»[1]. Шляпников должен был «с применением насилия» вытребовать деньги из издателей. «Если этого не произойдет, то я правда не смогу больше выживать, это я говорю совершенно искренне, поверь мне».
Через полгода после этого самые высшие инстанции Германской Империи занялись этим наполовину умирающим с голоду русским эмигрантом, и он вел переговоры с ними на равных. Спустя еще полгода он должен был дать мировой истории крутой поворот. Но как вообще немцы вышли на него?
Имя Ленина появляется в немецких документах в первый раз 30 ноября 1914 года. Несколько леворадикальных депутатов русского парламента, Думы, были арестованы, и авторитет по русским делам в германском Министерстве иностранных дел объяснил, что эти депутаты являются последователями некоего господина Ленина, который в настоящее время проживает в Швейцарии. Этот специалист, известный Кескюла, молодой эстонец немецких кровей, который сам был немного замешан в русской левой политике, сообщал тогда по запросу подробности о Ленине, и то, что он сообщил, звучало интересным. Если рассматривать под увеличительным стеклом, этот русский эмигрант Ленин выглядел немаловажной фигурой в масштабах его диковинного мира.
Немцы узнали, что он более десяти лет возглавлял экстремистскую группу русских социал-демократов, так называемых большевиков, и что он держит её железной хваткой и готовит к будущей революции; что с русскими социал-демократами умеренной ориентации, меньшевиками, он находится в непримиримой длительной вражде. Но прежде всего — и теперь это становится интересным, — что он с самого начала совершенно жестко и бескомпромиссно выступил против патриотического Единого фронта, в который вошли меньшевики и даже некоторые из его собственных последователей при начале войны, и что он был безусловно за «поражение царизма» в текущей войне.
Кескюла перевел статьи Ленина, и их прочитали в немецких министерствах, качая в недоумении головой, но с большим вниманием. У этого человека были неслыханные идеи, и он излагал их с определенной дикой логикой и невероятной деловитостью: речь шла о том, чтобы повсюду противопоставить народы их правительствам, привести их к тому, чтобы они повернули оружие против них, а мировую войну следовало превратить в мировую гражданскую войну.
И у этого человека действительно есть влияние в России? Действительно существует партия, которая более или менее следует за ним? Это интересно; следует это взять на заметку, этот человек может стать полезным. Ленин был открыт.
Уже вскоре после начала войны германское руководство рейха приняло решение «революционизировать» Россию. При этом прежде всего имелись в виду инородцы российской империи — поляки, финны, балтийские народы, — которых хотели подстрекнуть к тому, чтобы перетащить их из сферы влияния России в германскую. Но при этом вспомнили и о том, что Россия сама менее чем за десять лет до этого пережила революцию, что царская империя в течение года сотрясалась до самых основ. Из этого должно же еще что-то остаться… Ковырялись, так сказать, в золе, ища искры. Что при этом в конце концов действительно нашли, так это Ленина и его большевиков.
В сентябре 1915 года немецкое министерство иностранных дел определило с несомненностью: если стремиться революционизировать Россию, перевернуть вверх дном Россию изнутри, то тогда большевики были тем рычагом, который следовало применить. Все прочие экс-революционеры стали теперь, точно так же как и немецкие социал-демократы, военными патриотами. Некоторые все же хотели свергнуть царя, но по той причине, что он плохо вёл войну. В этом для Германии естественно нечего было искать. Только большевики были абсолютно против войны, готовы и во время войны сделать революцию, да — как там этот Ленин писал? — превратить войну в войну гражданскую. Таким образом, единственно только их можно было использовать как союзников, если они действительно смогут чего-то добиться, что выглядело сомнительным.
Ну что же, хорошо. Если было намерение революционизировать царскую империю, то тогда конечно для этого требовался союз с экстремистской фракцией русских революционеров, с большевиками. Но что еще требовало объяснения, это само намерение. Оно ни в коем случае не вытекало логически и как само собой разумеющееся из одной только военной ситуации между Германией и Россией. В 1914 году это было еще чем-то неслыханным.
Насколько неслыханно — каждому станет ясно, когда представить себе, что, к примеру, царская Россия играла бы с Германией в такую же игру, как Германия с ней — то есть после 1914 года искала бы союза с немецкой революцией. Ведь и в Германии были радикальные, революционно-пораженческие левые, у Германии был свой Либкнехт, как у России её Ленин. Но союза царя со спартаковским союзом не было никогда, и ни разу не было даже попытки его установить; никогда даже в мыслях не было; ведь это было бы гротескное представление. Но тогда разве был союз кайзера с большевиками менее гротескным?
