Абдурахман Авторханов - Технология власти
Отказ от монополии экономической власти означал бы для КПСС отказ от монополии политической власти.
Сами советские теоретики, зная это, в бесчисленных статьях и книгах решительно отводят "конвергенцию" как "контрреволюционную утопию" западных "идеологических диверсантов". По существу они правы. Однотипность научно-технической революции на Западе и на Востоке не может привести к конвергенции в силу антагонистической разнотипности их социально-политических систем. Что же касается "сосуществования", то и тут картина малоутешительная. Прежде всего отметим новое явление в мировой политике, имеющее историческое значение: актуальность проблемы "сосуществования" уже начала для СССР перемещаться с плоскости двух систем внутрь самой коммунистической системы (Китай, Чехословакия, Румыния, Югославия). Происходит то, что не предвидел никто из коммунистических пророков: войны возможны и даже могут оказаться неизбежными между самими коммунистическими державами, как войны империалистические и идеологиче~ ские. Трудно ожидать от коммунистических государств, которые не могут "сосуществовать" между собою, чтобы они "сосуществовали" с демократическими странами. Москва никогда не скрывала, что для нее "сосуществование" вовсе не цель, а средство к цели, оно лишь средство инфильтрации в тыл Запада, чтобы решить соревнование "двух систем" на путях революции, не рискуя самоубийственной термоядерной войной.
Может быть, новые люди, новое время, новые условия так повлияют на советскую политику 70-х годов, что "сосуществование" из средства действительно превратится в цель? Если бы это случилось, то мы действительно имели бы дело с переродившимся поколением большевизма. Но строить политику в надежде на это было бы более чем рискованно. Во всяком случае прогноз советской внешней политики должен основываться не на сомнительной гипотезе предполагаемого будущего, а на учете реального настоящего. Реальное положение, однако, таково, что внешняя политика партии наперед запланирована в действующей Программе партии, по крайней мере, до 1980 года. Эта Программа считается одновременно и Библией и настольной книгой третьего поколения. Чему она учит и что она предписывает? Вот соответствующие установки Программы:
1. По пути "социалистической революции и осуществления диктатуры пролетариата... рано или поздно пойдут все народы" ("Программа КПСС", 1965, стр. 18, 19).
"Современная эпоха... есть эпоха борьбы двух противоположных систем... Эпоха торжества социализма и коммунизма во всемирном масштабе" (там же стр. 5).
"Партия рассматривает коммунистическое строительство в СССР как великую интернациональную задачу советского народа" (там же, стр. 6).
Коммунистические государства "Европы и Азии -прообраз нового общества, будущего всего человечества" (там же, стр. 25).
"КПСС будет и впредь направлять свои усилия на укрепление единства и сплоченности рядов великой армии коммунистов всех стран" (там же, стр. 44) и т. д.и т. д.
Трудно допустить, чтобы люди, воспитанные на этих идеях, рассуждали и действовали иначе, как именно коммунисты. Даже больше. Коммунист третьего поколения по всем признакам будет представлять собой некий синтез между энтузиастом мировой революции ленинского типа и фанатиком власти сталинского типа. Поэтому не приходится говорить об "отмирании идеологии" или о "деидеологи-зации" этого поколения. Авторы такой теории упускают из виду, что идеология в СССР включает в себя два понятия: идеальное и материальное. Если "идеальное" есть не что иное, как совокупность идей и вытекающее из них мировоззрение, то "материальное" (я бы сказал "материализованная идеология") есть формы и методы правления нового типа власти - партократии. Ведь идеология есть не только то, что человек проповедует, но и то, что он делает. Поэтому советская идеология есть не только Маркс и Ленин, но и КПСС, тайная полиция, цензура, концлагеря, колхозы, короче: монопартийная диктатура. Если бы когда-либо в будущем в Кремле отказались от Маркса и Ленина, как в свое время отказались от Сталина, то это вовсе не привело бы к отказу от "материализованной идеологии". В свете данной проблемы мне кажется очень смелым и прогноз Милована Джиласа, который пишет: "В 1984 году (ссылка на книгу Оруэлла.- А. А.) марксистско-ленинская идеология в СССР умрет, и партия перестанет существовать, или она будет в руинах. Партаппарат и секретная полиция будут находиться под контролем армии" ("The New York Times Magazine", March 23, 1969, Section 6, p. 135).
Сегодня, через 17 лет после смерти Сталина, КПСС, как и ее идеология, та же, что была и при Сталине. Происшедшие изменения касаются не субстанции режима, а его формы, показывают его приспособление к новым условиям. Невозможно себе представить, чтобы иначе обстояло дело и дальше, кроме случая военного или политического переворота.
Когда мы ставим вопрос - что доминирует во внешней политике Кремля, идеология или великодержавно-государственные интересы СССР, мы забываем, что тут нет дилеммы "или - или", а есть "и - и". Идеология мировой революции и мирового господства не только не противоречит советской великодержавной политике, наоборот, она является ее глобальным и эластичнейшим инструментом. Конечно, конкретное направление, успех или поражение внешней политики третьего поколения в решающей степени будет определяться не только субъективными качествами этого поколения, но и теми силами и проблемами, с которыми они будут сталкиваться на мировой арене. В 70-х годах СССР будет иметь возрастающую конфронтацию одновременно с обоими мирами: с демократическим и собственным коммунистическим миром. В центре конфронтации будут стоять три силы: СССР - Китай - США, каждый враг каждого.
Второй раз на протяжении жизни одного поколения история делает США судьей смертельной борьбы между диктатурами - сперва между коммунистической и фашистской диктатурами (СССР и Германия), а теперь между самими коммунистическими диктатурами (СССР и Китай). В первом случае США сделали выбор "меньшего зла", но кто может определить "меньшее зло" в нынешних условиях? Хотя китайские коммунисты объявили своей официальной политикой борьбу на "два фронта" - против "американского империализма" и советского "социал-империализма", но врагом No 1 они считают сегодня руководство СССР. Это и понятно. Между США и Китаем нет ни государственных границ, ни территориальных противоречий, тогда как между Китаем и СССР война возможна и, может быть, даже неизбежна из-за бывших китайских территорий (Амур, Уссури, Монголия, часть советского Туркестана). К концу 70-х годов китайский термоядерный и ракетный арсенал достигнет такого пополнения, который вполне позволит Китаю начать войну с обычным оружием на Дальнем Востоке, не боясь советского ответного удара атомным оружием. Тогда вполне может повториться история русско-японской войны 1904- 1905 годов, когда поражение на Дальнем Востоке развязало революцию в России, заставившую царя объявить Манифест 17 октября 1905 года о свободах. В предвидении возможности такой войны с Китаем Кремль будет искать союза с США ценою уступок в сферах влияния за счет Китая в тихоокеанском и южноазиатском районах.
Еще четыре проблемы приобретут возрастающую актуальность:
Рост сопротивления восточноевропейских коммунистических государств в борьбе за независимость.
Рост противоречий Москвы и Пекина в борьбе за гегемонию в мировом коммунистическом движении.
Борьба как против Запада, так и против Китая за политическое влияние в странах "третьего мира" (особенно на Арабском Востоке) и за стратегическое влияние на
морях, омывающих эти страны.
Проблема Германии.
Особенно важное место в "политике дальнего прицела" Кремля займет советский вариант разрешения германской проблемы. В отличие от западных правительств, обычно думающих конъюнктурно от выборов до выборов, большевизм планирует свою политику на целые периоды и даже эпохи. Он считает, что в перспективе заокеанская Америка и островная Англия либо уйдут из Германии, оставив лишь символические силы, либо не станут защищать Германию (Берлин), рискуя атомной войной. И вот тогда в образовавшийся вакуум двинутся под популярным лозунгом "воссоединения Германии" "добровольческие дивизии" восточногерманских коммунистов, поддержанных "интернациональными бригадами" во главе с советскими коммунистами. Если бундесвер окажется сильнее "добровольцев", то на помощь им придет Советский Союз, который уже сейчас предусмотрительно обнародовал свое право на интервенцию в Германии в соответствии со статьей о "вражеских государствах" из статута Организации Объединенных Наций. Единственное препятствие на путях такого "воссоединения" Германии представляло бы владение Федеративной Республикой Германии атомным оружием, но Советский Союз опять-таки предусмотрительно заключил с Америкой соглашение о нераспространении атомного оружия с целью убрать это препятствие.
