Валерий Гитин - Всемирная история без комплексов и стереотипов. Том 2
Да, его батюшки для той эпохи было вполне достаточно.
Характерный эпизод: вдруг, ни с того ни с сего вбив себе в голову, что престарелый конюший намеревается свергнуть его с престола, Грозный приказал ему одеться в царский костюм и взгромоздиться на трон. Затем царь начал униженно кланяться ему и ползать на коленях перед троном, приговаривая: «Здрав будь, Государь Всея Руси!», а натешившись самоунижением, встал с колен и сказал: «Вот ты и получил то, чего желал. Я сам сделал тебя государем, сам же и свергну тебя с престола». После этого Иван Грозный зарезал его и приказал бросить тело голодным собакам.
КСТАТИ:
«Царь Иван Васильевич царствовал так, как и следует царствовать… Он, как говорят, забавлялся тем, что вышибал мозги своим рабам, насиловал их жен и дочерей, калечил их собственными руками, рвал на части и сжигал… Он убил своего сына. Подавляя восстание в Новгороде, он приказал сбросить в реку три тысячи человеческих трупов. Он был российским Нероном!»
Маркиз де Сад. Жюльетта
Новгород — особая статья. Во-первых, там не было никакого восстания, а было лишь обвинение в возможном намерении городских властей перейти под юрисдикцию польского короля. Но даже если так, арестуй эти самые власти, казни их как изменников и дело с концом, так нет же… Дело тут было совсем в другом. Новгород вот уже несколько веков был известен всему миру как крупнейший торговый и культурный центр, как цивилизованный европейский город, никак не нуждающийся в таких силой навязанных ему «родственниках», как Москва.
Иногда думаешь о том, что, может быть, не следует обвинять Александра Невского в коллаборационизме, когда он активно сотрудничал с Золотой ордой, не заботясь о судьбе Москвы, но любой ценой оберегая Новгород от регрессивного влияния азиатских кочевников.
Москва всегда, во все времена, носила на себе печать азиатщины, и такое явление, как деспотия Ивана Грозного было, как мне кажется, вполне нормальным для Москвы и невозможным для Новгорода. И дело тут не в количестве убиенных, а в самой структуре отношений «царь — народ». Новгородцы могли быть подданными, покорными, смирными, дисциплинированными, но все же подданными, трезво осознающими, как все самодостаточные люди, понятие «необходимость», что дает ощущение внутренней свободы, а вот москвичи были рабами царя, а рабство, как известно, штука весьма непроизводительная.
Иван Грозный, наверное, осознавал это, и считая невозможным превращение истинно свободных людей в рабов, пришел к выводу об уничтожении Новгорода как явления.
Можно возвыситься над другими либо посредством собственных успехов, либо вследствие низведения до нужного уровня тех, других…
Иван Грозный избрал второе. В декабре 1569 года он с опричным войском двинулся из Александровской слободы сначала на Тверь, которой был учинен жестокий погром, а затем дальше, на Новгород…
ФАКТЫ:
«Вслед за убийством митрополита Филиппа приказал он грабить дотла тверского епископа, монахов и всех духовных. Граждане и купцы, ремесленники и другие стали надеяться, что грабежи не распространятся дальше. Они были вполне уверены в этом в течение двух дней, когда он прекратил убийства и грабежи, но по прошествии этого срока приказал великий князь врываться в дома и рубить на куски всю домашнюю утварь, сосуды, бочки, дорогие товары, лен, сало, воск, шкуры, всю движимость, свести все это в кучу и сжечь, и ни одна дверь или окно не должны были остаться целыми; все двери и ворота были отмечены и изрублены. Если кто-либо из грабителей выезжал из дома и не делал этого, его наказывали как преступника. Кроме того, они вешали женщин, мужчин и детей, сжигали их на огне, мучили клешами и иными способами, чтобы узнать, где были их деньги и добро…»
Из воспоминаний опричников Иоганна Таубе и Эларта Крузе
Да, среди опричников было немало иностранцев. Но дело не в этом. Следом за Тверью был, можно сказать, уничтожен Новгород, где были разрушены все хозяйственные и административные здания, разграблены огромные запасы дорогих товаров и убит каждый третий житель.
Вследствие этого приоритет в торговле и ремеслах перешел к Москве, а Великий Новгород вскоре превратился в обычный провинциальный город, былая слава которого ушла в область воспоминаний…
Та же судьба постигла древний Псков.
Вопрос первенства был однозначно и окончательно решен в пользу Москвы. А вскоре за Окой объявилось 120-тысячное татарское войско. Грозный спешно уезжает в Ростов, бросив Москву на произвол судьбы.
Столица (кроме Кремля) сгорела в один день. Тех москвичей, которые не погибли в огне, татары увели в плен.
Военная удача решительно отвернулась от Грозного. В начале 1582 года он заключил перемирие с Польшей, отказавшись от притязаний на Ливонию, а в мае 1583 года — со Швецией, и тоже отнюдь не на почетных условиях.
Однако, в противовес этому негативу, наконец-то пришло известие о победе Ермака над аборигенами Западной Сибири.
Время Ивана Грозного характеризует бурный процесс захвата территорий соседних государств, который историки лицемерно называют «присоединением». Казань, Астрахань, Сибирь… Естественно, такой поворот событий не входил в планы «присоединяющихся». Однако, ничего не поделаешь: колонизация есть колонизация…
Едва ли этот процесс можно признать положительным для усиления могущества Руси. Когда западные страны образовывали свои колонии, они использовали аборигенов как основную производительную силу, а наместники и небольшие военные отряды обеспечивали соблюдение установленного порядка, не привлекая туда продуктивное население метрополии.
Русское самодержавие действовало по-иному, вытесняя местное население и переселяя на новые земли представителей основной национальности, тем самым дробя и распыляя ее потенциал.
Потенциал нации является неизменной величиной, и наибольший успех в ее развитии достигается в основном за счет концентрации этого потенциала на пространстве, обеспечивающем нормальную жизнедеятельность нации.
КСТАТИ:
«Когда государство не может достичь своей высшей цели, то оно растет безмерно. Мировая римская империя не представляет, в сравнении с Афинами, ничего возвышенного. Сила, которая должна принадлежать исключительно цветам, принадлежит теперь неимоверно вырастающим стеблям и листьям».
Фридрих Ницше
Количество, как известно, далеко не всегда автоматически переходит в качество.
А Иван Грозный скончался 18 марта 1564 года, расставляя фигуры на шахматной доске.
Символично, что и говорить…
Его несостоявшаяся родственница Елизавета I Тюдор (1533—1603 гг.), английская королева с 1558 года.
Дочь Анны Болейн и Генриха VIII, она более пяти лет провела в одиночной камере Тауэра, собственно, все время правления королевы Англии Марии Тюдор (1516—1558 гг.), которая решила на всякий случай упрятать за решетку свою младшую сводную сестру, имеющую такие же, как и у нее самой, права на английский престол.
Мария Тюдор была замужем за испанским королем Филиппом II (1527—1598 гг.), фанатичным ревнителем католической веры и преследователем ереси в любых ее проявлениях. Под его влиянием Мария жестоко преследовала протестантов, ввела в Англии инквизицию и подписала более 500 смертных приговоров на религиозную тему за недолгое время своего правления, тем самым заслужив прозвище «Кровавая».
Ее поведение, конечно, импонировало ее не менее кровавому супругу, однако он в 1558 году вернулся на родину, в Испанию, где было невпроворот дел по искоренению ереси, да и инквизиция что-то обленилась… Мария впала в глубокую депрессию, вследствие чего умерла 17 ноября 1558 года.
Елизавета прямо из тюремной камеры восходит на трон Великобритании. Этот день, 17 ноября, превратился в национальный праздник, в триумф протестантизма.
Елизавета восстановила англиканскую церковь, за что была предана анафеме папой Сикстом V, который, тем не менее, признал, что она «государыня большого ума». И это было действительно так. Ее правление отмечено бурным развитием торговли, промышленности, наук, искусств и ремесел. Она покровительствовала торговым кампаниям. При ее поддержке утвердилась на русском рынке Московская кампания, на Балтике — Эстляндская, Берберийская — в Африке, Левантийская — на Ближнем Востоке, в Индии — Ост-Индская и т.д.
Разумеется, вокруг нее вился рой желающих разделить с ней трон, власть и успехи. Среди желающих не последнее место занимал овдовевший Филипп II Испанский, которому, видимо, импонировала мысль управлять одновременно Испанией и Англией из постели английской королевы, как это имело место при Марии Тюдор. Однако Елизавета была гораздо более цельной натурой, чем ее покойная сестра, и при этом ненавидела Филиппа II как зашоренного фанатика, не говоря уже о том, что она была убежденной англиканкой и не собиралась идти на какие-либо уступки в вопросах веры. Ее раздражала мышиная возня претендентов на роль мужа английской королевы, и, наверное, поэтому (хотя не исключены и другие версии) она объявила, что хочет остаться королевой-девственницей.
