Игорь Ивлев - «Умылись кровью»? Ложь и правда о потерях в Великой Отечественной войне
Кстати, на 01.09.1942 г. фронту (действующей армии) было передано маршевого пополнения в количестве 8 217 570 чел. На эту же дату в госпиталях умерло от ран 177 тыс., а число убитых, пленных и пропавших без вести составило 4 920 300[156]. Таким образом, безвозвратные потери к 1 сентября этого года составили 5097,3 тыс. солдат и офицеров. А впереди были ещё два года и 8 месяцев войны, Сталинград, Кавказ, Харьков, Курск, Днепр, освобождение стран Европы…
Попутно заметим, что некритическое использование авторами донесений из войск при подсчете потерь не дает реальной картины о величине убыли не только в людях, но и в вооружении. Это можно проследить на примере потерь в вооружении в битве под Москвой. Напомним, что в Московской оборонительной операции, по данным авторов труда «Россия и СССР в войнах ХХ века», за 67 суток боев потери в людях составили 658 279 чел., в том числе безвозвратные – 514 338 (на самом деле эти потери были значительно больше). За то же время, по их подсчетам, наши войска потеряли только 250,8 тыс. единиц стрелкового оружия всех видов. И это в условиях тяжелейшего поражения, когда основные силы трех фронтов оказались в окружении! Остальное, выходит, удалось эвакуировать? Такое возможно только при условии, что фон Бок разрешил вывезти из «котлов» вооружение погибших и пропавших без вести наших бойцов!
В Московской стратегической наступательной операции (контрнаступлении) советские войска за 34 суток (с 5 декабря 1941 г. по 7 января 1942 г.) потеряли почти в два раза меньше – 370 955 чел., в том числе безвозвратно – 139 586 (в 3,7 раза меньше). Но потери стрелкового оружия оказались в 4,4 раза больше – 1093,8 тыс. единиц всех видов. Потери в артиллерии, соответственно, составили 13 350 орудий и минометов против 3832[157].
Можно ли это объяснить с точки зрения логики? Можно. Эта диспропорция возникла в результате того, что авторы учитывали потери только по донесениям из войск, не обращая внимания на их достоверность. Засчитали только то, о чем доложили. А из «котлов» донесений не присылали, значит, и потерь не было. Хотя можно было и здесь применить расчетный метод, но авторы уклонились от такой возможности, так как это привело бы к нежелательным выводам об убыли в людях. Да и считать было некогда. А 5 декабря, с переходом в контрнаступление, появилась возможность точнее подсчитать потери в вооружении. Тем более что заканчивался 1941 г., надо было уточнить, с чем придется воевать в следующем году. И действительно уточнили – всего в битве под Москвой потеряли 1 344 тыс. единиц стрелкового оружия. Это число ближе к реальным безвозвратным потерям в людях в ходе двух московских операций – оборонительной и наступательной, – вместе взятых, нежели убыль по данным Г.Ф Кривошеева – 653 924 чел.[158]
В связи с большими потерями в вооружении и боевой технике была еще более ужесточена ответственность красноармейцев, командиров и комиссаров за брошенное оружие. Пришлось пойти и на расформирование и перевод на сокращенные штаты многих частей и отдельных подразделений различных родов войск.
В частности, на основании постановления ГКО от 26 ноября 1941 г. № 966 о проведении сокращения численности Красной Армии приказом народного комиссара обороны № 00123 от 24.12.1941 г. из состава артиллерийских частей РГК были исключены 64 артполка[159]. При этом освободившийся обученный личный состав, автотранспорт, вооружение и прочее имущество обратили на доукомплектование (формирование) других частей.
Пусть читателя не удивляет формулировка приказа: идет война и тут же – постановление «о проведении сокращения численности Красной Армии». Не писать же о гибели артполков в многочисленных «котлах»…
Кроме того, приказом Народного комиссара обороны № 00131 от 27 декабря 1941 г. были расформированы и исключены из состава Красной Армии 68 стрелковых дивизий. Из них 27 дивизий участвовали в Московской битве, в том числе 23 дивизии, прекратившие существование в первой половине октября[160]. Учитывая количество окруженных и разбитых советских частей и соединений, официозным цифрам потерь в ходе Московской оборонительной операции могут поверить только те, кто никогда не работал в российских архивах и сам не делал подобных расчетов. А ведь подобных неудачных операций в ходе первого и второго периодов войны было несколько…
В годы горбачевской «гласности» вышла в свет книга «Великая Отечественная война 1941–1945: события, люди, документы»[161]. В ней на основе анализа архивных документов утверждалось, что за 6 месяцев 1941 г. советские войска потеряли 5,3 млн убитыми, пропавшими без вести и пленными. Это же число было позднее повторено в «Военно-историческом журнале» № 2 за 1992 г. После опубликования статистических исследований «Гриф секретности снят» (1993 г.) и «Россия и СССР в войнах XX века», по данным которого потери за 1941 г. составили: общие – 4 473 820 (то есть как минимум на 826 тыс. чел. меньше), а безвозвратные – 3 137 673[162], о числе 5,3 млн чел. благополучно забыли. И зря…
Примеров занижения потерь в операциях можно привести много и не только по опыту неудачных боевых действий в 1941 г. Иногда, чтобы уменьшить огромную диспропорцию в соотношении потерь сторон, авторы позволяют себе заниматься манипуляциями цифрами убыли личного состава даже в операциях второго периода войны, где наши войска добивались несомненного успеха.
В качестве примера рассмотрим Курскую стратегическую оборонительную операцию, которая проводилась войсками Центрального, Воронежского и Степного фронтов с 5 по 23 июля 1943 г. В рамках данной операции были осуществлены фронтовые оборонительные операции на орловско-курском и на белгородско-курском направлениях. О них в книге Г.Ф. Кривошеева сказано:
«В ходе оборонительных боев войска Центрального и Воронежского фронтов обескровили, а затем остановили наступление ударных группировок немецко-фашистской армии и создали благоприятные условия для перехода в контрнаступление на орловском и белгородско-харьковском направлениях. Гитлеровский план по разгрому советских войск в Курском выступе потерпел полное крушение»[163].
Выполнить поставленную задачу советским войскам удалось ценой значительных потерь в людях, вооружении и боевой технике, которые, как мы увидим далее, оказались несопоставимы с потерями противника.
Обратимся к данным Г.Ф. Кривошеева о потерях наших войск в операции.
Таблица 5
Боевой состав, численность войск и людские потери в Курской стратегической оборонительной операции[164]
Из данных таблицы следует, что общие потери Степного фронта примерно равны потерям Воронежского, а разница между безвозвратными потерями обоих фронтов составляет всего 90 человек! Впечатление такое, что авторы просто разделили потери двух фронтов пополам. Даже цифры одинаковые, только расставлены в другом порядке.
Вопреки общепринятому порядку коллектив Г.Ф. Кривошеева предусмотрительно не указал (по причинам, о которых мы скажем ниже), в каком составе участвовал в операции Степной фронт и его численность. Только упомянул, что в ходе боевых действий дополнительно было введено управление Степного фронта, управления четырех общевойсковых армий (5-я гв., 27, 47 и 53-я А), 5-я гв. ТА и 5-я ВА, пять танковых и один механизированный корпуса, 19 дивизий и одна бригада[165].
Авторы совершенно безосновательно назвали дату начала активных действий этого фронта – 9 июля. Ведь на самом деле тыловой Степной военный округ (стратегический резерв Ставки ВГК) был переименован в Степной фронт только 10 июля. Его войска находились в это время за сотни километров от передовой. На самом деле этот фронт подключился к операции только с 19 июля, и фактически его войска вступили в бой с утра 20 июля.
Официально оборонительная операция Воронежского фронта завершилась 23 июля. Эта дата напрямую связана с приказом Верховного Главнокомандующего от 24 июля 1943 г. об итогах оборонительного периода Курской битвы, в котором, в частности, было сказано: «Вчера, 23 июля, окончательно ликвидировано июльское немецкое наступление из района Орла и севернее Белгорода в сторону Курска…»
Получается, что войска Степного фронта участвовали в боевых действиях всего четыре дня. И при этом, по расчетам Г.Ф. Кривошеева, они умудрились потерять столько же, сколько войска Воронежского фронта, которые вели ожесточенные бои в течение 19 суток, утратив при этом 13,8 % своего состава. Возможно, авторы за точку отсчета взяли дату ввода в сражение войск 5-й гв. танковой армии и 5-й гв. общевойсковой армии. Но обе эти армии были включены в состав Воронежского фронта. И.С. Конев, с самого начала категорически возражавший против «раздергивания» Степного фронта, был очень недоволен тем, что вместо двух полнокровных гвардейских армий генералов А.С. Жадова и П.А. Ротмистрова получил ослабленные 7-ю гв. армию генерала М.С. Шумилова и 69-ю армию генерала В.Д. Крюченкина, которые до включения в состав Степного фронта потеряли не менее 55 тыс. чел. Между тем, по свидетельству заместителя И.С. Конева генерала М.И. Казакова, тому удалось добиться разрешения Ставки изъять часть личного состава из дивизий 47-й армии, передаваемой Воронежскому фронту, хотя они и так имели некомплект личного состава. «Изъятие» проводилось прямо на марше во время коротких привалов. Около десяти батальонов, добытых таким образом, тут же были направлены на пополнение 69-й армии.
