Олег Стрижак - Секреты балтийского подплава
Кем и когда был отдан приказ приготовить корабли к взрыву? Ответ будет, когда откроют архив флота. Но что говорит нам разрешенная цензурой литература? Грищенко пишет, что корабли были минированы не позднее 5 сентября, и прибавляет: "корабли флота по указанию Ставки Верховного главнокомандования следовало взорвать". Кузнецов же свидетельствует, что до разговора его и Шапошникова со Сталиным ни каких указаний Ставки, или Генштаба, или наркомата ВМФ о минировании кораблей быть не могло.
Здесь, как часто бывает в нашей военной истории, всё неясно. Какого числа Сталин приказал Кузнецову "составить телеграмму командующему чтобы все было подготовлено на случай уничтожения кораблей"?
Вместо четкой даты — сплошная путаница Разговор о минировании кораблей Сталин начинает вопросом: "— Известно ли вам, что в Ленинград вместо Ворошилова назначен Жуков? Когда я ответил, что это мне неизвестно он сказал, что только вчера состоялось такое решение и Г. К. Жуков, видимо, уже в Ленинграде".
Стало быть, разговор происходит никак позднее 10-го или 11 сентября. Но разговор происходит на другой день по возвращении Кузнецова из Ленинграда. А Кузнецов ("Курсом к победе", с. 188) пишет, что вылетел из Ленинграда 12 сентября.
Невозможно работать с такими мемуарами.
Жуков 11 сентября уже командовал Ленинградским фронтом. Если Кузнецов вылетел из Ленинграда 12 сентября, то, кажется, должен был знать о смене в командовании Ленфронтом: ведь командующий КБФ оперативно был подчинен командующему фронтом. Вероятней всего, Н. Г. Кузнецов вылетел из Ленинграда 9-го или 10 сентября... Прибыл он в Ленинград, насколько можно понять, поздним вечером 29 августа. "Боевая летопись ВМФ..." дважды в эти дни фиксирует (сс. 135, 148) приказы наркома ВМФ адмирала Кузнецова о переформировании частей Балтфлота, и ссылается на фонды 2, 45 и 46 ЦВМА.
В Ленинграде в эти дни находится и заместитель наркома ВМФ адмирал И. С. Исаков, который был назначен заместителем Ворошилова, главнокомандующего Северо-Западным направлением. Что означает фраза "предварительная разработка плана уничтожения кораблей (...) на Балтийском флоте проводилась уже с конца августа"? Кем "проводилась"? В какой степени нарком Кузнецов и его заместитель Исаков (он же начальник Главморштаба и заместитель главнокомандующего С.-З. направлением) участвовали в этой "предварительной разработке" или знали о ней?
Совершенно непонятно.
Однако корабли не позднее 5 сентября были в действительности заминированы, и нарком ВМФ о том не знал (?), хотя был в те дни Ленинграде и Кронштадте.
И не знал о том Сталин.
Опять (как в истории ночи на 22 июня 41-го) у меня создается впечатление, что когда Сталин решает одно, "кто-то" упорно делает противоположное. И всё время просачиваются неясные сведения, что "кем-то" в первые дни сентября уже было решено сдать Ленинград немцам. И "паникерство" длилось, покуда Сталин не бросил "на Ленинград" единственно верного, и беспощадного, человека — генерала Жукова (точь-в-точь всё повторилось в октябре Москвою: уже правительство выехало, уже газеты печатали "ободряющие" статьи, что во. в 1812-м Москву сдали, и ничего, обошлось... и Сталин кинул Жукова теперь уже оборонить Москву).
Очевидно, что командующий КБФ Трибуц и его начштаба Пантелеев применили в Кронштадте недавний опыт Либавы. Либавскую базу заминировали без ведома Москвы и уничтожили за день до подхода немцев к Либаве. И никто за это не был наказан (ну, расстреляли неприметного капитан-лейтенанта). Вновь возникает мысль, что Трибуц имел в Кремле покровителей столь могучих, что даже в 70-е годы бывший нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов лишь намёком мог сказать, что автор телеграммы, обвинявшей Трибуца в паникёрстве и преждевременном минировании кораблей, "не знал всех подробностей".
Вечером 29 августа нарком Кузнецов при ехал в Ленинград не один, он сопровождал В. М. Молотова. В Ленинграде товарища Молотова встречали Ворошилов и Жданов... собственно, я у Кузнецова в первый раз прочёл, что в дни меж падением Тосно и падением Шлиссельбурга в Ленинграде всеми делами командовал зам. пред. СНК СССР первый зам. пред. ГКО Вячеслав Михайлович Молотов. Молотов, Ворошилов, Жданов... Три члена Политбюро. Два зампреда СНК и секретарь ЦК ВКП(б),— хорошая компания собралась в начале сентября в Ленинграде.
И при них нарком ВМФ и начальник Главморштаба. Если Молотов велел готовить город Ленина к сдаче — всё неясное становится ясным. Если Молотов приказал приготовить Краснознаменный Балтийский флот к уничтожению, то Грищенко абсолютно честно писал: "...по указанию Ставки..." Отчего Кузнецов "путает" дату своего вылета из Ленинграда? Кузнецов для чего-то подчеркивает, что он возвращался не вместе с Молотовым, а позже: "Задержавшись по флотским делам, я возвращался в Москву уже один" ("Курсом к победе", с. 118). Я думаю, Кузнецов знал обо всех приказах Молотова, касающихся судьбы Ленинграда и Балтийского флота.
Естественно, что, когда утром 10-го или 11 сентября Сталин в своем кабинете в Кремле сказал Кузнецову, что в Ленинград вместо Ворошилова назначен Жуков, Кузнецов был потрясен.
А когда Сталин, без паузы, предложил Кузнецову написать приказ о подготовке Балтфлота к уничтожению, адмирал Кузнецов, нарком, очутился в ужасном положении...
А когда же были разминированы корабли Балтфлота?
После 23 сентября. Об этом говорит Грищенко ("Соль службы", с. 109), описывая вызов комбрига и трех командиров подводных лодок на Военный совет КБФ.
Значит, в страшные для Балтийского флота дни 21 и 23 сентября 1941 года, в дни "звёздных налетов" немецких бомбардировщиков на Кронштадт, где все гавани были тесно забиты кораблями и подводными лодками, корабли и лодки стояли под бомбами — изготовленные к взрыву.
Интересная (мягко говоря) картина. В эти дни погибли эсминец "Стерегущий" и лидер "Минск", подводная лодка, транспорт. Крейсер "Киров", линкор "Октябрьская Революция" и три эсминца были повреждены бомбами, а линкор "Марат", уничтоженный наполовину, лег на грунт и перестал существовать как корабль (см.: "Боевая летопись ВМФ...", сс. 149-150). Лишь после таких потерь штаб флота начал (I) рассредоточивать корабли, переводить часть крупных кораблей и подводных лодок в Ленинград (см.: Там же, с. 151).
Я не раз слушал споры старых балтийцев о причине ряда чудовищных взрывов на линкоре "Марат": невозможно уничтожить линкор одной авиабомбой. Поскольку компания Поникаровского назвала меня "невеждой" (я не возражаю), я позволю себе задать "невежественный" вопрос: а не привела ли немецкая бомба в действие отлично подготовленную систему взрыва "Марата"?
Военный совет КБФ, куда вызвали Грищенко (и где Трибуц отдал приказ разминировать корабли), тоже загадочен.
Дело происходило не ранее 24-го и не позже 26 сентября 41-го года, меж гибелью "Марата" и сменой командования на бригаде подплава. Размышляя над этими страницами "сцены у командующего", я спросил: "Петро Дионисиевич, а что вообще представлял собой Трибуц?" (Адмирал Поникаровский, не зная, чем меня уесть, пишет, что я даже отчества Грищенко не ведаю. Пусть адмирал заглянет в "Соль службы", с. 4, там сказано, что отец нашего героя подводника звался Дионисий Андреевич. И когда я к Грищенко обращался "Петро Дионисиевич", ему это нравилось. Видно, надоело ему за всю жизнь чужое его слуху "Денисыч".)
Что представлял собой Трибуц? И Грищенко ответил, совершенно равнодушно: "Убийца..." ( в такой интонации говорят о чужом и неинтересном, вконец спившемся человеке: алкоголик...).
Приказ Трибуца на переход трех подводных лодок в конце сентября 41-го с Балтики на Север через Атлантику — мягко говоря, непонятен.
Грищенко приводит слова Трибуца: "Я доложил в Ставку Верховного главнокомандования — план в принципе одобрен". Значит, Трибуц доложил "кому-то" в Ставку (через голову наркома ВМФ), что он, командующий, хочет передать другому флоту три боевых корабля, и "кто-то" в Ставке этот план одобрил.
А вот что пишет тогдашний нарком ВМФ Кузнецов ("Курсом к победе", с. 283): "...когда над Ленинградом нависла особая угроза и даже возник вопрос о возможном уничтожении кораблей, кое-кто из флотских товарищей предлагал воспользоваться Зундом — проливом, связывающим Балтийское и Северное моря, чтобы перевести часть подводных лодок на Северный флот. (...) Я доложил Ставке о готовящейся операции (хотя в душе и не совсем соглашался с этим замыслом). И. В. Сталин хмуро выслушал меня и ответил довольно резко, в том смысле, что не об этом следует думать, надо отстаивать Ленинград, а для этого и подводные лодки нужны..."
Так Сталин спас три лодки (две из них, "С-8" и "С-7", погибли позднее), которые "кем-то" уже обречены были на гибель.
Прорыв в Северное море был невозможен, командиры лодок это знали, и нарком Кузнецов это знал. К утру 24 сентября выход из Финского залива был заперт: весь германский флот (имевшийся на Балтике) стоял там, ожидая прорыва наших кораблей. Обстановка в Зунде была еще тяжелее. За полтора года, после захвата Германией проливной зоны, немцы создали там против английских лодок мощнейшую оборону. А глубины не давали подводникам никакой возможности маневра.
