Азиза Джафарзаде - Звучит повсюду голос мой
- Давай условимся, Гаджи...
- О чем?
- Если предложенный мною выход из создавшегося неприятного положения придется тебе по душе и если беда тебя минует, это кольцо, которым, я знаю, ты очень дорожишь, будет мне наградой за мои труды.
- Да будет оно твоим, если беда обойдет мой дом, Молла Курбангулу, в придачу не пожалею отдать тебе породистого коня. Не томи душу, говори, у меня сердце разрывается...
У моллы заблестели глаза.
- Да будет доволен аллах, да пошлет он тебе богатства, как говорится в священной книге мусульман коране: "Вам не достичь благочестия, покуда не будете делать пожертвований из того, что любите". Дело такое, дня три тому назад ко мне ночью приходил разбойник Алыш.
Гаджи нетерпеливо прервал моллу:
- Ай, молла, ну какое он имеет отношение к делу?
Молла понизил голос:
- Сейчас поймешь, потерпи... Разбойник Алыш, доставивший так много дел царскому суду, решил прекратить разбой и начать жизнь обыкновенного человека. Если просто так объявится, его тут же засадят за решетку губернаторские люди. Я обещал ему помочь, но за это он обязался разрушить гнездо разврата - дом танцовщика Адиля - и убрать эту чанги Сону... Так сказать, благим делом очиститься от скверны...
- А как же ты поможешь самому Алышу?
Молла перешел на шепот:
- Знаешь, брат Гаджи, разорение этого гнезда позора - богоугодное дело, скольких молодых мусульман, не говоря о твоем сыне, мы спасем. Как только уберут эту чанги, они перестанут бегать на меджлисы и будут сидеть дома. Ты спокоен, и все спокойны. А когда Алыш объявится в городе, нужно будет дать за него поручительство... Поручителем может быть лишь владелец недвижимостью... Деньги для поручительства он даст сам, у него они есть, но в суде должен быть представлен уважаемый человек. Лучше всего, чтобы поручителем был ты, взамен избавления твоего сына от позора.
Гаджи Асад вздохнул и задумчиво проговорил:
- Ай, Молла, а вдруг этот разбойник снова примется за свои грабительские дела - и отвечать мне тогда перед царским судом, и губернатором, что дал за него поручительство?
- Да нет, что ты, ведь он занимался разбоем для того, чтобы добыть богатство, деньги, а теперь все это у него в избытке... После того как он отдаст залог при поручительстве, он принесет жертвенные приношения в мечети, поедет на поклонение в святые места и вернется набожным мусульманином... И мы праведное дело совершим - вернем на путь истинный заблудшего.
Гаджи Асад немного успокоился:
- Ну раз так...
- Именно так, как сказано в коране: "Предстаньте предо мною со своими намерениями, а не со своими делами". А намерения у нас самые лучшие...
- Да упокоит аллах твоего отца...
- Вместе с твоим... - Молла Курбангулу благочестиво поднял руки перед собой.
Гаджи Асад снял с пальца перстень с арабской гравировкой и с трудом втиснул в него мизинец моллы:
- Это тебе за желание помочь мне. Когда, бог даст, будет разрушено гнездо разврата, слуги приведут и привяжут к твоему порогу породистого жеребца.
Молла полюбовался перстнем издали, вытянув руку, потом поднес к лицу и благоговейно поцеловал надпись: "Нет бога, кроме аллаха, и Мухаммед посланник аллаха".
- Красивый, бесценный подарок, большое спасибо, Гаджи, да преумножатся твоя слава и почет, - удовлетворение от полезности своего прихода так и выпирало из него. - Знаешь, Гаджи, сила отцовского воспитания не в том, чтобы уничтожить своего сына, а в том, чтобы наставить на путь истинный. А с исчезновением этого гнезда разврата послушание вернется к твоему дитяти. Но все следует делать чужими руками. Не к лицу такому почтенному человеку, как ты, быть замешанным в скандальной истории. Зачем тебе неприятности? Подумай, а? Зачем тебе нужно, чтобы имя твое было связано с кровавым делом? Пусть все Алыш сделает, а ему зачтется богоугодное дело... Зачтется богоугодное дело...
- Да, да... - Гаджи поднял крышку с подноса, комнату заполнил аромат плова с шафраном.
Молла, проглотив слюну, поспешно сунул пальцы в рис:
- Скажу по совести, аромат плова, приготовленного Бирджа-ханум, нельзя спутать с запахом плова ни в одном доме. Да приблизит аллах ее к святой Фатиме - дочери пророка Мухаммеда, прекрасно готовит твоя жена.
- Ешь на здоровье, - спокойно сказал Гаджи и принялся за плов.
Однако спокойствие было кажущееся. Гаджи Асада душила злоба. "Ну подожди, клянусь священным камнем, которого я касался лицом, этой ночью я закачу этому щенку такую свадьбу, что до страшного суда не забудет. Месяц не сможет с места подняться, не то что меджлисы посещать... Захотел превратить меня в посмешище для Базара... Погоди, погоди, негодяй, увидишь, как над отцом издеваться".
Гаджи с яростью поглощал еду, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, которые так расхваливал Молла Курбангулу.
Когда с пловом было покончено, и Гаджи вознамерился позвать Сафи, молла шепотом спросил:
- Так мне послать Алышу весть, брат Гаджи, что ты согласен поручиться за него?
Закрытый решительно и твердо ответил:
- Да, согласен.
... После ухода моллы Гаджи Асад, как ни старался, не мог успокоиться. Время шло, а Тарлан все не приходил. Терпение отца лопнуло:
- Будь ты проклят, опозорил меня в таком возрасте! Кусок праведно заработанного хлеба не даешь проглотить спокойно! Ну, хватит! Эй, Сафи, Сафи!
- Слушаю, хозяин.
- Принеси чуху и папаху!
В ту же минуту Сафи принес все требуемое.
Гневный голос мужа вызвал дрожь во всем существе Бирджа-ханум, возившейся в соседней комнате. Она тихо появилась в дверях, сердце ее трепетало от страха за сына:
- Куда это ты в такой неурочный час, Ай Гаджи? К добру ли?
- "К добру ли"! От тебя и твоего щенка добро видят только враги! Где он до сих пор?
- С минуты на минуту придет, ради аллаха, не утруждай себя, где ты будешь его искать? - двойной подбородок и толстые щеки Бирджа-ханум задрожали, глаза наполнились слезами.
- Искать его следует в притонах, где он развлекается. Ей-богу, я ему такое устрою, что даже с кошкой здороваться будет! Погоди... Вот вернусь и тебе воздам сторицей!
Бирджа-ханум схватила полу чухи, мешая Гаджи Асаду попасть в рукав:
- Заклинаю тебя священным камнем мусульман, к которому ты совершал паломничество в Мекку, не навлекай беды на моего сына!
Побелевшими от бешенства губами Гаджи Асад кричал:
- Да ударит этот камень по спине и тебя, и твое чадо! Убирайся вон, родила бесстыжего сына! Яблоко от яблони недалеко падает... Разве не ты своим баловством свела его с пути истинного? Он вскормлен твоим горьким молоком, только неправедность дает такие плоды... "Ай Гаджи, - передразнил он манеру разговора жены, - единственный свет в окошке наш сыночек... Пусть пойдет учиться, чтобы не отстал от сына такого-то бека, такого-то господина..." Будь ты проклята! Был я купцом, имел один аршин, один хурджин, и хватало. Нет! Пожалуйста, у меня ученый сын! Чтоб сдох отец женщины, родившей такого сына!
Гаджи с силой выдернул чуху из рук Бирджа-ханум, от неожиданности она ничком упала на пол. Гаджи, хлопнув дверью, вышел. Женщина залилась горькими слезами. Несчастная мать знала, что лучше не злить ее мужа, у Закрытого рука тяжелая. Она предчувствовала, какие беды и несчастья обрушатся на голову ее сыночка. Она плакала и причитала.
Гаджи Асад действительно отправился на поиски Тарлана. Давайте мы поспешим, чтобы попасть в дом, где он может найти сына, раньше Гаджи.
... Местного интеллигента Рза-бека шемахинцы называли "Урус Ирза". Всего несколько дней назад Рза-бек вернулся из Тифлиса. Сегодня друзья Рза-бека собрались в его доме отпраздновать свою первую победу - разрешение открыть в Шемахе двухлетнюю начальную школу для местных "татар", то бишь азербайджанцев. Какой будет эта школа с новыми правилами, никто из сидевших в комнате пока хорошенько не знал, даже не представлял. Но эта первая маленькая победа для тех, кто желал видеть свой народ образованным, была большим праздником.
Просторный дом Рза-бека был обставлен наполовину по-восточному, наполовину по-европейски. Вот и гостиная: пол был устлан коврами и паласами, вдоль стен лежали тюфячки и мутаки, а в углу стоял круглый стол с резными ножками и вокруг него четыре кресла с высокими резными спинками. На столе тридцатилинейная лампа под матовым стеклянным абажуром, на стенах красочные вышивки, картины в рамках, вышитые крестом русские полотенца. На особой подставке из красного дерева были приготовлены кальян и наргиле.
Сегодня Рза-бек не только праздновал победу, но и хотел заручиться поддержкой единомышленников. Гостей было трое.
Хозяин дома - Рза-бек, совсем еще молодой человек, вопреки восточным правилам не брил голову: волнистые длинные волосы очень красили худощавое умное лицо с очень белой кожей. На нем ладно сидели европейский сюртук и брюки. В каждом жесте проглядывали врожденное изящество и благородство.
Сегодня сквозь обычную сдержанность проступала радость. Он часто выходил в соседнюю комнату, в которой кто-то передавал ему готовую еду, ухаживал за гостями, уносил освободившуюся посуду, приносил наполненную. Часто прерывал сам себя на полуслове, вызывая улыбки гостей своей озабоченностью.
