Даниэль Гуревич - Повседневная жизнь женщины в Древнем Риме
Кроме того, понемногу стало ясно, что надо как-то исправлять положение, при котором супруга, состоявшая в браке без «вручения», а значит, без агнатического родства с мужем и детьми (ближайшими ее родственниками считались братья и сестры), не могла им наследовать. Так, во II в. два сенатусконсульта изменили права наследования между матерью и детьми, в результате которых отцовские и материнские права сблизились, если брать в общем, опуская разные юридические подробности, в которые мы здесь входить не будем.
Ограничения дееспособности женщин в политике и судопроизводстве
Подчиненное положение женщины в римском праве выступает и еще во многих аспектах, обычно существенным образом ограничивавших ее свободу действий. Первое из этих ограничений — отсутствие политических прав. Ведь женщина, даже считаясь civis Romana{112}, не пользовалась ни одним из основных прав римского гражданина: не могла служить в армии, голосовать в собраниях, избираться на государственные должности. Ниже мы вернемся к тому, какую роль в политике и общественной жизни могли, несмотря ни на что, играть женщины, но даже в самом кратком обзоре различных сторон юридического статуса женщин важно с самого начала подчеркнуть эту фундаментальную дискриминацию.
И юридически эти ограничения выражались в той же логике. Ульпиан прямо говорит: «Женщины отстранены от всех гражданских и общественных должностей»{113}. Точно так же, как не может женщина занимать выборный пост (gerere magistratum), так не может она возбуждать (postulare) и вести процесс третьего лица в качестве поверенного (procurator), потому что каким бы то ни было образом заниматься интересами другого — это уже «должность» — публичная, гражданская, мужская; отступление от этого правила — те случаи, когда женщине позволено возбуждать дела, преследуя собственный интерес и выгоду. Не может она быть и судьей{114}, если только речь идет не о функции простого третейского судьи, исполняемой частным лицом, избранным сторонами и утвержденным претором: такое исключение возможно и для женщин, и для рабов. Не может женщина выступать и обвинителем{115}, кроме как требуя возмездия за ближайших родственников.
Но знаменитое дело Семпронии — сестры Гракхов, жены Сципиона Эмилиана — показывает, что народный трибун мог призвать женщину как свидетеля, и она была способна при всем форуме, невзирая на обвинения и угрозы, выстоять и не дрогнуть: Семпрония отказалась признать Эквита, который выдавал себя за ее племянника. Стоит привести рассказ Валерия Максима об этом случае:
«Тебе пришлось встать на место, на котором лучшие из наших сограждан обычно чувствовали, как их охватывает смущение. На тебя, с гневом во взорах и угрозами на устах, оказывал давление тот, кто воплощает собой высшую власть. Крики толпы, которая не могла ничего понять, раздавались по всему форуму, и все с живейшей страстью желали добиться от тебя, чтобы в Эквитии, для которого незаконно домогались права принадлежать к семейству Семпрониев, ты признала сына твоего брата Тиберия и обняла его, как родного. Ты же, стоя перед этим чудовищем, извлеченным из неведомых глубин, гнусная дерзость которого домогалась чужого ему родства, смогла оттолкнуть его» (Валерий Максим, III, 8, 6).
Вот прекрасный пример судебной практики, политического значения женщины и чувства фамильного достоинства! Но у других женщин не оказалось столько смелости и присутствия духа. Поэт Клуторий Приск, всадник, имел глупость прочитать при Вителлин (теще Публия Петрония) и ее подругах стихотворение против Друза. «Когда разнеслась весть об этом доносе, остальные со страху подтвердили его; лишь Вителлия решительно заявляла, что ничего не слышала»{116}.
Итак, женщина могла быть в суде свидетелем, поскольку ее словам давалось не меньше веры, чем словам мужчины. Зато она не могла быть свидетелем завещания, потому что тогда ей дозволялось бы то, что делало ее публичной фигурой, то есть, как и действия, указанные выше, противоречащие женской природе и женскому стыду, — отправление мужской «должности».
Тем не менее были «женщины, которых естественное состояние и скромность, происходящая от их положения, не могли принудить к молчанию на форуме и в судах»{117}. Так случилось с Афранией (или Кафранией — имя читается неясно), которая (если только верить мужчинам, рассказавшим эту историю) в I в. до н. э. проявила такую немыслимую склонность судиться, что стала причиной названного выше запрета возбуждать процесс в пользу третьего лица. «Будучи женой сенатора Лициния Буккона, она имела страсть к сутяжничеству и всегда сама защищала свое дело перед претором — не потому, что не было адвокатов, а потому, что было слишком много наглости. Так, беспрестанно смущая судебные залы криками, к чему в судах не привыкли, она стала знаменитейшим примером женского кляузничества <…>. Она умерла в консульство Цезаря (второе) и Публия Сервилия. В таком невероятном случае историку надлежит упомянуть год ее кончины, а не появления на свет»{118}.
Весь этот набор ограничений не мешал женщинам интересоваться своими делами в судах и канцеляриях. Они действовали или нелегально (clam), как в 56 г. до н. э. Клодия (возможно, Лесбия Катулла){119}, или открыто, как Мезия, защищавшая сама себя перед претором и пункт за пунктом опровергшая все обвинения. В своей речи «она усердно и весьма убедительно применяла все средства и приемы, <какие используются> при защите, на первом же заседании была оправдана почти единогласно»{120}.
При Империи Сервилия и Фанния сами себя защищали в сенате, но были осуждены. Сколько бы ни писал Плутарх, ссылаясь на Нуму{121}, что наилучшая жена не открывает рта и ничего не говорит в отсутствие мужа, что несчастье для нее — говорить на форуме, это утверждение явно имело не юридические, а только социологические следствия.
Другое проявление индивидуальной деятельности женщин — весьма значительное число их посланий к императорам. Императоры отвечали им на самые разные вопросы, начиная от личного статуса и почетных именований для женщин{122} и кончая проблемами наследства, собственности, уголовного и жреческого права.
Некоторые частные случаи недееспособности женщин
Поскольку у женщин не было прав «отеческой власти» даже над собственными детьми, она, не имея мужа, не могла никого усыновлять и осуществлять опеку; последнее правило касается даже отношений патронессы к ее вольноотпущенникам{123}. Только специальное императорское дозволение, подтвержденное рескриптом, позволяло женщине в некоторых случаях (например, по отношению к собственным детям) избегать этих строгих запретов. Кроме того, поскольку усыновление практиковалось главным образом чтобы не пресекся род и не прекратился фамильный культ предков, усыновлялись обычно мужчины. Женщины никого не усыновляли и редко удочерялись.
Тяжкие последствия прелюбодеянияОбязанность соблюдать супружескую верность в Риме существовала лишь для женщин. Первоначально наказание прелюбодеяния оставлялось на усмотрение ее отца или мужа. Катон писал даже так: «Если застигнешь свою жену во время прелюбодеяния, можешь убить ее без суда, не понеся за это наказания. Она же, если ты ее вовлечешь в разврат или обманешь, не посмеет пальцем тебя тронуть и не имеет на это права»{124}. Однако закон Августа, предназначенный препятствовать адюльтерам (lex Iulia de adulteriis coercendis от 18 или 17 г. до н. э.) и подтвержденный затем Домицианом, предписывает мужу развестись с женой и возбудить против нее судебное преследование; если он прощал ее, то сам преследовался как прелюбодей, подлежал изгнанию и конфискации имущества. Женщина наказывалась ссылкой на острова (что подтверждается наказанием двух Юлий, дочери и внучки Августа), а также тяжелыми пенями при получении наследства.
Проблема второго бракаПрекращение брака вследствие развода или смерти супруга могло породить проблемы, связанные с детьми, появившимися на свет после этого. Женщине ставились четкие условия, чтобы избежать оспаривания отцовства. Так, например, если разведенная в течение месяца не заявляла о своей беременности, ее муж не мог признать ребенка; при вдовстве устанавливался срок, ранее которого нельзя было вступить в новый брак — десять месяцев; при разводе также, но он был короче. Но с другой стороны, законы Августа предписывали вдовам выходить замуж через два, а разведенным — через полтора года; в противном случае они не могли получить наследство{125}.
Ограничения па профессии и на составление завещанияКроме того, женщинам были запрещены некоторые виды деятельности — например, банковская{126}. Для них были установлены ограничения при составлении завещания и отпуске рабов на волю: так, женщина не могла отпустить на волю раба, чтобы выйти за него замуж, а мужчина мог таким образом жениться на рабыне.
