Б. Греков - Зoлoтaя Opдa и eе пaдeниe
По этому вопросу оба дома начали обмен послами и подарками. Узбек-хан запросил за монгольскую невесту большой выкуп. В течение нескольких лет шли по этому поводу переговоры, причем египетский султан одно время готов был даже отказаться от женитьбы на монгольской царевне, так дорого монгольские власти обставили выдачу замуж дочери Тунаджи — Тулунбай, как звали невесту. Переговоры о женитьбе начались еще в 1314 г. Как-то из Египта пришло очередное посольство в Золотую Орду. Узбек-хан сказал послу, что он уже все устроил и что теперь дело только за выкупом и предсвадебными пирами. Посол был смущен, стал извиняться и заявил, что в настоящий момент он не имеет ни даров, ни денег. Узбек-хан предложил тогда послу занять у золотоордынских купцов, по одним сведениям, двадцать тысяч,[159] а по другим тридцать тысяч динаров.[160] Посол согласился и достал сверх этого еще семь тысяч динаров на устройство пира. В 1320 г. большое свадебное посольство было отправлено в Египет. По дороге посольство имело остановку в Константинополе, где император Ласкарис устроил в честь его ряд блестящих празднеств. 10 мая 1320 г. монгольская царевна прибыла в Александрию. "Когда хатунь, — пишет ал-Айни, — сошла с корабля, то ее усадили в позолоченную палатку на повозку, которую мамлюки повезли во дворец султанский в Александрии. Султан выслал к услугам ее множество хаджибов и восемнадцать женщин из гарема султанского … Потом был заключен [брачный] договор … на основании [т. е. с уплатой] тридцати тысяч миска-лей, за вычетом из них прежних двадцати тысяч динаров".[161] Судьба монгольской царевны Тулунбай, отправленной в жены египетскому султану, оказалась тяжелой. Не прошло и пяти лет, как "до царя Узбека дошло [известие] от лиц прибывших [к нему], что султан сочетался с ней, но через несколько дней прогнал ее от себя и выдал ее замуж за одного из своих мамлюков".[162] Узбек-хан был этим чрезвычайно возмущен и просил словесно передать через посла все свое недовольство, ибо "не подобает допускать [лицу] подобному тебе, чтобы погибали такие [лица], как дочери ханские".[163] Ал-Мелик ан-Насир ответил на это полным отрицанием. "Все это, — сказал он, — ложь, хатунь не была обижена и прогнана, и никто не виноват, если Аллах ее взял от жизни."
Не раз темой дипломатических переговоров Узбек-хана с египетским султаном ал-Меликом аы-Насиром были столкновения с Хулагидами. Войска Узбека в разных комбинациях действовали не только на границе, но и на самой хулагидской территории. Однако сколько Джучиды не старались, Азербайджана они так и не получили. На протяжении почти ста лет Азербайджан не выходил из рук Ирана, находившегося во второй половине XIII и в первой половине XIV в. под властью монголов.
Ко времени Токты, особенно Узбек-хана, и созрели все те Формы общественных отношений, которые изображены мной ниже. К сожалению, источники не связывают с именем Узбек-хана, так же как и с именем других ханов, ни одного мероприятия социального характера, а между тем и он и его предшественники, наверное, не раз издавали ярлыки, содержание которых имело немаловажное социальное значение.
Уже к годам царствования Узбек-хана относится и первое упоминание об узбековцах (узбекиан). Этим именем персидский историк и географ XIV в. Хамдаллах Казвини называет воинов войска Узбек-хана во время его похода в Азербайджан в 1335 — 1336 гг. Там же он именует и Золотую Орду Мамля-кат-и-Узбеки, т. е. Узбековским государством.[164]
ГЛАВА ПЯТАЯ
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ ЗОЛОТОЙ ОРДЫ В XIII–XIV вв.
Проехавший по Дешт-и-Кыпчак в 1246 г. Плано Карпини следующими словами определил богатство кочевников кыпчакской степи: "Они очень богаты скотом: верблюдами, быками, овцами, козами и лошадьми. Вьючного скота у них такое огромное количество, какого по нашему мнению нет в целом мире".[165] Сказанное им о татарах, живших в условиях Дешт-и-Кыпчак, где они составляли только небольшую часть кочевого населения и где, как мы знаем, они постепенно растворялись в кыпчакской массе, можно целиком применить и к кыпчакам. Не может быть сомнения, что монголы свои порядки кочевания, т. е. кочевого ведения хозяйства, принесли и на юго-восток Европы, и едва ли многим отличались эти порядки от тех, что были у кыпчаков, стоявших на немногим более высоком культурном уровне, чем монголы-татары.
Нам уже приходилось говорить о монгольских понятиях "улус" и "юрт", точную формулировку которым дал Б. Я. Владимирцов.[166] Золотая Орда рассматривалась как улус дома Джучи, следовательно, все население — кочевое, сельское и городское — считалось принадлежащим дому Джучи во главе с ханом. Территория улуса, т. е. юрт, была распределена в каждый данный момент между "царевичами" ханского дома, которые стояли, обычно сейчас же за ханом, и крупными нойонами — кыпчакско-татарскими феодалами. Царевичи и нойоны вместе с тем были крупными гражданскими и особенно военными чиновниками (темниками, тысячниками, сотниками).
Само кочевое хозяйство в Золотой Орде, как, впрочем, и везде в Монгольской империи, протекало в условиях феодальных отношений, где пастбища строго распределялись между отдельными феодалами. Вот что пишет об этом Плано Карпини: "Никто не смеет пребывать в какой-нибудь стране, если где император не укажет ему. Сам же он указывает, где пребывать вождям, вожди же указывают темникам, тысячники сотникам, сотники — десятникам".[167] Б. Я. Владимирцов правильно понимал под "вождями" Карпини монгольских царевичей.[168] Здесь в словах современника и наблюдателя мы видим иерархически-феодальное распределение колонии между самими феодалами. Другой путешественник, В. Рубрук, как бы дополняет показания Карпини и говорит: "Они не имеют нигде постоянного местожительства (civitatem) и не знают, где найдут его в будущем. Они поделили между собой Скифию (Cithiam), которая тянется от Дуная до восхода солнца, и всякий начальник (capitaneus) знает, смотря по тому, имеет ли он под своей властью большее или меньшее количество людей, границы своих пастбищ, а также где он должен пасти свои стада зимой, летом, весной и осенью".[169] Это место у Рубрука очень ценно, ибо оно дает нам прямое указание на то, что у кочевых феодалов имеется определенное количество феодально зависимых людей. При изложении социальных порядков кочевой феодальной Монголии мне приходилось уже говорить, опираясь на работу Б. Я. Владимирцова, об основной зависимой единице кочевого хозяйства в Монголии аиле.
Аил — кочевая семья, индивидуально ведущая свое хозяйство, на которой держится весь степной феодальный строй. Аил кочует на отведенных ему господином (хан, царевич, нойон, бег, баатур, темник, тысячник, сотник и другие) пастбищах, несет для него разные службы на условиях натурального хозяйства, не исключающего, конечно, и фактов товарообмена на городском базаре. Путешественники дают небезинтересный перечень того, что производится в такой кочевой семье в XIII в. По словам В. Рубрука: "Они [татары] делают также войлок и покрывают дома. Мужчины делают луки и стрелы, приготовляют стремена и уздечки и делают седла, строят дома и повозки, караулят лошадей и доят кобылиц, трясут самый кумыс, т. е. кобылье молоко, делают мешки, в которых его сохраняют, охраняют также верблюдов и вьючат их. Овец и коз они караулят сообща, и доят иногда мужчины, иногда женщины. Кожи приготовляют они при помощи кислого молока".[170] Несколько выше он говорит о роли женщины в хозяйстве татар: "Обязанность женщины состоит в том, чтобы править повозками, ста-вить в них жилища и снимать их, доить коров, делать масло и грут, приготовлять шкуры и сшивать их, и сшивают их они ниткой из жил. Именно они разделяют жилы на тонкие нитки и после сплетают их в одну длинную нить. Они шьют также сандалии (sotulares), башмаки и другое платье".[171] Кочевники, особенно если кочуют вблизи лесной полосы, устраивают охоты облавного характера. Охота в хозяйственной жизни татар Золотоордынского государства — важная отрасль, где повинности феодально зависимого производителя в отношении к своему господину принимают тяжелый характер. По словам того же В. Рубрука: "Когда они [татары] хотят охотиться на зверей, то собираются в большом количестве, окружают местность, про которую знают, что там находятся звери, и мало-по-малу приближаются друг к другу, пока не замкнут зверей друг с другом, как бы в круге, и тогда пускают в них стрелы".[172] Слова В. Рубрука целиком подтверждаются и Джувейни, который в сочинении "История завоевателя мира" приводит пересказ Чингисхановой ясы, т. е. монгольского обычного права, которым в ту эпоху руководствовались все монгольские правители.
Один из разделов ясы в изложении Джувейни подробно рассказывает об облавных охотах. Последние имеют не только хозяйственное, но и военное значение. Облавные охоты являются военными упражнениями, в которых воспитываются качества воина. Вот как описывает яса организацию и процесс облавных охот. Происходят они главным образом зимой. Хан направляет по ордам и ставкам соответствующие приказы, чтобы готовились к охоте. Дается указание, сколько человек из десятка должны быть выделены для этого. В соответствии с десятичной системой построения войска отряды, выделенные на облавную охоту, строятся по "десяткам", "сотням", "тысячам". Согласно обычаю, за месяц, а иногда и больше, конными отрядами под командованием хана окружается огромное пространство земли. Постепенно и методично, без излишней торопливости, кольцо окружения начинает сжиматься. Хан и его помощники строго следят за порядком и подвергают тяжелому наказанию тех из десятских, сотников, тысяцких, кто выйдет из сжимающегося кольца. Так в течение иногда двух-трех месяцев гонят татары дичь, пока кольцо не сузится до такого размера, когда в массовом порядке можно избивать зверей. Обыкновенно начинают это избиение хан и его приближенные, за ними следуют по чинам военные начальники, а далее и простые воины.
