Валерий Замыслов - Иван Болотников (Часть 2)
- Из стрелецкой избы я, воевода. Сотник Потылицын нас собирал.
При упоминании сотника Федька нахмурился: терпеть не мог этого хитроныру. Не иначе как сотник плетет черные козни в крепости, он же, поди, и грамоту царю отписал.
Десяцкого же Федька не ведал: то был человек Потылицына. Но с какой вестью приперся этот жердяй?
- Говори, - буркнул Берсень.
- Не ведаю, как и вымолвить... Язык не поворачивается... Беда тебя ждет, батюшка. Спасаться те надо.
- Спасаться?.. От кого спасаться, Свирька? - резко оборвал стрельца Федька, и на душе его потяжелело.
- Сотник обо всем дознался... Не воевода-де ты, а разбойный атаман Федька Берсень, - чуть слышно выдавил десяцкий, но слова его прозвучали набатом. Загорелый Федькин лоб покрылся испариной; он шагнул к Свирьке и притянул к себе за ворот кафтана.
- Чего мелешь! Кой Федька? Воевода я, воевода Тимофей Егорыч Веденеев!
- Вестимо, батюшка. Но Потылицын иное речет. Спасайся!
Берсень оттолкнул десяцкого, выхватил саблю.
- Убью, подлая душа! Ты сотника лазутчик. Он тебя подослал?
Свирька попятился к стене, побледнел. Вид воеводы был страшен.
- Не лазутчик я, батюшка. Люб ты народу и мне люб. А сотник наш душой корыстен и лют, аки зверь. Выслушай меня. Срубить мою голову всегда поспеешь.
Федька чуть поостыл.
- Слушаю, стрельче. Но гляди, коли слукавишь, пощады не жди.
- Верен я тебе, батюшка. Верой и правдой буду служить и дальше. Послушай меня. Потылицын седни рязанскою купца повстречал, кой воеводу Тимофея Егорыча хорошо ведает...
Десяцкий рассказывал, а Берсень с каждым его словом все больше и больше мрачнел. Случилось то, чего не ожидал, и теперь смертельная опасность нависла не только над ним, но и над донской повольницей.
- Спасибо, Свирька. Награжу тебя по-царски. А пока иди.
Десяцкий вышел, а Федька заметался по избе.
"Дознался-таки, рыжий пес! Ночью норовит схватить. Меня с содругами в железа, остальных - вырубить под корень. Крепко замыслил сотник. Крепко! Надо опередить Потылицына... Собрать донцов и ударить по людям сотника... Осилим ли? Под его началом втрое больше... А казачья отвага? А задор и удаль донцов? Осилим!"
Выскочил из Воеводской избы, крикнул Викешке:
- Коня!
Викешка отвязал от коновязи белого аргамака, подвел за узду к Федьке; тот лихо взметнул в седло и поскакал к терему; за ним припустил и Викешка.
Ворвался в хоромы и тотчас повелел разыскать Болотникова и Шестака. Вскоре оба были в покоях. Берсень торопливо поведал о беде, а затем приказал:
- Садитесь на коней и стягивайте казаков к терему. Сокрушим сотника!
Васюта метнулся к двери, а Болотников призадумался.
- Не мешкай, Иванка! - крикнул Берсень, натягивая поверх голубой шелковой рубахи тяжелую серебристую кольчугу.
Болотников подошел к оконцу, глянул на Шестака, вскочившего на коня.
- Стой, Васюта! Вернись!
Федька боднул Болотникова недовольным взглядом.
- Ты что, к сотнику в лапы захотел?
- Не горячись, друже. Присядь. Сломя голову дела не решают. Худо ныне город булгачить.
- Худо?.. Не понимаю тебя, Иванка. Ужель сидеть сложа руки? Да Потылицыну только того и надо. Сам к донцам пойду!
Федька надел поверх кольчуги кафтан, опоясался, сунул за кушак два пистоля и шагнул к двери. Но перед ним встал Болотников.
- Не горячись! Донцов сейчас не собрать. Пьяны станичники, по кабакам да по бабам разбрелись. А коль собирать начнешь да шум поднимешь Потылицын враз заподозрит. Он-то наготове. Тихо надо сидеть, как будто ничего и не ведаем. В том наше спасенье.
- Сидеть на лавке и ждать?
- Не ждать, а с разумом дело вершить. Надо перехитрить сотника, заманить его в ловушку.
- Заманишь его, пса!
- Заманим, - твердо вымолвил Болотников.
В Стрелецкую избу пришел Викешка. Поклонился сотнику.
- Воевода кличет, Лукьян Фомич.
- Воевода? - сотник поперхнулся, по лицу его пошли красные пятна, глаза настороженно блеснули. - Пошто понадобился я воеводе?
- Веселье готовится, - простовато заулыбался Викешка. - Воевода Тимофей Егорыч надумал жениться.
- Аль вдовец наш воевода? - с тайной усмешкой вопросил сотник, теребя щепотью рыжую бороду.
- Вдовец. Жена-то еще когда преставилась, царствие ей небесное. Старшим дружкой кличет тебя воевода.
- Немалая честь, - вновь со скрытой издевкой произнес Потылицын. - А скоро ли свадьба? Скоро ли молодым под венец?
- Через седмицу, Лукьян Фомич. А ноне воевода хочет совет с тобой держать и деньгами пожаловать.
- Деньгами?.. Какими деньгами, милок?
- А те, что на свадьбу пойдут. Самому-то воеводе недосуг свадьбу готовить, пущай, грит, Лукьян Фомич распоряжается. Дам ему полтыщи рублев, вот он все и уладит.
- Полтыщи?! - протянул сотник, приподнимаясь с лавки. - Богатую свадьбу задумал воевода, зело богатую.
Потылицын натянул на голову шапку с меховой опушкой, пристегнул саблю к поясу и пошел на улицу. В голове его роились радостные мысли:
"Удача сама в руки валится. Эких деньжищ вовек не достать. Полтыщи рублев! То и во сне не привидится. Вот так Федька - тать! Награбил, а таперь деньги на девку швыряет, лиходей. Ужель седни же в руки передаст? Вот то хабар!"
Но сотник вдруг замедлил шаг: голову резанула иная думка:
"А почему седни? Уж не подвох ли?.. От этого злодея всего можно ожидать. Уж не созвал ли к себе разбойную ватагу? Возьмет да и нагрянет на Стрелецкую избу".
Потылицын и вовсе остановился. А до Воеводского терема рукой подать, не повернуть ли вспять?
- Чего встал-то, Лукьян Фомич? - с улыбкой вопросил Викешка, поддергивая малиновые порты.
- Чего?.. Да в животе что-то свербит. Никак после грибков крутит, страдальчески скорчился сотник, а сам цепко, настороженно окинул взглядом воеводские хоромы.
- Ниче, пройдет, Лукьян Фомич. Плеснешь чарку - и полегчает.
- Полегчает ли... Воевода в тереме?
- В бане был. Да вот холоп со двора. Спросим.
Навстречу брел рыжий, ушастый детина в дерюжном зипуне. Глаза веселые.
- Погодь, милок, - остановил детину сотник. - Где ноне воевода?
- В мыльне парился. Да, поди, уж в покои пришел, - позевывая, ответил холоп и шагнул дальше.
Сотник поуспокоился: ежели воевода в бане, то ничего худого он не замышляет. Да и на подворье улежно: ни стрельцов, ни казаков, ни оружной челяди.
Сотник приосанился и неторопливой, грузной походкой направился к терему. Викешка проводил его до самых покоев, услужливо распахнул сводчатую дверь.
- Воевода ждет, Лукьян Фомич.
Сотник пригнул голову и шагнул за порог. В покоях ярко горели восковые свечи в медных шандалах. В красном углу, под киотом, развалился в дубовом резном кресле Федька Берсень; подле на лавке сидели Болотников и Шестак.
- Здравия те, воевода, - с легким поклоном произнес Потылицын. - Звал?
- Звал, сотник... Однако проворен ты.
- Радею, воевода. Дело-то у тебя нешутейное, - льстиво промолвил Потылицын.
- Нешутейное, сотник... Веселое дело.
Берсень говорил тихо и вкрадчиво, протягивая слова; глаза его смотрели на Потылицына в упор.
- Помогу, порадею, - вновь заугодничал сотник.
- Да уж будь другом, порадей, порадей Лукьян Фомич. Горазд ты на службу, ни себя, ни людей не щадишь.
- Не щажу, воевода, - по-своему истолковал Федькины слова Потылицын, продолжая стоять у порога.
- Вот и я о том же... Пятунку Архипова, донца моего верного, пошто сказнил?
Потылицын так и обомлел. Ведает! Федька Берсень все ведает!.. Но откуда? Кто донес о Пятункиной казни?
- Какой Пятунка?.. О чем речь твоя, воевода? - прикинулся простачком сотник.
- Не петляй! - резко поднялся из кресла Берсень. - Не петляй, дьявол! Хотел в клетке меня к царю доставить. Не быть тому!
Потылицын побагровел, понял, что угодил в Федьки и капкан, но страха не было, одна лишь лютая злоба вырвалась наружу.
- Тать, разбойное семя! Не миновать тебе плахи!
Выхватил саблю. Обнажил саблю и Федька. Метнулись с лавки Болотников и Васюта.
- Не лезь! - закричал им Федька. - Сам расправлюсь!
Звонко запела сталь, посыпались искры. Федька и сотник сошлись на смертельную схватку, но она была недолгой. Сильный, сноровистый, привычный к бою Берсень рассек Потылицына до пояса.
- Это тебе за Пятунку, - гневно бросил Федька, вытирая о ковер окровавленную саблю. - Куда его други?
- В присенок, - подсказал Болотников.
Крикнули Викешку, тот за ноги выволок тело Потылицына из покоев. Федька вложил саблю в ножны и глянул на Болотникова.
- Удалось, друже. А теперь, выходит, в набат?
- В набат, Федор! Посылай Викешку на звонницу.
Вскоре над крепостью поплыл частый, тревожный гул. Весь город сбежался к воеводской избе.
Федька выехал к народу, снял шапку, поклонился на все стороны, промолвил:
- Беда, служилые! Известились мы, что на крепость движется орда. Поганые прут на засеку. Так мы их встретим! Те стрельцы, что со мной прибыли, айда в Поле. Седлайте лошадей и одвуконь за город! Остальным быть в крепости и готовиться к осаде. Побьем басурман, служилые!
