История Первой мировой войны - Оськин Максим Викторович
Таким образом, 3 октября остров Эзель пал, тяжелая батарея на Цереле была уничтожена, и германские корабли адмирала Шмидта стали входить в Рижский залив. Как говорит исследователь, «опыт Ирбенской (1915 г.) и Моонзундской (1917 г.) операций показал, что даже весьма мощные минные заграждения преодолимы при отсутствии надежного прикрытия береговыми батареями, которые в свою очередь могут быть уязвимы с сухопутных направлений» [561].
Теперь главный удар принимали на себя корабли Балтийского флота, и прежде всего линкор «Слава», всегда стоявший во главе морских сил Рижского залива. Экипаж «Славы» как бы предчувствовал судьбу корабля: еще по назначении линкора в Рижский залив команда вынесла резолюцию о «несправедливости» назначения. Моряками «Славы» предлагалось отправить на защиту Моонзунда линкоры «Республика» (бывший «Император Павел I») или «Андрей Первозванный», которые также могли пройти в залив по специально углубленному для «Славы» фарватеру в проливе Моонзунд между островом Моон и материком.
«Слава» ив 1915 году дралась с германским флотом, пытавшимся пробиться через Ирбены (тогда кайзеру было доложено об уничтожении линкора, ибо немцы обманулись потоплением большой канонерской лодки «Сивуч», сходной своим силуэтом со «Славой»), ив 1916 году успешно отражала набеги легких сил противника, став своеобразным моральным знаменем обороны Рижского залива. Так что ее назначение было предсказуемым.
Немного южнее острова Моон, у Куйваста, в морском сражении 4 октября линейный корабль «Слава» принял свой последний бой. Пока германские тральщики пытались уничтожить минные заграждения, батарея Моона и три русских корабля – линкоры «Слава» и «Гражданин», а также крейсер «Баян» – повели огонь по тральщикам и прикрывавшим их германским линкорам. Орудия «Славы» стреляли ближе, чем орудия противника, поэтому командир корабля Л. В. Антонов затопил бортовые отсеки правого борта, чтобы орудийные башни получили больший угол возвышения. Теперь «Слава» не уступала врагу по своей дальнобойности, но возможности маневра резко сужались. Тем не менее ни миноносцы, ни линкоры немцев не смогли отбросить русских с позиции.
Однако превосходство противника в числе кораблей и мощи бортового залпа (восемь русских 305-мм орудий «Славы» и «Гражданина» против двадцати германских) в конечном счете все же сказалось, да и носовая башня «Славы» в самом разгаре боя, на пятом залпе, вышла из строя. Немецкие тральщики сумели расчистить часть вод, и германские линкоры пошли в повторную атаку.
Два тяжелых снаряда получил линкор «Гражданин» и семь – «Слава», причем три из них пробили борт ниже ватерлинии. Теперь русский линкор, принявший внутрь себя массу воды, не смог бы уйти из Рижского залива по фарватеру Моонзундского пролива в Кронштадт. Командир корабля капитан первого ранга Антонов и комиссары Центробалта отдали приказ о затоплении героического линкора на фарватере, чтобы им не смог воспользоваться враг. «Гражданин», «Баян», эсминцы и канонерские лодки уходили в Финский залив мимо обреченного корабля, который должен был послужить защите родины и после своей гибели.
Эсминцы торпедировали корабль, но «Слава» горела всю ночь, не желая сдаваться: линкор, служивший оплотом и костяком обороны Рижского залива, не мог потонуть просто так. Утром над водой остались только верхушки мачт, но зато подступы к Финскому заливу и Петрограду со стороны Риги были закрыты (помимо «Славы», которую немного снесло в сторону, на фарватерах были затоплены несколько больших пароходов и поставлены дополнительные минные заграждения).
5 октября пал отрезанный от материка и обреченный остров Моон. Ряд войск успели снять, но большая их часть сложила оружие перед торжествующим противником. В тот же день командующий Балтийским флотом адмирал А. В. Развозов отдал приказ об эвакуации Моонзунда. Вечером 6-го числа, заградив Моонзунд минами, русский флот ушел в Лапвик.
Последние русские части с острова Даго были сняты лишь 7 октября. Немцы не стали продвигаться в глубь Финского залива, опасаясь новых потерь кораблей на русских минных полях. После занятия врагом Моонзунда на островах было образовано губернаторство Эзель во главе с губернатором генералом Г. фон Зекендорфом.
Трофеями противника стали около двадцати тысяч пленных, сто сорок одно орудие, в том числе сорок семь тяжелых, сто тридцать пулеметов, пятнадцать минометов, десять самолетов. Сами же немцы понесли смехотворные потери: около двухсот человек из десанта и почти столько же во флоте. Кроме линкора «Слава», русский флот потерял еще миноносец «Гром»; повреждения получили семь кораблей, в том числе линкор «Гражданин».
Зато потери в составе немецкого флота были куда более существенными. Русские минные позиции и корабельная артиллерия нанесли врагу немалые потери. Немцы потеряли на море десять миноносцев и шесть тральщиков; три линкора, легкий крейсер и тринадцать эсминцев получили значительные повреждения. Столь высокие потери заставили германское руководство отказаться от мысли вторжения в Финский залив и далее, через крепость Кронштадт, к российской столице – Петрограду.
Финский залив был еще более укреплен, в его глубине стояли четыре русских линейных корабля типа «Севастополь», а потому потери даже в случае победы обещали быть куда более существенными, а сама победа – безусловно, «пирровой». Действия на суше были гораздо выгоднее: ведь впереди предстояла схватка на Французском фронте, а то и новое после Ютланда сражение с британским Гранд-Флитом.
Таким образом, Моонзундская операция закончилась впечатляющей победой немецкого оружия, сполна воспользовавшегося разложением русских вооруженных сил в ходе нарастания революционного процесса в России. Верно, что «немцы всего за одну неделю овладели теоретически неприступной Моонзундской позицией и буквально вышвырнули из Рижского залива русский флот, наглядно продемонстрировав, что ждало бы русский флот на центральной позиции в 1914 году, не будь немецкий флот связан англичанами в Северном море. Все источники о Моонзундском бое любят говорить о неравенстве сил, но нельзя забывать, что довольно крупное соединение русского флота опиралось на мощнейшую систему минной и береговой обороны в сложнейших условиях узких акваторий архипелага, где каждый квадратный метр простреливался батареями или был завален минами. Другое дело, что русская армия и флот к этому времени были уже деморализованы политическими событиями в стране и не желали воевать, чем и воспользовался противник» [562].
Владение Рижским заливом обнажило с моря крайний правый фланг русского сухопутного фронта, что поставило под угрозу оборону Западной Латвии и Эстонии, коммуникации Северного фронта, а в перспективе и военно-морскую базу Ревель (Таллин). Но уже не за горами был октябрьский переворот, переход власти в стране к большевикам и выход России из войны.
Моонзундская операция, как и предшествовавшие ей Июньское наступление и поражение под Ригой, наглядно выявила неспособность буржуазно-социалистических деятелей к управлению страной и ведению войны, за что ими столь гнусно-жестоко порицалось царское правительство и лично император, потерявший в конечном счете престол. Очередное поражение стало свидетельством прогрессирующего паралича политической революционной власти страны. Историк справедливо говорит: «Тогда как веком ранее пришедшая к власти во Франции молодая буржуазия сумела в короткий срок создать новую, высокобоеспособную армию, смело выдвинув из своей среды новых талантливых полководцев, и добилась блестящих побед в вооруженной борьбе против всей феодальной Европы, наша отечественная буржуазия проявила в этой области минимум талантов. Она оказалась способной лишь к дрейфу в кильватере политики западных союзников, да к потугам на соблюдение верности союзническим обязательствам – при полном пренебрежении к национальным интересам своей страны» [563].
