Сергей Борисов - Этюды в багровых тонах: катастрофы и люди
Великий хан Хубилай не отказался от планов подчинить Японию своей воле, более того, он даже не стал откладывать вторжение до тех пор, когда завоюет весь Китай. Правда, монголы и прежде не отличались терпением, но в окружении Хубилая, не доверявшего китайцам и не слишком прислушивавшегося к соплеменникам, было много иностранцев: узбеков, татар, персов, даже христиан из далекой загадочной Европы, — они должны были предостеречь его! Может, и предостерегали, но к ним не прислушались.
Неподвижный, словно изваяние, Токимун Ходзе сидел, положив ладони на колени и расставив локти. Он не знал, что делать.
…В начале ноября флот монголов подошел к островам Ики и Цусима. Ловя парусами легчайшие порывы ветра, корабли стали выстраиваться в линию. Заняло это довольно много времени, потому что китайские и корейские джонки, с их высоко поднятыми носом и кормой, с корпусами, обшитыми листами железа, поворотливостью не отличались. К тому же они были перегружены сверх всякой меры. В трюмах стояли лошади, лежали припасы, а палубы были черны от людей. Кроме того, здесь же были сложены части гигантских камнеметов.
На мачте богато изукрашенной джонки, где находился командующий флотом Лю, распустилось белое полотнище, и, приняв сигнал к атаке, к берегу устремились весельные лодки, на каждой из которых находилось до двадцати батору, что по-монгольски означает «храбрый». Это были самые лучшие, испытанные в сражениях, покрытые шрамами воины, которым обычно доверялась честь нанесения первого удара. Каждый батору был вооружен саблей, булавой, арканом, копьем с крюком, чтобы стаскивать всадников с лошадей, и, конечно же, луком.
Марко, Никколо и Моттео Поло вручают хану Хубилаю послание папы Римского. Миниатюра из средневековой рукописи
Когда лодки приблизились к берегу, в них полетели стрелы. Японцы тоже умели обращаться с луком, но до батору, достигших в этом деле совершенства, им было далеко. Нападающие продолжали грести, не обращая внимания на то, что то один, то другой из них падает на дно лодки или за борт со стрелой в груди.
Вот и берег. Батору прыгали в воду и, подняв над головой луки, брели к нему. Их невозможно было остановить. Они выбирались на камни, припадали на колено, пускали стрелу, вскакивали и бежали вперед. Японские воины были опрокинуты, сметены. Клинки монгольских сабель разваливали их до крестца. Кто-то пытался бежать, но его догоняли и пронзали копьями. Успевших сесть на коней стаскивали арканами и добивали на земле.
Пощады не было никому. Не только самураи и вооруженные крестьяне, все население островов было вырезано в течение одного дня. Женщины, дети, старики, бедняки, знать — монголы не разбирались. В этом походе им не нужны были рабы — на чем их перевозить? — значит, уничтожить всех поголовно! Людей сгоняли в здания, обкладывали стены рисовой соломой и поджигали; правителей островов изрубили саблями и бросили их кровавые останки псам. Ночь в тот день так и не наступила: зарева пожарищ отогнали темноту.
К утру с богатой добычей батору вернулись на джонки, после чего монгольский флот направился к бухте Хаката на острове Кюсю.
И вновь, послушные сигналу, лодки с батору ринулись к берегу. Но на сей раз удача отвернулась от монголов. Прибой разбивал лодки о камни. Большая глубина и отвесные скалы не позволяли сразу же броситься в атаку. Ценой огромных потерь батору смогли закрепиться на узкой полоске берега.
Через несколько часов они снова пошли вперед. Японцы дрогнули и стали отступать, оставляя раненых, которым нападавшие тут же отрубали головы. Ухватив отсеченные головы за волосы, воины Хубилая швыряли их за извилистые каменные стены, сложенные японцами в надежде помешать действиям вражеских всадников. Сейчас отчаянно отбивавшиеся самураи укрывались за этими стенами, моля небо быстрее опуститься в море. Им было известно, что монголы не любят сражаться в темноте.
Огненный диск коснулся воды и стал погружаться в нее. Стихли крики рвущихся вперед врагов. Монголы стали отходить к лодкам. Через несколько часов ни одного вражеского воина не было в бухте Хаката. Самураи, которых оставалось чуть более 100 человек, получили время на краткую передышку. Надо было подготовиться к бою и к неминуемой смерти завтра утром. Встретить смерть надлежало достойно…
Случилось чудо. Когда лучи солнца озарили водную гладь, японцы не поверили своим глазам — она была пустынна. Монгольский флот ушел.
Китай. 1276 годВ Ханбалыке, бывшем Яньцзине, который хан Хубилай сделал столицей монгольской империи вместо Карокорума, торжествовали победу.
Когда-то армия Чингисхана, преодолев Великую Китайскую стену, вторглась в Китай, опустошая города и подчиняя государство за государством. За 65 лет были покорены тангутское царство Си Ся, чжурчжэнская империя Цзин и империя киданей Ляо, государственное объединение Наньчжао в Юньнани и вот, наконец, пала Южносунская империя с ее последним оплотом — городом Хуанчжоу. Отныне весь Китай принадлежал великому хану Хубилаю, провозгласившему себя императором Ши-цзу и основателем новой династии — Юань.
Даже его недоброжелатели признавали, что Хубилай — прозорливый и умный правитель. Он сделал буддизм государственной религией и тем привлек на свою сторону служителей бесчисленных монастырей. Он продолжил строительство Большого канала, дабы соединить северную и центральную части Китая, и это дало работу десяткам тысяч людей. Он проявлял заботу о торговле, и по Великому шелковому пути вновь пошли караваны с товарами. По его приказу были сделаны продовольственные запасы на случай неурожая, что внушало уверенность в будущем. Наконец, он покровительствовал просвещению и искусствам, и поэты слагали песни во славу императора, восхваляя его мудрость и заботу о подданных.
Лишь непокорная Япония мешала императору наслаждаться жизнью!
Воспоминания о неудачном походе за море двухлетней давности были болезненны. Сначала неожиданная заминка в бухте Хаката, а потом странная, пугающая смерть командующего Лю — сидел, ел-пил, разговаривал и вдруг упал бездыханный, — заставили его преемника увести флот от острова Кюсю. Тут налетел жестокий шторм, который разметал монгольский флот, потопил до сотни джонок и отправил на дно более 5 тысяч воинов. Новый командующий, получив согласие других полководцев, счел за лучшее вернуться в Поднебесную империю. Если бы они могли предвидеть, какой прием ожидает их, они вряд ли были столь поспешны…
О гибели флота никому из приближенных императора упоминать не дозволялось. Иначе — казнь. Хранил молчание и венецианский купец Марко Поло, три с половиной года через Персию, Памир и пустыню Гоби с отцом Никколо и дядей Маттео добиравшийся до Китая, чтобы вручить императору личное послание Папы Римского. Император принял купцов радушно, поселил в Ханбалыке, сделал советниками, часто беседовал с ними, дивясь нравам их далекой родины. Но о походе на Японию во время этих долгих разговоров не было сказано ни слова.
Был лишь один человек, на которого не распространялся запрет.
— Мы не повторим прежней ошибки, — говорил верный Ахмед, постигший за эти годы все тонкости китайской премудрости взимания налогов. — Новые корабли поведут новые люди! Полководцы, которые два года назад увели флот от Кюсю, умерщвлены. Легкие победы развратили их! Потеряв часть кораблей и несколько тысяч человек, они испугались за собственные жизни.
— И поплатились ими! — сказал император, — Я помню, как они сходили с ума, когда им на головы час за часом падали капли воды из кувшина палача.
— Мне больше понравилось, — позволил себе не согласиться Ахмед, — когда у одного из них живьем вытягивали внутренности. Я распорядился, чтобы кишки очистили, высушили и свили из них веревки для камнеметов.
Хан поощрительно улыбнулся:
— Забавы китайцев становятся по вкусу и мне. Как же визжал губернатор провинции Шаньси, когда его водрузили на термитник!
— Вам предстоит непростая задача, мой господин, — выбрать достойную казнь для японского императора Кемеямы.
— Мы посадим его на росток бамбука и подождем, когда тот прорастет сквозь него! Но прежде нам надо взять его в плен, тогда уж начнется веселье…
— Мы не допустим прежних ошибок, — повторил Ахмед. — В Корее и на юге строятся новые корабли — их будут тысячи!
— Когда флот будет готов? — спросил император Ши-цзу, поглаживая рыжие усы, свидетельствующие о его происхождении от «желтого пса» — голубоглазого юноши, ставшего тайным мужем прародительницы всех монголов Алан-Гоа.
— Потребуется несколько лет… — осторожно сказал Ахмед.
— Хорошо, — после минутного раздумья проговорил Хубилай. — Я подожду. Но учти, я не могу ждать вечно!
Япония. 1281 годВ октябре 1281 года два флота направились к Японии, чтобы соединиться у острова Кюсю. Один флот шел из Кореи, другой — из Южного Китая. На борту 4000 кораблей находилась 100-тысячная армия, состоявшая из монгольских, китайских и корейских воинов. Мир не видел еще такой армады!
