Сергей Захаревич - Босфорский поход Сталина, или провал операции «Гроза»
«Речь идет даже не о том, когда было получено последнее сообщение — в субботу или в воскресенье, — это большой роли не играло. Главное — как распорядились полученной информацией…» [20, с. 339].
И как же была проанализирована имеющаяся информация в СССР в 1941 году?
А никак! Мы уже видели на примере докладов Голикова и Кузнецова весной 1941 года, что информация свидетельствует об одном (пусть и не в полной мере), а выводы (угодные вождю) делаются совершенно иные и ни на чем не основанные!
Даже неточная информация о переброске немецких частей к советским границам показывает, что подобная переброска имела место. Данные о том, что Гитлер намерен начать войну с СССР (неважно до нападения на Великобританию или после этого) должна была насторожить Сталина. Еще больше должен был насторожить Кобу вояж в Великобританию Рудольфа Гесса.
Но даже подобная неточная информация не доводилась до Генерального штаба РККА, остававшегося в неведении относительно происходящего за кордоном. Все данные (яркий тому пример — Зимняя война) оседали либо в Разведупре, либо в верхних эшелонах власти, не доходя до рядовых «техников» войны. А среди разведсводок были и довольно любопытные. Например.
17 июня 1941 года нарком госбезопасности СССР Всеволод Меркулов направил Сталину и Молотову сообщение за № 2279/м о том, что, по данным источника в штабе германской авиации, все мероприятия немцев по подготовке вторжения в СССР «завершены и удар можно ожидать в любой момент». Резолюция Сталина на документе: «т. Меркулову. Можете послать Ваш «источник» из штаба герм. авиации к… матери! Это не «источник», а дезинформатор. И. Ст.».
«Гениальный» вождь даже не поинтересовался, от кого конкретно исходили эти сведения. А информация-то была верной потому, что источник — «Красная капелла», точнее брюссельская резидентура. Информация поступила в министерство Люфтваффе, а оттуда перекочевала на главный передатчик разведывательной сети Л. Треппера в Брюсселе. А товарищу Сталину следовало бы понимать, что одно дело — слухи, передаваемые каким-нибудь атташе, и совершенно другое — первоисточник. Тем более что в апреле 1941 года тот же самый «источник» уже передавал Кобе абсолютно верную и подтвердившуюся информацию о начале операции вермахта на Балканах. Почему же тогда Сталин поверил информации и предпринял соответствующие шаги, а сейчас нет? А потому, что «югославская» информация соответствовала желаниям Кобы, а нынешняя не вписывалась в его проекты. Иосиф Виссарионович уже твердо уверовал в то, что его последний план войны за Босфор гениален и что, как он задумал, так все и произойдет.
Леониду Гуревичу очень не нравится, когда его называют «маленьким шефом» («Большой шеф» — Леопольд Треппер). Он любит рассказывать сказки о том, что в действительности якобы именно он управлял всей сетью «Красной капеллы», чего на самом деле никогда не было. В действительности вся большая франко-бельгийская сеть была создана благодаря кропотливой работе Л. Треппера, Гуревич же заправлял лишь деятельностью брюссельской резидентуры. «Кент» любит рассказывать и о том, как «Жильбер» (Треппер), нарушая принципы конспирации, лично посещал квартиры членов разведывательной сети, намекая при этом на то, что якобы именно по этой причине организация в итоге и провалилась. Он умалчивает (а вместе с ним и российские СМИ) о том, о чем написано во всех зарубежных учебниках по разведке, а именно о том, что именно авантюрные действия «Кента», а позже и его «сменщика» К. Ефремова («Йорнстрема») привели к крушению «Красной капеллы» и организации Шульце-Бойзена — Харнака. Брюссельский радиопередатчик М. Макарова («Карлоса Аламо»), который лично курировал Гуревич, чуть ли не каждую ночь непрерывно находился в эфире 5 (!) часов подряд, что дало немцам возможность его запеленговать. Гуревич умалчивает о том, что именно особенность «Жильбера» лично посещать квартиры своей агентуры спасла его от раннего ареста уже тогда. Пришедший на квартиру, где содержался передатчик, и обнаружив там гестапо, Треппер сумел вывернуться, представившись чиновником службы Тодта, зашедшим в дом совершенно случайно. После этого «Жильбер» быстро помчался на квартиру «Кента» и предупредил его о провале передатчика (а Гуревич как раз туда и собирался, и неминуемо угодил бы в засаду).
Даже коммерческие успехи компании «Симмекс» Гуревич приписывает исключительно собственной персоне, так как именно он числился ее главой. В действительности «Кент» был в «Симмекс» такой же фигурой, как зицпредседатель Фунт в «Южном лесотрубнике» или «Рогах и копытах». Всей торговой деятельностью фирмы также ведал Леопольд Треппер, который являлся коммерческим директором фирмы.
С югославами произошел еще один ярчайший эпизод. Весной 1940 года обеспокоенное активностью вермахта в Европе правительство Драгиша Цветковича хотело закупить у СССР новейшие системы вооружения, но Сталин отказал. Ничего удивительного — пробританская Югославия являлась союзницей Антанты и членом «малой Антанты», а в перспективе — противником СССР на Балканах. Поэтому никакого оружия братья-сербы, ради союза с которыми Николай II предал «братушек» болгар входе Второй Балканской войны, не получили. И вот ровно через год Сталин сам вызвал к себе югославского военного атташе. Обстоятельства разговора в художественной форме изложил Ю. Семенов в повести «Альтернатива».
«…Той же ночью начальник управления внешних сношений РККА заехал без звонка на квартиру к югославскому военному атташе полковнику Максимовичу.
— Что-нибудь случилось? — испуганно спросил Максимович. — Или уже началось?
— Вас приглашает Сталин, господин полковник.
…— Я пригласил вас, чтобы поговорить о ситуации в Югославии… Не посетуйте за грубый вопрос: сколь долго ваша армия сможет противостоять неприятелю, если предположить войну?
— Наша армия будет биться насмерть, — ответил Максимович.
…— Меня интересуют факты.
— Мы можем выставить против Гитлера до сорока дивизий.
— Сорока? — переспросил Сталин.
— Около сорока, — поправился Максимович…
— Скорее всего, вы сможете выставить тридцать дивизий, — сказал Сталин. — Так мне кажется.
— Тридцать пять.
…— А оружие? Зенитная артиллерия? Танки?
— Год назад мы вели переговоры с вашей страной, — ответил Максимович, — мы хотели купить у вас оружие, но уважаемые господа из Наркомата обороны ответили отказом. Поэтому сейчас, конечно же, мы испытываем серьезные затруднения с вооружением.
— Отказал вам не Наркомат обороны, а я, — глухо ответил Сталин, попыхивая трубкой… — Я считаю, что нельзя одновременно сосать двух маток. Вы вели переговоры с Германией, Англией, Францией и с нами. Об одном и том же: о закупке оружия. Я не умею верить людям, которые ведут переговоры с тремя разными силами.
— С двумя, — тихо, словно бы испугавшись своих слов, заметил Максимович. — Англия и Франция — с одной стороны, а Германия и Советский Союз — с другой.
Глаза Сталина сощурились, и лицо, мгновенно побелев, закаменело, словно его сильно ударили» [57].
А дальше еще больше. Сталин, который постоянно требовал ни в коем случае не дразнить немцев, даже позволивший им безнаказанно летать над советской территорией, запретив открывать зенитный огонь, так вот, он вдруг делает такой откровенно враждебный Германии жест, подписав 5 апреля 1941 года, за сутки (!) до немецкого вторжения на Балканы, договор о дружбе и ненападении с Югославией, хотя совершенно точно знал (от того же самого «источника»), что в скором времени на Белград посыплются бомбы. Почему? Да потому-то и подписал! Сталину было выгодно, чтобы Гитлер застрял не только в Британии, но и на Балканах для верности (Коба не думал, что там все так быстро завершится). Смысл договора с югославами следующий: Вы, ребята, сражайтесь, а мы вам оружием поможем, вы только заставьте врага увязнуть в ваших горах!
Основной пункт договора с Югославией:
«…Статья 2. В случае, если одна из Договаривающихся Сторон подвергнется нападению со стороны третьего государства, другая Договаривающаяся Сторона обязуется соблюдать политику дружественных отношений.
Реальный смысл договора вертится исключительно около этой второй статьи. Безусловно, что к договору прилагался и протокол, разъясняющий, что конкретно подразумевается под «соблюдением политики дружественных отношений».
О чем мог быть этот протокол, также понятно — Сталин обязался поставлять югославам вооружение. Имелся и скрытый смысл:
Иосиф Виссарионович в своих планах уже наверняка считал Югославию своей. А то как же: югославы имеют выход в Средиземное море. Чуть что, прикроют спину, когда РККА начнет продвигаться к Босфору. Государство это не только славянское, но и, что немаловажно в будущей кампании, — турок терпеть не может, да и с болгарами (союзниками немцев) тоже на ножах.
