История Первой мировой войны - Оськин Максим Викторович

Само собой разумеется, что главной ссылкой на необходимость отстранения великого князя Николая Николаевича от должности Верховного Главнокомандующего послужило «народное мнение», при полном игнорировании настроений фронта. В частности, в письме князя Г. Е. Львова, возглавившего Временное правительство, говорилось: «Создавшееся положение делает неизбежным оставление Вами этого поста. Народное мнение решительно и настойчиво высказывается против занятия членами Дома Романовых каких-либо государственных должностей. Временное правительство не считает себя вправе оставаться безучастным к голосу народа, пренебрежение которым могло бы привести к самым серьезным осложнениям. Временное правительство убеждено, что Вы, во имя блага родины, пойдете навстречу требованиям положения и сложите с себя еще до приезда Вашего в Ставку звание Верховного Главнокомандующего». А ведь, как говорилось выше, всего два месяца назад князь Львов через своего посланника А. И. Хатисова предлагал великому князю Николаю Николаевичу ни более ни менее, как трон Российской империи. Но теперь-то, когда власть находится в собственных руках, зачем добровольно передавать ее сильной личности, уважаемой в народе и любимой войсками?

Очень скоро «во имя блага родины» сойдет со сцены и сам князь Львов и львиная доля членов того Временного правительства, что пришла к власти в первые дни после революции. Но зато какова оказалась благодарность новой власти (и судьбы вообще) к тем людям, что, по сути, заставили царя отречься. Командующий Балтийским флотом вице-адмирал А. И. Непенин был убит матросами 4 марта, и никакое Временное правительство не смогло спасти ни адмирала, ни флот. Великий князь Николай Николаевич лишился всех постов 11 марта (затем, с марта 1919 года, – в эмиграции). Главнокомандующий армиями Западного фронта генерал А. Е. Эверт – в отставке с 22 марта (до своей смерти в 1926 году занимался в г. Верея пчеловодством). Помощник главнокомандующего армиями Румынского фронта генерал В. В. Сахаров – в отставке с 2 апреля (расстрелян в 1920 году в Крыму). Главнокомандующий армиями Северного фронта генерал Н. В. Рузский – в отставке с 25 апреля (убит в сентябре 1918 года в Пятигорске). Командующий Черноморским флотом вице-адмирал А. В. Колчак – в отставке с 6 июня (расстрелян в конце 1920 года в Иркутске). Главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта генерал А. А. Брусилов был убран из армии (на должность военного советника при Временном правительстве) с поста Верховного Главнокомандующего – 19 июля (умер в 1926 году в Москве). Начальник штаба Верховного Главнокомандующего генерал М. В. Алексеев в 1917 году успел побывать Верховным Главнокомандующим (отстранен 21 мая), военным советником Временного правительства (до 30 августа), начальником штаба нового главковерха А. Ф. Керенского (до 9 сентября), явился создателем Добровольческой армии на Дону. Умер 8 октября 1918 года в белогвардейском Екатеринодаре. Законный вопрос – кто из всех этих людей лично выгадал от падения монархии? Вот это и есть главный урок для будущего.

Бесспорно, что в феврале 1917 года всего этого нельзя было предвидеть. В любом случае, моральные настроения были не на стороне императора Николая II. Даже безусловные монархисты соглашались с передоверием оппозиционным кругам ряда властных прерогатив и «слабости» царя Николая II в управлении страной и тем более в военных вопросах. Именно таким образом, например, звучат строки письма явного сторонника монархии командира 3-го кавалерийского корпуса генерала графа Ф.А. Келлера от 6 марта на имя императора. Телеграмма генерала Келлера, несмотря на верноподданнические заверения, тем не менее выражала полное одобрение всех происшедших событий, за исключением самого отречения: «С чувством удовлетворения узнали мы (личный состав 3-го кавкорпуса. -Авт.), что Вашему Величеству благоугодно было переменить образ управления нашим отечеством и дать России ответственное министерство… С великой радостью узнали мы о возвращении к нам по приказу Вашего Императорского Величества нашего старого верховного главнокомандующего князя Николая Николаевича, но с тяжким чувством ужаса и отчаяния выслушали чины конного корпуса манифест Вашего Величества об отречении от всероссийского престола, и с негодованием и презрением отнеслись все чины корпуса к тем изменникам из войск, забывшим свой долг перед царем, забывшим присягу, данную Богу, и присоединившимся к бунтовщикам… не покидайте нас Ваше Величество, не отнимайте у нас законного Наследника престола…» [426]

Этот документ показывает не только степень политического отупения высших армейских чинов под влиянием оппозиционной пропаганды, но и совершенное непонимание командным составом Действующей армии сути происходящих событий, что лишний раз говорит о том, насколько отвратительно военные разбирались в политике. Например, служивший тогда подпоручиком В. Л. Абрамов вспоминал, что реакция кадровых офицеров на февральский переворот была следующей: «Конечно, его императорское величество Николай Александрович уже не может править Россией. Но почему не поставить нового царя?» [427] С чего они взяли, что «не может»? Ответ прост – начитались антигосударственных лозунгов, подписанных деятелями думской оппозиции.

Именно это и позволило буржуазным, а впоследствии и социалистическим политиканам Семнадцатого года вчистую переиграть военных: от использования их для отречения царя и до провала выступления Верховного Главнокомандующего генерала Л. Г. Корнилова в конце августа месяца. Телеграмма из Гвардейского кавалерийского корпуса, доставленная генералу Н. В. Рузскому днем 3 марта, также не была показана императору: «До нас дошли сведения о крупных событиях. Прошу Вас повергнуть к стопам Его Величества безграничную преданность Гвардейской кавалерии и готовность умереть за своего обожаемого Монарха». Автор телеграммы, начальник штаба корпуса барон А. Г. Винекен, через несколько дней застрелился [428]. Вот она, фронтовая гвардейская кавалерия, выводу которой в столичный район осенью 1916 года воспротивился генерал М. В. Алексеев.

Но более интересно, что вопрос об отречении императора решался высшим генералитетом «келейно». Об этом судьбоносном событии не были вовремя информированы ни командармы, ни комкоры, которые в итоге никоим образом не смогли повлиять на события. Так, например, в своей телеграмме на имя М. В. Алексеева от 3 марта, посвященной оглашению манифеста императора об отречении в Действующей армии, главкосев генерал Н. В. Рузский, в частности, отметил: «Командующим армиями обстановка внутри империи малоизвестна, поэтому запрашивать их мнение считаю излишним». Таким образом, Николай II в принципе был вынужден отречься под давлением всего нескольких забывших о присяге лиц, но занимавших при этом самые высокие военные посты. Откуда этот снобизм высшего генералитета – ведь все они в годы войны выдвинулись с постов командармов?

0 рядовом офицерстве и говорить не стоит: с ним никто и не думал «советоваться». Все решилось в самых верхах. А после 3 марта позицию основной массы офицерства, которое еще обладало военной властью над солдатами, предопределил сам акт отречения, что ярко выражено в воспоминаниях графа А. А. Игнатьева: «Русский царь “отрекаться” не может… Николай II своим отречением сам освобождает меня от данной ему присяги, и какой скверный пример подает он нам всем, военным!» Таким образом, возможность для перехода власти из рук в руки была создана революционным движением низов. Как метко определил ситуацию Э. Н. Бурджалов, «“добровольное” отречение царя освобождало от присяги армию и облегчало ее переход на сторону революции» [429].

Победа революции в Петрограде и отсутствие реального сопротивления были закреплены гарнизоном Москвы, где к вечеру 1-го марта почти все войсковые части, насчитывавшие более ста тысяч штыков, также перешли на сторону новой власти. Обратим внимание на то, что Москва перешла под контроль оппозиционеров только 1 марта, когда генералы и думцы упорно уговаривали колеблющегося и внезапно осознавшего свое полное одиночество императора отречься от престола. Да и без того… на фронте стояли сотни тысяч штыков и сабель, которые вряд ли могли «долюбливать» тыловиков, не желавших отправляться в окопы. При энергичном и надлежащем руководстве вряд ли можно сомневаться, что восстание в Петрограде было бы раздавлено.