Вардан Багдасарян - Антироссийские исторические мифы
19. Миф о превентивном ударе Наполеона
Аналогии мифотворчества в отношении двух отечественных войн России не могут не впечатлять. Не успела общественность пережить эпатаж концепта В. Суворова о превентивном ударе Гитлера по СССР в 1941 г., как началась раскрутка темы превентивного удара Наполеона по Российской империи в 1812 г. Здесь и сюжет, сходный с интерпретациями пакта Молотова – Риббентропа, о сговоре потенциальных агрессоров в Тильзите. Сговор этот, как и в 1939 г., был направлен против Лондона. Здесь и следствие его в виде приращения к России территорий на Западе. И вновь этими присоединенными территориями были финские земли. Здесь, наконец, опять-таки центральное значение приобретает польский вопрос. Но согласно предлагаемой схеме Александр I рассматривал заключенный мир как тактический ход, готовя новую наступательную войну против наполеоновской Франции. Наполеон, двинув свои войска против России, лишь предупреждал вероятную российскую агрессию. Попутно сообщается, что продвижение вглубь российских территорий вовсе не входило в его намерения. Он хотел лишь дать приграничное генеральное сражение и принудить Россию к выполнению своих союзнических обязательств[78].
Создается впечатление, что речь идет не о Наполеоне – одном из величайших завоевателей в истории человечества, а о ком-то другом. Напомним, что наполеоновская завоевательная экспансия осуществлялась во всех геостратегических направлениях. К 1812 г. почти вся континентальная Европа была французской. «От Пиренеев до Одера, от Зунда до Мессинского пролива все сплошь – Франция», – писал Александру I российский посол в Париже князь А. Б. Куракин. Наличие у Наполеона планов мирового господства не вызывало сомнений. А это означало, что следующей на очереди могла стать Россия. Весь вопрос заключался в сроках.
В этой связи корректнее было бы вести речь не о превентивном ударе Наполеона, а о целесообразности нанесения такого удара Александром I. И подобные планы действительно разрабатывались в России. Речь, впрочем, в них шла не об ударе по Франции: географически это было бы абсурдно. Вопрос стоял о нанесении удара по французскому плацдарму около границ России – герцогству Варшавскому. Враждебность этого государства по отношению к Российской империи была очевидна. Поляки открыто формулировали претензии на белорусские, украинские и литовские земли, входившие когда-то в состав Речи Посполитой. Наполеон шантажировал Россию возможностью поддержки польских требований.
Десять российских планов самой своей множественностью указывают на перебор вариантов и отсутствие принятого политического решения. Реально же Россия готовилась к оборонительному сценарию войны. Сооружались оборонительные рубежи по Двине, превращались в крепости Рига, Бобруйск, Мозырь, Житомир, Киев. М. Б. Барклаем-де-Толли была разработана стратегия «скифской войны» против Наполеона, предполагающая отвод русских военных сил вглубь страны. Официально утвержденный Александром I план, составленный К. Фулем, также предполагал на начальном этапе тактическое отступление русских армий.
А между тем во Франции активно велась не только военная, но и идеологическая подготовка к походу против России. Активно пропагандируются сочинения, доказывающие агрессивность России и обосновывающие целесообразность антироссийской консолидации Европы. Среди такого рода сочинений особую известность приобрел памфлет «Возрастание русского могущества от его возникновения до начала XIX в.». Появляются фальшивки, такие как «Завещание Петра I».
Александр I хотел заручиться поддержкой Австрии и Пруссии для выстраивания союза против Франции. Но Австрия и Пруссия вошли в антироссийскую коалицию – и их войска участвовали в московском походе Наполеона. Бонапарт рассчитывал, что в войну против России также вступят Турция и Швеция, в которых подогревалось стремление к реваншу за недавно нанесенные им российской стороной поражения. Чтобы не допустить активного вмешательства в конфликт Англии, Наполеон разыграл американскую карту: ровно за неделю до вторжения в Россию подталкиваемые им США объявили войну Великобритании. Все это говорит о серьезной стратегической подготовке французского императора к войне и опровергает трактовку ее начала в качестве превентивного удара по России.
20. Миф о поражении в Бородинском сражении
Победа на Бородинском поле многими фактически отдается французам. При этом приводятся следующие аргументы:
1) русские войска были выбиты французами с занимаемых ими позиций (село Бородино, Багратионовы флеши, батарея Раевского и др.);
2) после завершения сражения русские войска отступили[79].
Действительно, если подводить итоги сражения на 16:00 26 августа 1812, то может и в самом деле сложиться впечатление, что французы достигли превосходства. Но на этом Бородинская битва не закончилась, а перешла в новую фазу. С 16:00 началось противостояние двух артиллерий. По артиллерийскому потенциалу русская армия имела заметное преимущество. Под мощным огнем французы были вынуждены оставить все занятые прежде позиции и отойти на исходные рубежи.
Французская армия была в Бородинском сражении атакующей стороной. Однако атаки французов в течение дня не завершились итоговым успехом. Русская армия как обороняющаяся сторона, напротив, выполнила поставленную перед ней задачу и, следовательно, победила.
Утром 27 августа французские позиции были атакованы русской конницей. И только прибытие значительного резерва к Наполеону, изменившее соотношение сил, вынудило М. И. Кутузова отступить. Отступление было, таким образом, не следствием сражения 26 августа, а реакцией на новую, связанную с увеличением французского контингента ситуацию.
Характерно, что сразу после Бородино Александр I присваивает М. И. Кутузову звание фельдмаршала. Очевидно, что не только главнокомандующий, но и император полагал: сражение на Бородинском поле выиграно[80].
21. Миф о генералах «Зима» и «Мороз» в войне 1812 г.
Сам Наполеон стал автором мифа о том, что победу России в войне 1812 г. принесли генералы «Зима» и «Мороз». Миф этот с воодушевлением подхватили на Западе. В конце 1812 г. в Англии даже вышла карикатура «Генерал Мороз бреет маленького Бони». «Великую армию», гласил наполеоновский тезис, якобы повергла суровая природа. Создание мифа – это не только попытка самооправдания полководца, позиционирующего себя непобедимым. Если не использовать ссылку на природу, то пришлось бы признать, что Россия, рассматриваемая на Западе как страна варваров, превзошла Европу как в полководческой мысли, так и в духе народа. Подрывалась сама идея цивилизационного превосходства Запада.
Установление четкой хронологии военной кампании 1812 г. позволяет утверждать, что фактор зимы не имел решающего значения в поражении Наполеона. Уже к концу июля Бонапарт потерял треть всех сил, вступивших на российскую территорию. Москва была оставлена французскими войсками 6 октября еще до наступления холодов. Отступление наполеоновских войск началось, таким образом, еще до вступления в действие генералов «Зима» и «Мороз». Ударившие морозы только усилили масштабность катастрофы и без того разгромленной французской армии[81].
22. Миф о коалиционной победе над Наполеоном
Россия в войне 1812 г. противостояла не только наполеоновской Франции. Борьба велась против сил объединенной Европы. В походе против России помимо французов (300 тыс. человек) участвовали также немцы (136 тыс.), поляки и литовцы (90 тыс.), австрийцы (40 тыс.), итальянцы и иллирийцы (32 тыс.), швейцарцы (9 тыс.), испанцы и португальцы (5 тыс.), датчане, хорваты. Совокупно они даже превосходили собственно французский контингент наполеоновских войск[82].
За весь период войн Наполеона европейцы существенно больше потеряли убитыми, сражаясь на стороне французского императора, чем против него.
Наполеон взял на себя миссию осуществления новой европейской интеграции. Неслучайно, упразднив Священную Римскую империю, он сразу же сам принимает титул императора. Замысел здесь очевиден – вместо прежней системы европейской интеграции на основе идеи христианской имперскости предлагалась модифицированная в горниле Французской революции секулярная модель модернизированной Европы.
Наполеон для европейцев был своим. Более того, в их восприятии он выступал своеобразным символом европейского величия, гением Европы. Отсюда – неоднозначное отношение к победе России. Когда к 1813 г. эта победа стала очевидной, европейские государства вынуждены были примкнуть к формируемой Александром I антинаполеоновской коалиции. Но вместе с тем она вызвала резкий рост антироссийских настроений, переходящих зачастую в открытую русофобию.
