Леонид Ивашов - Маршал Язов (роковой август 91-го)
Язов регулярно информировал Горбачева как Президента страны и Генерального секретаря ЦК КПСС об истинной картине, просил остановить процесс шельмования армии, противопоставления офицерского корпуса народу. О каких, скажем, офицерах-«дармоедах» могла идти речь, если оклад денежного содержания командира полка был ниже заработка водителя городского автобуса. Если не могли трудоустроиться десятки тысяч жен военнослужащих. Если треть и более оклада офицер отдавал за поднаем частного жилья. Четверть миллиона офицерских семей оставались бесквартирными. И это при том, что строительство жилья силами Вооруженных Сил постоянно возрастало, а при нем, Язове, за два года увеличилось в 1,5 раза.
Особенно тяжелая ситуация сложилась в гарнизонах, расположенных в Прибалтике, Молдове, Закавказье. Здесь людям отказывали в жилье, прописке, подчас гарнизоны отключали от систем водоснабжения, энергопитания.
С ослаблением Центра в стране усиливались, естественно, центробежные тенденции. Ряд союзных республик включился в так называемый «парад суверенитетов», выдвигая на первый план право иметь собственные вооруженные силы. В Прибалтике, Молдове, Грузии части Советской Армии иначе, как «оккупационными», и не называли, зато как грибы после дождя росли вооруженные формирования под личиной отрядов «самообороны», «охраны края», национальной гвардии.
Возьмем, к примеру, Молдову. 2 ноября 1990 г. ее Верховный Совет утвердил положение о республиканской гвардии. На первый взгляд, это была добровольная общественная организация, призванная следить за соблюдением порядка на митингах. А на самом деле? Гвардейцы получили право на проверку документов, задержание, обыск граждан. Им разрешалось применять «специальные средства», а затем и оружие. Весьма жестко строилась гвардия и структурно: от первичных ячеек по три человека до формирований республиканского масштаба. И если полтора года назад они могли еще казаться кому-то безобидными, то последующие действия молдавских гвардейцев в Приднестровье уже не оставляют никаких сомнений в том, для каких целей задумывалось их формирование.
Аналогичным образом обстояло дело с национальной гвардией в Грузии, «федаинами» в Армении, отрядами охраны края в Литве. Техника и оружие чаще всего приобретались грабежом армейских и досаафовских складов и парков, нападением на военнослужащих и работников милиции. «Парад суверенитетов» обернулся невиданной волной беззакония, преступности, обострения межнациональных конфликтов.
«Крайними» вновь оказались военные. Словесные оскорбления — «мигранты», «оккупанты» — это еще полбеды. У людей в погонах, у их родных отнимались самые элементарные права.
Так, принятый в Грузии в августе 1990 г. Закон о выборах в Верховный Совет лишал военнослужащих избирательных прав. Здесь же Советская Армия была официально признана оккупационной силой.
В Латвии в январе 1991 г. постановлением Совета Министров прописка военных и членов их семей разрешалась только на период службы на территории республики. В июле того же года здесь была прекращена выплата пособий на детей военнослужащих срочной службы.
В Литве нарушались политические свободы и права солдат и офицеров Вооруженных Сил СССР, имел место отказ в предоставлении жилья и прописке. Зато дезертирам из Советской Армии — литовцам гарантировалась юридическая защита. Военкоматы оказались в кольце пикетов, чинивших препятствия призыву на военную службу.
Дискриминация «людей государевых» допускалась и в других местах, о чем Д. Т. Язов неоднократно ставил в известность руководителей республик, докладывал Президенту, другим высшим должностным лицам страны. Вот только краткий и далеко не полный перечень таких докладов за последние полтора года:
8.01.90 — в ЦК КПСС о националистических проявлениях в Грузии;
15.02.90 — в Президиум Верховного Совета СССР о нарушении избирательных прав в Литве;
10.06.90 — Председателю Верховного Совета СССР об обстановке в Армении и Азербайджане;
17.01.91 — в ЦК КПСС об обстановке в Прибалтике;
14.02.91 — Президенту СССР о положении в ИКАО;
16.02.91 — Председателю Совета Министров Латвии И. Годманису о дискриминации военнослужащих;
11.05.91 — Президенту СССР об обстановке в Литве.
Все эти докладные записки, обращения, письма не были попыткой переложить ответственность на чужие плечи. В чем, в чем, а в этом Язова не заподозришь. Что он мог по своей линии — делал. Но полномочия министра обороны отнюдь не безграничны. А ситуация складывалась просто кричащая, требовавшая быстрых, решительных действий.
В то же время он протестовал как мог против направления военнослужащих в зоны национальных конфликтов. Политики ругались на съездах и сессиях, обвиняя друг друга, юноши в погонах разъединяли враждующие стороны, не имея никаких прав на то, и даже права на применение оружия. По сути их делали просто мишенями для экстремистов.
Участились факты прямой физической расправы с военнослужащими. 28 декабря 1990 года Язов доложил Горбачеву следующие цифры: от рук экстремистов и хулиганов в 1988 г. погибло 15 офицеров, в 1989 — 42, в 1990 — 29 офицеров и 13 прапорщиков. Чтобы хоть как-то обезопасить военнослужащих, проходивших службу в регионах со сложными межнациональными отношениями, министр обороны разрешил им носить и применять личное огнестрельное оружие.
Можно только предположить, что если бы руководство СССР и, прежде всего, его глава предприняли конкретные меры по недопущению разжигания национализма, создания незаконных вооруженных формирований, то, вполне возможно, сегодня не было бы Карабаха, Приднестровья и других кровавых очагов. Некоторая утрата политического имиджа обернулась бы сохранением жизней тысяч людей. Но для этого нужно иметь политическую смелость, решимость и твердую волю.
А Президент? Он реагировал так, как реагировал на все доклады и записки Язова, будь то о неудовлетворительном выделении союзными республиками жилой площади Министерству обороны, об ущемлении законных прав военнослужащих в Прибалтийских республиках, о недопустимости использования воинских частей Советской Армии для погашения межнациональных конфликтов и многие, многие другие. Как это ни прискорбно, у Горбачева, высшего должностного лица страны, был один, проверенный путь ответа на тревожные сигналы от министра обороны — «Разослать членам Политбюро ЦК КПСС», затем — «членам Совета безопасности», реже — главе Правительства, где челобитные Язова воспринимались как информация к размышлению и мирно оседали в канцеляриях.
Правда, иногда удавалось достичь результата, но лишь промежуточного. К примеру, в конце ноября 1990 года министр обороны направил Горбачеву записку о целесообразности издать Указ о мерах по обеспечению исполнения союзного законодательства по вопросам обороны страны. Дело в том, что на Украине, в республиках Прибалтики, Армении, Грузии, Молдавии, Узбекистане к этому времени были приняты противоречившие Конституции СССР акты, предусматривавшие службу молодежи коренной национальности на территории республик и возвращение ее с этой целью из других регионов Союза, а по сути дела поощрявшие отказ от службы в Советской Армии. Фактически намечались контуры собственных национальных армий, ставивших под угрозу обороноспособность всего Союза.
Указ Президента был издан. И что же? Не имея, очевидно, ни желания, ни рычагов влияния, Горбачев не добился его исполнения. Точно так же было провалено исполнение Указа о роспуске незаконных вооруженных формирований. Да скорее легче назвать те считанные документы, подписанные Президентом, которые были выполнены хотя бы частично. Это, в основном, Указы о награждениях.
Язова, с юных лет привыкшего к тому, что если приказано, то должно быть непременно сделано, все это потрясало до глубины души. Видимо, постепенно он стал склоняться к той оценке Горбачева, которую позднее, дал В. И. Варенников: «Теоретик-идеалист, без малейших признаков организатора и деятеля с предвидением, без чего вообще невозможно управлять (тем более страной). Нерешительный, безвольный…»
Определяя линию поведения, министр обороны, естественно, учитывал отношение и офицерского корпуса к Президенту. Оно, по мнению Язова, было крайне негативным. Особенно ярко это проявилось в ходе собрания депутатов-военнослужащих разных уровней, которых в 1991 г. собрало в Москве российское правительство. Офицеры из глубинки вдруг потребовали, чтобы их собрание удостоил присутствием Верховный Главнокомандующий. Д. Т. Язов и О. Д. Бакланов позвонили Президенту, находившемуся на даче, и тот вынужден был приехать на другой день на встречу с офицерским корпусом страны.
Доведенные нищенским существованием до отчаяния, оплеванные «демократической» прессой, капитаны, майоры, подполковники и полковники смело резали правду-матку главе государства. Жалко было смотреть на него, мечущегося под огнем критики между министром обороны и секретарем ЦК КПСС. В довершение всего впервые, видимо, в жизни М. С. Горбачева его пространная, длинная и безотносительная к армейским проблемам речь была прервана возмущением зала. На другой день на заседании союзного парламента полковник Виктор Алкснис заявил: «Вчера Президент СССР потерял армию».
