История Первой мировой войны - Оськин Максим Викторович

В какой-то мере такая позиция верховной власти исходила из предложений армейских комитетов. Однако «внизу» думали иначе, и чем дальше, тем все более становилось ясно, что без проведения в жизнь немедленных реформ (в первую очередь – аграрной) все рухнет. В случае же невозможности выправить внутреннее положение экстренными мерами, наилучшим выходом из сложившейся ситуации станет сепаратный мир. Так, телеграмма «представителей 10-й армии» на имя А. Ф. Керенского констатировала, что общее моральное и физическое состояние Действующей армии ухудшается с каждым днем: «армия теряет последнюю надежду в тыл». «Если тыл и Временное правительство не в состоянии помочь армии… необходимо стать на почву активной борьбы за мир», так как надежда на скорый мир может создать условия для усилий войск по защите «Родины и свободы» [511].

Однако в преддверии большевистского переворота в октябре месяце уже и Керенскому станет ясно, что дальнейшее участие Российской республики в войне обречено на провал. Н. Брешко-Брешковский верно подметил: «Теперь, когда русские дивизии и корпуса превратились в митингующие дикие орды, если и опасные кому-нибудь, то только своим же собственным офицерам – теперь немцы могли вздохнуть свободно. Теперь для них Восточный фронт был вычеркнут, остался один только лишь Западный. Успехи фаланг Макензена с их артиллерийским пеклом побледнели перед этой неслыханной бескровной победой» [512].

Глава 7

Скатывание в октябрь

Рижская оборонительная операция

После окончания боев южнее Полесья летом 1917 года, отбросив русских на линию государственной границы, германское командование решило перенести свои основные усилия на север. В связи с тем что большая часть германских резервов была скована на Западном фронте, сражаясь против французов, немцы могли вести наступательные операции лишь с ограниченными целями. Поэтому следовало избрать достойную цель военных действий. То есть проведение очередной наступательной операции должно было осуществляться сравнительно небольшими силами, но одновременно иметь значительные стратегические выгоды: простое «улучшение линии фронта» в сложившихся условиях являлось напрасным разбазариванием сил и средств.

Разложение русской армии в ходе революционного процесса не позволяло рассчитывать на значительное сопротивление русских, с одной стороны; однако, с другой стороны, немцы по-прежнему опасались консолидации российского общества и широких слоев населения на почве патриотизма. Соответственно, германцы стремились всемерно избегать вторжения в непосредственно русские пределы. Учитывая все особенности, сложившиеся после Февральской революции на Восточном фронте, немцы решили ударить по Риге.

Обладание Ригой несло в себе массу преимуществ:

1) переход столицы Прибалтики в руки германцев означал безусловную претензию на послевоенное отторжение этой территории от Российской республики в пользу Второго рейха;

2) обеспечение морского господства в Рижском заливе, а следовательно, и вытеснение русского Балтийского флота в Финский залив как последнее водное пространство перед Кронштадтом и Петроградом;

3) занятие выгоднейшего исходного положения для броска на Петроград, буде возникнет такая необходимость.

Помимо чисто военных и психологических принципов, наступление на Ригу предпринималось и с целью прекратить возможное разложение германских войск, стоявших перед русскими революционными частями. Части наиболее развалившегося русского фронта – Северного – столь активно участвовали в братании с немцами, что данное явление явно перешло те рамки, что отводились немецким командованием для развала российских вооруженных сил. Теперь негатив революционного времени в виде уничтожения дисциплины, нежелания стрелять в неприятеля и т.д. угрожал и германским войскам. Следовало пресечь это явление, а заодно и выбить русских из Риги.

Проведение Рижской операции возлагалось на части 8-й армии генерала О. фон Гутьера, в которую и пошли резервы из упраздненной после поражения русских южнее Полесья группы генерала Винклера. Германские силы на рижском направлении были доведены до одиннадцати пехотных и двух кавалерийских дивизий; в том числе ударная группа насчитывала в своем составе шестьдесят тысяч штыков при двух тысячах орудий [513].

Нетрудно заметить, что основную ставку германцы делали на артиллерийский огонь. Убедившись во время летних сражений на Юго-Западном фронте (Июньское наступление) в слабой стойкости разлагавшихся под влиянием революции русских войск, немцы не желали зря терять своих людей. Предполагалось, что после того, как русские оборонительные позиции будут сметены ураганным артиллерийским огнем, для германской пехоты не составит особого труда довершить поражение неприятеля.

Рижский плацдарм защищала русская 12-я армия генерала Д. П. Парского, имевшая в своем составе четыре армейских корпуса. Всего в составе 12-й армии находилось сто шестьдесят тысяч человек при 1149 орудиях. Однако большая часть этих войск вовсе не желала драться и считала дни до скорого заключения мира, а потому и не представляла собой никакой боевой ценности. В несколько лучшем состоянии находились кавалерия и артиллерия: разложение этих родов войск начнется после корниловского выступления в конце августа 1917 года.

До своего назначения на должность командарма генерал Д. П. Парский довольно успешно командовал Гренадерским корпусом, приняв его от генерала А. Н. Куропаткина, в начале 1916 года назначенного главнокомандующим армиями Северного фронта. Впрочем, командование армией (с июня 1917 года) для генерала Парского было омрачено сдачей Икскюльского плацдарма 14 июля по приказу штаба фронта. Теперь же на его плечи была возложена непосредственная оборона Риги.

Русское расположение частей 12-й армии: 21-й армейский корпус генерала Н. П. Сапожникова располагался на правом берегу реки Западная Двина: от стыка с 5-й армией до рубежа Икскюль – Борземюнде. После этого рубежа начинался собственно рижский плацдарм: тридцать – тридцать пять километров в глубину к западу от Риги и двадцать пять – тридцать километров от побережья Рижского залива до немецких позиций под Борземюнде. От крайней юго-западной точки плацдарма русским оставалось всего двадцать километров до Митавы, которых так и не смог преодолеть генерал Р.Д. Радко-Дмитриев в период проведения Митавской наступательной операции в декабре 1916 года, когда он командовал 12-й армией. Теперь положение переменилось: немцы наступали, а русские оборонялись, и причиной тому была революция.

На самом плацдарме располагались части 2-го Сибирского (генерал В. Ф. Новицкий), 6-го Сибирского (генерал Ф. Н. Васильев) и 43-го армейского (генерал В. Г. Болдырев) корпусов плюс две кавалерийские дивизии. Незадолго до наступления немцев в 12-ю армию была переброшена 38-я пехотная дивизия генерала Л. Л. Байкова, которая являлась «одной из самых надежных на Северном фронте». Такое насыщение плацдарма войсками заключало в себе цель удержания Риги любой ценой.

Войска 43-го армейского корпуса также прикрывали и икскюльское направление, которое, после сдачи Икскюльского плацдарма, стало реальной угрозой для фронта 12-й армии, поэтому они были усилены латышской стрелковой бригадой. Крайний южный фланг армии закрывался частями 21-го армейского корпуса генерала В. П. Троянова, входившего в состав соседней 5-й армии генерала Ю. Н. Данилова. Резервы 12-й армии составляли: четыре пехотные и одна кавалерийская дивизии, а также две латышские бригады. Резервы стояли в тылу наиболее угрожаемого участка – Икскюля, то есть в тылах 43-го армейского и 2-го Сибирского корпусов.

Впрочем, относительно боевой ценности латышских стрелковых бригад не стоило обольщаться. В этот период латыши окончательно стали на позицию борьбы и с немцами, и с русскими. Если корни ненависти к немцам крылись в многовековой оккупации Латвии германскими рыцарскими орденами, да и затем помещичий слой Прибалтики состоял из немцев, то неприязнь к русским в самых широких масштабах выявилась в период Первой русской революции 1905-1907 годов.