Б. Греков - Зoлoтaя Opдa и eе пaдeниe
Для суждения о социально-политическом строе Золотоордынского государства сведений в повествовательных источниках — как европейских, так и восточных — недостаточно. К счастью, до нашего времени дошли так называемые ханские ярлыки, о которых в русской специальной литературе имеется много работ. Ярлыки эти: тарханные ярлыки Тохамыша от 1382 г., Тимур-Кутлуга от 800 г. х. (= 1398), а также ярлык Тохтамыша от 1393 г. на имя литовского князя Ягайла.[182] Сюда же можно отнести и более поздний ярлык Са-адет-Гирея. Особое место занимают ярлыки золотоордынских ханов русским митрополитам. До нашего времени они дошли только в переводах на русский язык, сделанных в приказных канцеляриях специальными толмачами. Не всегда переводы эти были точны, отчего и пользоваться ими затруднительно. Из перечисленных ярлыков для целей нашего изложения наибольшее значение имеет тарханный ярлык Тимур-Кутлуга, к которому мы и будем обращаться чаще всего.
Несмотря на наличность, казалось бы, большого количества источников о Золотой Орде, вопросы ее социальной истории за редким исключением мало привлекали исследователей.[183] Кое-что можно найти в труде И. Березина "Очерк внутреннего устройства Улуса Джучиева", однако работа эта главным образом направлена на выявление политической структуры, да и то в большей мере в смысле перечня ряда должностей, чем целостной картины. Отсутствие это не случайно. Причину надо искать в том, что в дворянско-буржуазной России русские ориенталисты мало интересовались этими вопросами, отчего до сих пор мы не имеем критически проработанной социальной терминологии золотоордынского общества, на которую можно было бы твердо опереться.
Золотая Орда — общество не только кочевое, но и оседлое, с пестрым этническим составом, где сами монголы являлись, как мы видели, столь незначительным меньшинством, что постепенно утеряли даже свой язык. В степи, в Дешт-и-Кыпчак, в XIII и даже в XIV в. картина едва ли была значительно иной, чем это наблюдалось в Монголии накануне завоеваний Чингис-хана. Улус Джучи с точки зрения золотоордынских ханов был собранием родов, племен, народов, подвластных (согласно монгольскому феодальному праву) всему дому Джучи. Родственники Бату и получили в удел целые области Золотой Орды. Ногай правил западными улусами всего Причерноморья, а Шейбан ведал восточной частью Дешт-и-Кыпчак. Несомненно, что члены ханского дома были самыми крупными феодалами, державшими в своей собственности не только огромное количество крупного и мелкого скота, обширные пастбища но даже и земли в районах оседлой жизни. Известно, что Ногай владел Крымом, который он не то захватил силой у хана Токты, не то получил от него в подарок.[184]
В своих владениях члены ханского дома являлись крупными собственниками и правителями и держали себя почти пак самостоятельные государи. В этом отношении наиболее яркой фигурой является тот же Ногай, который, как мы видели, в течение почти полустолетия причинял Много хлопот золотоордынским ханам и которого некоторые ученые готовы пыли считать за вполне самостоятельного хана. Яркой фигурой является и известный правитель при Узбек-хане Кутлуг-Тимур, который хотя и был родственником хана, однако не являлся царевичем. В надписи на построенном при нем минарете в Ургенче он именует себя: "царь [мелик] могущественный, патрон царей арабов и не арабов, блеск земного мира и веры, величие ислама и мусульман, Кутлуг-Тимур, сын великого Наджм-ад-даула-ад-дин…",[185] хотя хорошо известно, что он был только наместник; впрочем, это подтверждается и надписью, где говорится, что постройка им возведена при султане Узбек-хане.
Нечего и говорить, какую огромную роль члены ханского рода играли при дворе, определяя не только всю внутреннюю, но и внешнюю политику. Ниже членов ханского дома стояли крупные беги (тюркский титул) и нойоны (монгольский титул), которые и составляли главные кадры крупных полукочевых феодалов. Многие из них и получали, особенно как землевладельцы в оседлых районах, тарханные ярлыки. Уже И. Березин дал нам в своем "Очерке внутреннего устройства Улуса Джучиева" более или менее полную их номенклатуру: это огланы,[186] беги, улусные беги,[187] нойоны и тарханы. К числу последних относились не всегда крупные феодалы.
Среди тарханов были люди и среднего достатка. Получить звание тархана было весьма выгодно, ибо формально оно давало ряд льгот освобождение от податей и ответственности за совершение девяти первых проступков. Фактически в рассматриваемую эпоху звание тархана освобождало от налогов и податей.
Из этих категорий высшего класса золотоордынского общества и выходил командный состав ханского войска. Как самая структура "армии", так и должности ее почти те же, что и в Монголии при Чингис-хане. У Абд-ар-Реззака Самар-канди,[188] персидского историка XV в., имеется интересный рассказ о снаряжении войска, которое Тимур (1370 — 1405) в 793 г. х. (=1391) отправил против Тохтамыш-хана в Дешт-и-Кыпчак. Согласно этому сообщению, "в соответствии со старыми и новыми порядками, конные и пешие, тюрки и таджики", имея при себе продовольствие на целый год, должны были явиться из областей и местных дружин (ахшам).
Каждый из явившихся в строй должен был захватить лук, тридцать деревянных стрел, колчан и щит. На двух человек должна была быть захвачена одна лошадь, а на каждые десять человек — одна палатка, две лопаты, кирка, серп, пила, топор, секира, сто иголок, веревка, котел и другие вещи. Со всем этим воины и должны были предстать на смотр.
Сообщение Абд-ар-Реззака чрезвычайно ценно, ибо оно раскрывает перед нами вопрос о снабжении армии в монгольский период. Организация здесь идет еще от Чингис-хана, и можно быть вполне уверенным, что точно так же составлялось и снабжалось и войско противника Тимура, а именно золотоордынское войско Тохтамыш-хана. Целый ряд фактов убеждает нас в том, что в военном строе Тимура, несмотря на ряд нововведений, продолжались испытанные традиции целесообразной организации монгольского войска, от которой золотоордынские ханы не отступали ни на шаг.
Чрезвычайно ценное описание монгольского войска при Чингис-хане имеется в сочинении Джувейни. Из текста, содержащего изложение ясы,[189] видно, что монгольское население, выполняющее в мирное время ряд повинностей, обращается во время войны в войско, разделенное на десятки, сотни, тысячи и тьмы (10 000). Каждый воин заготовляет все, что ому необходимо из оружия и военного снаряжения (знамена, иголки, веревки, вьючные и верховые животные и т. д.). Все принесенное с собой воином должно быть показано на особом смотре и принято вышестоящими начальниками. Призыв в такое ополчение не освобождает оставшихся в тылу членов семьи от выплачивания полагающихся в казну хана податей и повинностей. Если мужчина призван в войско, его заменяет в хозяйстве и семье женщина. Когда, согласно ясе, приходит приказ о созыве войска, то обязанные стать воинами в тот же день без опоздания должны быть в назначенном месте. Войско отличается строгой дисциплиной. Нарушение ее жестоко карается. Если кто-нибудь из воинов, даже самый крупный начальник (тысячник или даже темник), совершит тяжкий проступок, его быстро покарает рука старшего. Яса особо подчеркивает одну особенность монгольского войска, построенного по десятичной системе. Никто не может и не должен допускать перехода из одного десятка, сотни, тысячи в другой подобный раздел. В случае нарушения тяжелое наказание несет как перешедший, так и допустивший переход. Например, если первый будет казнен, то второй будет закован в оковы и наказан. Чингис-хан сознательно воспитывал у воинов жестокость в сражении. Согласно ясе воины в походе содержались на полуголодном пайке, по принципу — "от сытой собаки плохая охота", т. е. от сытого воина в битве мало пользы.
В войске Чингис-хана добыча шла в раздел согласно определенному на этот счет порядку. По словам современника Чингис-хана, китайца Мэн-хуна,[190]"по завладении городом добычу делят на пропорциональные части между высшими и низшими. Велика ли, мала ли добыча, всегда оставляют одну долю для поднесения императору Чингису; всему остальному составляется роспись". Тот же Мэн-хун сообщает, что каждый воин в походе имеет несколько лошадей, едет он на них поочередно, отчего "лошади не изнуряются и не гибнут".[191]
В Золотоордынском государстве мы имеем ту же организацию поиска, что и у Чингис-хана, также темников, тысячников, сотников, десятников. "Огланаэд правого и левого крыла, бесчисленным добрым начальникам: тысячным, сотникам и десятникам", — так начинается известный ярлык Тимур-Кутлуга.[192] Можно почти безошибочно сказать, что подавляющая масса представителей кыпчакско-монгольской феодальной аристократии занимала или высшие должности по гражданскому управлению, или командные места в войске. Последние слова не следует, однако, понимать в том смысле, что военные должности существовали как бы оторвано от всей системы феодальных отношений золотоордынского общества. В условиях Монгольской империи, в том числе и Золотой Орды, во всяком случае в первый период ее существования, удел (улус) и соответственная ему войсковая единица почти тождественны. Глава удела и глава войска — одно и то же лицо, хотя это и не исключало того факта, что хан мог в случае недовольства сместить начальника (темник, тысячник) и заменить другим.
