Игорь Ивлев - «Умылись кровью»? Ложь и правда о потерях в Великой Отечественной войне
Потери Воронежского и Степного фронтов и группы армий «Юг» в людях в ходе оборонительной операции на южном фасе Курского выступа соотносятся с потерями противника как 3,8:1 (166:44) в его пользу[175].
Сомнения по поводу достоверности данных Г.Ф. Кривошеева существуют и в отношении потерь Центрального фронта (33 897 чел., то есть 4,6 % от своей первоначальной численности). Однако численность войск фронта к 12 июля (начало Орловской наступательной операции) уменьшилась на 92,7 тыс. чел.[176]. По другим данным, численность войск фронта за этот же промежуток времени изменилась следующим образом: общая – на 70 595 чел. (711 570–640 975), по боевому составу – 70 600 (510 983–440 383)[177]. Остановимся на этих цифрах. За это время боевой состав фронта почти не изменился: две стрелковые бригады убыли, одна танковая бригада прибыла. За счет этого численность войск фронта могла уменьшиться максимум на 7 тыс. чел. Убыль в 63 тыс. чел. (12 % от боевого состава фронта на 1 июля) ничем, кроме как боевыми потерями в ходе боев 5–11 июля, нельзя объяснить. Это на 29 тыс. чел. больше, чем у Г.Ф. Кривошеева.
Таким образом, три фронта – Центральный, Воронежский и Степной – в ходе оборонительной операции в сумме потеряли порядка 229 тыс. чел., то есть на 85 тыс. больше, чем насчитали авторы труда «Гриф секретности снят».
Потери групп армий «Центр» и «Юг» противника в ходе наступления на Курской дуге составили примерно 70 тыс. чел. В этом случае потери сторон в живой силе соотносятся как 1:3,3 в пользу противника (70:229)[178].
Странная вещь: источник для подсчета наших потерь (убыли) в людях один – Центральный архив Министерства обороны, а разница в итоговых цифрах и выводах порой огромная. Это означает, что потери наших войск нуждаются в проверке и корректировке, скорее всего, в большую сторону.
На заседании Ассоциации историков Второй мировой войны в конце 2005 г. генерал-полковник Г.Ф. Кривошеев на вопрос, будут ли уточняться уже опубликованные цифры, ответил отрицательно. Пользуясь случаем, один из авторов статьи в кулуарах заседания подарил ему свою книгу о Прохоровском сражении, попросив обратить внимание на факты манипулирования цифрами потерь фронтов в труде «Гриф секретности снят». По существу, авторам статистического исследования в книге было предъявлено обвинение в подлоге. Сотрудник Г.Ф. Кривошеева, записавший координаты дарителя, обещал обязательно ответить на критику. Однако никакого ответа на критику до сих пор так и не последовало, потому что автор книги в своих выводах опирался на те же самые архивные документы, что и Г.Ф. Кривошеев. Кстати, в частных разговорах офицеры Генштаба говорили ему, что он зря нападает на их шефов – руководителей тогдашнего архивного и военно-мемориального центра Генштаба: они по должности вынуждены поддерживать официальную линию в вопросе о потерях Красной Армии в Отечественной войне.
Для чего же понадобились все эти ухищрения с цифрами потерь? Почему авторы рассматриваемого труда «Гриф секретности снят» проигнорировали итоговое донесение Степного фронта в Генштаб о потерях в период с 20 по 31 июля? В новом издании своего труда этой операции авторы отвели в два раза больше места, включив туда разделы «Состав войск противоборствующих сторон» и «Ход операции»[179]. Но там по-прежнему нет ни слова о Степном фронте, который понес такие же потери, как и Воронежский. По нашему мнению, смысл проведенного авторами неоправданного перераспределения потерь между двумя фронтами заключается в том, чтобы как-то сгладить тяжелые впечатления от огромных потерь Воронежского фронта, особенно при сопоставлении их с потерями противника.
В ходе Курской оборонительной операции наши войска, отражая удары противника, понесли огромные потери. В связи с этим иногда высказывается мысль, что лучше было, используя наше количественное превосходство в силах, упредить противника в переходе в стратегическое наступление и что переход к преднамеренной обороне был ошибкой. Проще всего давать оценки сейчас, когда известны последствия того или иного решения. По нашему мнению, ошибка состояла не в том, что перешли к обороне, а в том, что не сумели в полной мере использовать ее преимущества.
В 1968 г. состоялась военно-научная конференция, посвященная 25-й годовщине победы в битве под Курском. В ходе обсуждения основных вопросов битвы был сделан смелый для того времени вывод: «При исследовании событий Курской битвы, как и других битв и операций минувшей войны, крайне желательно подвергнуть специальному рассмотрению вопрос о потерях, показав при этом соответствие затрат достигнутым результатам». Это «дало бы возможность более объективно оценить роль отдельных объединений и военачальников в достижении победы в Курской битве»[180].
Подготовка к изданию книги «Гриф секретности снят» в 1993 г. совпала с 50-летием победы наших войск в Курской битве. На 12 июля 1993 г. в Москве было запланировано беспрецедентное мероприятие – проведение военно-исторической конференция с участием представителей военных историков Германии, страны, воевавшей с СССР. В частности, в конференции участвовал К.Г. Фризер, подполковник, сотрудник военно-исторического управления бундесвера, доктор исторических наук, который ввел в научный оборот ряд ранее неизвестных фактов и документов[181].
Подобное мероприятие, посвященное 50-летию Курской битвы, намечалось провести и в ФРГ. Несомненно, раздел труда о Курской оборонительной операции был уточнен с учетом предстоящих дебатов с немцами. Именно поэтому, говоря о результатах операции, авторы опустили упоминание о Степном фронте с приписанными ему потерями. В новой Военной энциклопедии об участии Степного фронта в оборонительной операции на южном фасе Курского выступа также вообще не упоминается:
«В ходе оборонительных сражений войска Воронежского и Центрального фронтов измотали и обескровили ударные группировки врага, которые потеряли около 100 тысяч человек, свыше 1200 танков и штурмовых орудий, около 850 орудий и минометов, более 1500 самолетов»[182].
Трудно сказать, на чем основаны эти данные о потерях противника. Но в результате этой не очень хитрой манипуляции с цифрами соотношение по потерям сторон в живой силе стало выглядеть вполне благопристойно: Центральный и Воронежский фронты потеряли (по данным Г.Ф. Кривошеева) в сумме – 107,8 тыс. чел. против 100 тыс. противника. С такими данными можно было спокойно выезжать и на международные симпозиумы.
На симпозиуме в Ингольштадте (ФРГ) в сентябре того же года один из представителей советской стороны в своем докладе оценил соотношение по потерям сторон в людях в Курской битве как 4,3:1 не в пользу советских войск. При этом в ходе операции «Цитадель» (оборонительная операция советских войск) потери соотносятся как 2:1 в пользу противника, а при контрнаступлении – 6:1 (вероятно, сюда перебросили необоснованно увеличенные потери Степного фронта. – Авт.), опять-таки не в нашу пользу[183].
Масштабы занижения людских потерь в Курской оборонительной операции 1943 г. не идут ни в какое сравнение с неудачными операциями 1941 г. Но в данном случае весьма показательна политическая ангажированность авторов, их попытки приукрасить картину Курской битвы, победа в которой означала завершение коренного перелома во Второй мировой войне.
Авторы статистического исследования последовательны – они занижают потери не только в людях, но и в вооружении и технике. Так, командующий Воронежским фронтом генерал Н.Ф. Ватутин в итоговом докладе сообщает, что фронт потерял 1387 танков и 33 САУ, начальник штаба фронта (5–23 июля) – 1571 танк и 57 САУ[184]. А по данным Г.Ф. Кривошеева, три фронта (Центральный, Воронежский и Степной) потеряли 1614 танков и САУ[185], то есть примерно столько же, сколько потерял один Воронежский фронт по докладам его руководства! Между тем, согласно справке о потерях от 23 июля штаба БТ и МВ Красной Армии, Воронежский фронт с 5 по 20 июля потерял 1254 танка из имевшихся у него 2924 (с учетом всех вновь прибывших в его состав танковых частей). В другом документе речь идет о потере в период с 5 по 13 июля 1223 танков (оказывается, за последующую неделю фронт потерял всего 31 танк, что не соответствует данным по 5-й гв. ТА).
Заместитель начальника штаба БТ и МВ полковник Заев 17 июля докладывал, что Воронежский фронт с 5 по 15 июля потерял 890 танков (видимо, речь идет о танках и САУ)[186]. Видимо, в это число не вошли потери 5-й гв. ТА под предлогом, что она относится к Степному фронту. Суммируя названное число с потерями армии Ротмистрова (334 танка и САУ), получим примерно те же цифры – 1224 или 1254. С учетом последнего числа потери трех фронтов в бронетехнике к 20 июля могли составить порядка не менее 1900 танков и САУ. Если ориентироваться на усредненную цифру потерь Воронежского фронта (1500 танков и САУ) и уточненные данные по потерям противника (320), то соотношение по потерям сторон на южном фасе Курского выступа составит примерно 4,7:1 в пользу противника[187].
