Вардан Багдасарян - Антироссийские исторические мифы
Борьба Николая I с оппозицией была несопоставима с репрессивной политикой сталинского или петровского типа. Все репрессии против главного внутреннего оппозиционера В. Г. Белинского исчерпывались исключением его из университета. Наказание, вынесенное А. И. Герцену, состояло в переводе его на чиновничью службу в Пермь. Петрашевцев за подготовку государственного переворота приговорили было к расстрелу, но затем последовало царское помилование.
Как международный преступник М. А. Бакунин был арестован в Саксонии, а затем содержался в заточении в австрийской крепости. Когда власти Австрии передали его России, казалось бы, смертной казни ему было не избежать. Но М. А. Бакунин напишет по наставлению императора «Исповедь» и будет помилован.
Общая численность заключенных в николаевской России была сравнительно невелика. По данным историка пенитенциарных учреждений М. Н. Гернета, в 1844 г. под арестом находились 56 014 человек. И это при численности населения более 50 млн. При либеральном правлении Александра II количество арестантов было существенно выше. Если в николаевской империи на 100 тыс. человек приходилось 93,5 заключенных, то в современной России – 660. Разница в семь раз!
26. Миф о Николае I как душителе русской культуры
Во главе клеветнической кампании против Николая I стоял А. И. Герцен. Император представал в герценовской критике как антикультурник, враг любого творчества. Герцен приводил перечень русских поэтов и писателей, ушедших из жизни в николаевскую эпоху. В традициях восхваления «освободительного движения» этот перечень был перенесен в дальнейшем на страницы советских школьных учебников: «Рылеев повешен Николаем. Пушкин убит на дуэли 38 лет. Грибоедов зарезан в Тегеране. Лермонтов убит на дуэли на Кавказе. Веневитинов убит обществом 22 лет. Кольцов убит своей семьей 38 лет. Белинский убит 37 лет голодом и нищетой. Баратынский умер после двенадцатилетней ссылки»[87]. Подразумевалось, что за всеми этими смертями от убийства на дуэли Пушкина и Лермонтова до умерщвления взбунтовавшейся толпой в Тегеране Грибоедова непосредственно стоит злой гений – русский самодержец. Все эти сведенные в единый мартиролог трагедии писательских судеб как бы свидетельствовали, что царящая в России духовная атмосфера несовместима с культурой и творчеством.
Однако при обращении к перечню культурных достижений николаевской эпохи никаких следов творческого удушения не обнаруживается. Николай I целенаправленно поддерживал культуру, но культуру не всякую. Задача заключалась в формировании национальной культурной парадигмы. Механизм цензуры был не столько препятствием для творчества, сколько инструментом поддержки высокохудожественных образцов, культурной селекции.
Николай I лично поддерживал творчество Пушкина, взяв на себя функции персонального цензора поэта. Только благодаря покровительству императора состоялась постановка «Бориса Годунова» и была издана «История пугачевского бунта». Такой же поддержкой Николая I пользовался Н. В. Гоголь. Постановка «Ревизора» и публикация «Мертвых душ», состоявшиеся вопреки мнению чиновников политического сыска, стали возможны в результате личного императорского вмешательства.
Русская литература николаевской эпохи была представлена целой россыпью великих имен – Пушкин, Лермонтов, Жуковский, Тютчев, Достоевский, Толстой, Грибоедов, Крылов, Языков, Гончаров, Тургенев, Писемский, Фет, Ап. Григорьев, Мельников-Печерский, Григорович, Лесков, Островский. Воспитание наследника престола было поручено В. А. Жуковскому. Именно в правление Николая I создаются выдающиеся художественные полотна К. Брюллова «Последний день Помпеи» и И. Х. Айвазовского «Девятый вал». Утверждается национальный русский стиль в архитектуре. Символом николаевского архитектурного типа становится Храм Христа Спасителя. Заканчивается период подражаний западным, главным образом итальянским образцам в музыке. Национальное искусство ассоциировалось прежде всего с творчеством М. П. Глинки. Опера «Жизнь за царя» становится символом цивилизационной переориентации русского государства в музыкальной культуре. Создается первый официальный российский государственный гимн на музыку А. Ф. Львова и стихи В. А. Жуковского.
Российская империя при Николае I стала претендовать на роль передовой научной державы. Именно в этот период профессор Казанского университета Н. Лобачевский разрабатывает систему неевклидовой геометрии. Начинается научное восхождение великого русского химика Д. И. Менделеева. Отечественная историческая наука была представлена прежде всего исследованиями С. М. Соловьева. В сфере языкознания прославились имена А. Х. Востокова и Н. М. Языкова. При Николае I были учреждены Общество естественных наук и Русское археологическое общество, построена Пулковская обсерватория.
Тезис о николаевском удушении русской культуры по меньшей мере не соответствует действительности и по сути своей представляет целенаправленную клевету на российское государство.
27. Миф о военно-техническом отставании России как причине поражения в Крымской войне
Тяжелый психологический шок от поражения в Крымской войне сказался не только на состоянии умов русской политической элиты второй половины XIX в., но и на историографии данной темы. С конца XIX в. закрепилась точка зрения о безнадежной отсталости николаевской России как главной причине военной катастрофы в Крыму. Хрестоматийными стали примеры технического превосходства союзной армии над русской. В этом контексте, как правило, фигурируют два сюжета: отсталость русского парусного флота и русского стрелкового оружия.
Действительно, Черноморский флот Российской империи значительно уступал объединенному флоту союзников по численности паровых кораблей, что не могло не сказаться в случае столкновения боевых кораблей в открытом море. Паровых судов всех классов на Черном море у России имелось 29 вымпелов. У союзников – 65. Однако простая констатация мало что дает для понимания сути проблемы. Фактически именно Крымская война стала первым реальным испытанием эффективности парового военно-морского флота и показала перспективность его дальнейшего развития.
В 1830–1840-е гг. его преимущества перед парусным были далеко не очевидны. Первые паровые суда не зависели от ветра, однако не могли сравниться с парусными по количеству орудий и скорости. Гипотеза об их перспективности была чисто теоретическим построением, основанным на результатах морских учений, состоявшихся в Англии за десять лет до начала войны. Британия и Франция действительно сделали удачную ставку на паровой флот, построив к 1853 г. 21 и 20 пароходов-линкоров соответственно. Другие страны, в том числе Россия, располагали лишь некоторым количеством пароходов-фрегатов, однако это совсем не говорит о катастрофическом отставании. В условиях промышленной революции и проникновения новых технологий в сферу военного судостроения перед государством вставал выбор вкладывать огромные суммы в строительство парового флота, сравнимого с британским, либо поддерживать боеспособность сухопутных войск на достаточно высоком уровне. Решение для России было очевидным. Ее геополитическое положение обязывало иметь сильную армию. Военно-морской флот поддерживался на уровне, достаточном для сдерживания непосредственных внешнеполитических противников (Турции, Швеции). То, что справиться с такой задачей ему было под силу, с очевидностью показала Крымская война.
Еще одним расхожим мифом эпохи Крымской войны является история об отсталости вооружения русской армии. В качестве примера при этом чаще всего приводятся характеристики русского гладкоствольного стрелкового оружия. Нарезные ружья союзников прицельно били на 1000–1100 шагов, в то время как русские – на 300. Однако, как и в случае с флотом, сухие цифры сами по себе мало что говорят. Во-первых, в русской армии к началу войны не осталось стрелкового вооружения, однозначно признанного устаревшим, а именно имевшего кремневые замки. Как и пехота союзников, русские солдаты имели капсюльные ружья. Во-вторых, необходимое количество нарезных ружей в строевых частях было одним из наиболее обсуждаемых вопросов среди европейских теоретиков военной мысли в середине XIX в. Вооружать всю армию целиком нарезным оружием было признано неоправданно дорогим, а в ряде случаев и ненужным делом. Штуцера[88] получили отряды легкой пехоты. Основная же масса инфантерии имела на вооружении гладкоствольные ружья. Такая ситуация была и в русской, и во французской, и в прусской, и в австрийской армиях. Лишь армия Великобритании, богатейшей страны Европы, могла позволить себе вооружить штуцерами бо́льшую часть пехотинцев. В войну 1853–1856 гг. русские штуцерные части в большинстве своем оказались на границе с Австрией и Пруссией. В Крыму же их практически не было. Впрочем, отсутствие нарезного оружия у защитников Севастополя вскоре частично компенсировалось переделкой гладкоствольных ружей в штуцера.
