Сергей Павленко - Восстание мазепинцев
Обвинение его в этой связи в политическом авантюризме, «руководстве собственными мотивами»,[143] как это сделал шведский историк А. Енсен в исследовании «Мазепа» (1909 г.), целиком безосновательно. Трезво мыслящий политик Мазепа видел, что поворот шведского войска в Украину несет такую же руину, как перед тем и в Белоруссии. Ради победы русское войско выпаливало беспощадно села, оставляя врагам пустыню.
Для истории осталось немало жестоких приказов Петра I. Так, 5 сентября 1708 г. он в своей депеше Р. Боуру требовал: «Первое, что все (как уже и прежде указ вам дан) перед неприятелем жег, не щадя отнюдь ничего, (а именно знатных мест)»[144]. В этот день подобное указание получил Б. Шереметев: «Изволь отписать к Аларту, чтоб когда станет отступать, то б все строения везде жег, город и деревни, и для того б в городе дал знать наперед жителям, чтоб убрались, также в своей дивизии чинить изволь»[145].
Поджигатели Белоруссии один за одним докладывали о своих «подвигах». Так, Ф. Бартенев 10 сентября информировал царя: «А от Могилева по дороге деревни и местечка Дрыбин и Горы все попалили»[146]. Упоминавшийся Р. Боур не без похвальбы отмечал: «Где обретание мое было, то все выжег»[147]. Это была тактика выжженной земли. Швед Нейман, который попал 17 сентября 1708 г. в плен, свидетельствовал, что в шведской армии начался голод, так как их войска «шли по местам горелым»[148]. Советские историки эти злодеяния оценили-оформили как «народную войну».[149] Упоминавшийся уже В. Дядиченко в работе «Полтавская битва» отмечал: «На пути продвижения по территории Белоруссии шведская армия везде встречала опустошенные села. Население, ненавидя захватчиков, не хотело (?) оставить врагу не только продовольствия, а даже зданий»[150].
Петр I подобным же варварским образом начал действовать и в Гетманщине. Еще 9 августа 1708 г. он прислал указ Николаю Инфлянту: «Ежели же неприятель пойдет на Украину, тогда иттить у оного передом и везде провиант и фураж, такоже хлеб стоячий и в гумнах или в житницах по деревням (кроме только городов), Полской и свой жечь не жалея и строения перед оным и по бокам, также портить, леса зарубать и на больших переправах держать по возможности. Все мельници також жечь, а жителей всех висилать в леса с пожитками и скотом в леса… А ежели где поупрямитца вытить в леса, то и деревни жечь. (…) Також те деревни, из которых повезут, жечь же»[151].
Первыми запылали села Стародубщины. Как сообщал 12 октября 1708 года Ф. Бартенев, «деревни и мельници кругом неприятеля все жгли»[152]. Увидев это, казаки из украинских полков, откомандированных Мазепой для общих действий с русской армией, начали массово дезертировать. Они принесли в села и городки панические настроения: ведь тот огонь, который уже запылал на Стародубщине, надвигался и на их дома.
Это положило конец нерешительности Мазепы. Гетман решил стать не на оборону Петра I, а своего края, и в первую очередь от безжалостной московской тирании — тактики выжженной земли. Его неожиданный переход на сторону Карла XII изменил проверенную в Белоруссии тактику Петра I. Царь сразу отказался от выжигания сел, городков и стал заигрывать с населением, искать в нем опору.
Секретарь походной канцелярии Карла XII И. Цедергельм в письме на родину трогательно сообщил о том, как один казак, встретив шведов, очень обрадовался, что войско Карла XII, как ему объяснили, не разрешит жечь Петру I в его стране и сам высказался, что шведам нужно идти на москалей и не жалеть ни их имений, ни их домов[153].
Участник похода Д. Крман, хотя и не был свидетелем перехода И.Мазепы на сторону Карла XII, все же пересказал в своем дневнике очень важные детали, которые узнал от проинформированных казацких старшин, о причинах появления в шведском лагере мазепинцев: «Созвав между тем приблизительно тридцать надежных полковников (речь идет о старшинах. — Авт.), он (гетман. — Авт.) у них спросил: что следует делать и к кому хотят они присоединиться? Царь, дескать, все их вольности нарушил: наслал к казацким крепостям московское войско, каждого года требует большее количество коней, отказывается давать казакам обещанную плату, отторгнул перед тремя годами три полка, которые были до Козакии присоединенные с Воротинского воеводства. Наоборот — от шведского короля, который находится весьма далеко, их вольностям ничего не угрожает. Можно даже думать об их дополнении. Король Карло тщательно соблюдает свое королевское слово, их не будет оставлять, поскольку примут его превосходство. Он до сих пор постоянно побеждает, а он — Мазепа — есть уже на пороге смерти, но хочет все свои силы и всю свою кровь пожертвовать на спасение своей Козакии. После этого все с большой ответственностью присоединились к воле своего воеводы и, составив присягу молчания, отошли»[154].
Ожига — казацкое оружие.
Союзнический договор между Украиной и Швецией был заключен несколько позднее в Горках на Новгород-Сиверщине. Оригиналы его не сохранились. К нам дошли лишь копии договорных статей 1710–1711 гг.,[155] а также рукопись П. Орлика «Вывод прав Украины», найденная историком И. Борщаком и опубликованная в 1925 году во Львове. В последней помещен текст соглашения между Украиной и Карлом XII:
«1. Е.К.В. обязуется оборонять Украину и приобщенные к стране казаков земли и немедленно выслать туда ради этого вспомогательные войска, когда будет требовать того потребность и когда помощи этой будут просить князь и Сословия. Войска эти, вступая в страну, будут под командой шведских генералов, но во время операций в Украине Е.В. доверит управление ими князю и его преемникам и это будет длиться до тех пор, пока Украина будет нуждаться в том войске, которому Е.К.В. будет выдавать жалованье, а казаки будут поставлять хлеб и продовольствие.
2. Все, что завоюется из бывшей территории Московщины, будет принадлежать на основании военного права тому, кто этим завладеет, но все то, что, как окажется, принадлежало когда-то украинскому народу, передается и задержится при украинском княжестве.
3. Князь и Сословия Украины, согласно праву, которым до сих пор пользовались, будут чтиться, как и прежде, на всем просторе княжества и частей, приобщенных к нему.
4. Иван Мазепа, законный князь Украины, ни одним способом не может быть нарушен во владении этим княжеством; по его смерти, которая — следует надеяться — не наступит еще долго, Сословия Украины сохранят все вольности согласно своим правам и старинным законам.
5. Ничего не изменится в том, что до сих пор указано, относительно герба и титула князя Украины. Е.К.В. не будет иметь права никогда присваивать этот титул и герб.
6. Для большего обеспечения как настоящего договора, так и самой Украины, князь и Сословия передадут Е.К.В. на все время, пока будет тянуться эта война, а с ней и опасность, некоторые из своих городов, а именно: Стародуб, Мглин, Батурин, Полтаву, Гадяч»[156].
По всем признакам, это и есть настоящий документ, который был выработан 29–30 октября 1708 г. в Горках. 30 октября И. Мазепа писал в письме И. Скоропадскому, что в Горках Карл XII «нас утвердил и убедил своим никогда не сменным королевским словом и данной на письме асекурациею»[157]. В соглашении, в частности, отмечалось: «Для большего обеспечения как настоящего договора, так и самой Украины, князь и Сословия передадут Е.К.В. на все время, пока будет тянуться эта война, а с ней и опасность, некоторые из своих городов, а именно Стародуб, Мглин, Батурин, Полтаву, Гадяч»[158]. Мазепа 30 октября послал И. Скоропадскому приказ сдать шведам Стародуб, (это письмо, к сожалению, было перехвачено россиянами. — Авт.). Новгород-Северский уже был захвачен царским войском, а поэтому сотенный городок не упоминается в соглашении. Батурин еще не был сожжен — поэтому это целиком отвечало реалиям конца октября. Кроме того, в договоре гетман называется «Иван Мазепа, законный князь Украины», что подтверждало новый статус вождя Гетманщины. Укажем при этом, что Петр I, прибегая в манифестах к клевете относительно «изменника», вместе с тем хорошо знал его намерения. Об этом красноречиво свидетельствует, в частности, «Дневник военных действий русской армии под Полтавой»(1709 г.)[159]:
«Июня 26. (…)
По прибытии к дивизии Галартовой, повелел (Петр I. — Авт.) призвать полковников от полков и изволил говорить: „Король Карл и самозванец Лещинской привлекли к воле своей вора изменника второго иуду гетмана Мазепу, которые клятвами обязались между собою отторгнуть от России народы малороссийские и учинить княжество особое под властию его вора и изменника Мазепы, в котором ему быть великим князем и иметь у себя во владении казаков Донских и Запорожских и Волынь и все роды казацкие, которые на сей стороне Волги“».
