От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Никонов Вячеслав

Тактика Токио теперь состояла в том, чтобы до изложения списка возможных уступок со стороны Японии выяснить, чего пожелал бы сам СССР взамен на договор о ненападении. Хирота вновь объявился 24 июня. И в официальном разговоре, и за неформальным обедом он убеждал Малика:

– Сейчас надо раз и навсегда разрешить эти споры и не оставить ни одного неразрешенного спора.

Пространно развивал идею объединения сил великой сухопутной державы России с морской державой Японией, что представляло бы собой великую и непобедимую силу. Малик заметил, что у японских военных может быть иное мнение. Хирота предложил поставлять японские каучук, олово, свинец, вольфрам в обмен на нефть. СССР должен был использовать свои суда для доставки грузов в порты оккупированных Японией южных областей Китая. На замечание Малика о трудностях доставки Хирота отвечал, что американцы не станут топить советские суда. Предлагал заключить соглашение об оказании взаимной поддержки в сохранении мира в Восточной Азии и двусторонний договор о ненападении.

Малик резюмировал тем, что переговоры могут иметь смысл, если Япония представит «конкретный план».

29 июня Молотова посетил Сато. Нарком сделал все, чтобы притупить бдительность японской стороны, подчеркнув, что советское правительство не разорвало пакт о нейтралитете, а лишь отказалось продлить его и не имеет планов нападения на Японию.

В тот же день Хирота, теперь уже с письменными предложениями, вновь посетил Малика. Тот неожиданно спросил:

– Действительно ли Япония и США ведут переговоры о мире при посредничестве Швеции?

Хирота мог только ответить:

– Это невозможно! Япония обязательно проконсультируется с Россией, прежде чем начать с кем-либо переговоры.

К радости Хироты, Малик согласился передать предложения в Москву и продолжить разговор, когда придет ответ. Но когда Того на следующий день поинтересовался у Малика, не пришел ли ответ, то с удивлением услышал, что послание ушло с курьером, а значит, на его доставку в Москву уйдут дни.

Но, конечно, Малик уже 30 июня телеграммой направил в Москву содержание переданного ему через Хироту предложения японского правительства: «1. Нейтрализовать Маньчжоу-Го (после окончания войны в Великой Восточной Азии японская сторона отзывает свои войска и обе стороны, Япония и Советский Союз, обязуются уважать суверенитет и целостность территории Маньчжоу-Го и невмешательство в его внутренние дела). 2. Японская сторона готова ликвидировать свои рыболовные права, если она будет снабжаться нефтью. 3. Япония готова обсудить все другие вопросы, которые советская сторона пожелает обсудить».

«Предложения японского правительства Хирота излагал горячо и с нарочитым воодушевлением, – замечал Малик. – Я воспринимал эти предложения подчеркнуто спокойно и холодно, давая понять, что не считаю их заслуживающими значительного внимания». Действительно, что-то подобное еще могло заинтересовать Сталина где-то году в 1942-м.

В конце июня в печати появилось сообщение о предстоявшей встрече глав союзных держав в Берлине. Сознавая, что на ней будут обсуждаться вопросы войны с Японией, в Токио задались целью организовать переговоры со Сталиным до его отъезда на конференцию. В Москве же по-прежнему считали нецелесообразным вести какие-либо официальные переговоры с японским правительством. Вместе с тем Сталин и Молотов не давали указаний Малику прервать контакты с Хиротой.

Инструкция Молотова Малику 8 июля гласила: «При всей их недостаточности и намеренной недоговоренности предложения Хирота свидетельствуют о том, что японское правительство по мере ухудшения своего военного положения готово будет идти на все более и более серьезные уступки для того, чтобы попытаться добиться нашего невмешательства в войну на Дальнем Востоке… В дальнейшем Вам надо быть еще более осторожным в том смысле, чтобы не втягиваться в этих и подобных беседах в обсуждение японских предложений. Вы не должны дать никакого повода, чтобы японцы изобразили как переговоры Ваши беседы».

Тем временем нетерпение в Токио нарастало. 7 июля Хирохито пригласил премьер-министра и попросил начать переговоры с Советским Союзом. Судзуки сообщил о безрезультатности контактов Хироты с Маликом.

– Ну что же, – произнес император, – нам необходимо отправить кого-то с императорским посланием.

Премьер сообщил, что Того собирался поговорить на этот счет с принцем Фумимаро Коноэ. Опытный политик, Коноэ трижды занимал пост премьер-министра еще до вступления Японии в войну с США.

Восьмого июля Того посетил принца в его летнем дворце в горной курортной местности Каруидзава. Коноэ согласился отправиться в Москву, но поставил одно предварительное условие: никаких строгих инструкций, которые будут ему только мешать. Того тоже высказал одну просьбу:

– Постарайтесь добиться какого-то результата, но только не соглашайтесь на безоговорочную капитуляцию.

Того 10 июля на заседании кабинета министров после консультаций с младшим братом императора Такамацу, председателем тайного совета Хиранумой и премьер-министром Судзуки было согласовано направление Коноэ в Москву в качестве специального представителя императора.

Император 12 июля принял Коноэ и официально попросил его возглавить миссию. В послании императора, которое Коноэ должен был доставить в Москву, говорилось о стремлении императора «положить скорее конец войне». Из-за требования США и Великобритании о безоговорочной капитуляции Япония вынуждена вести войну до конца, что неизбежно приведет к «усиленному кровопролитию». В заключение послания император «изъявил желание, чтобы на благо человечества в кратчайший срок был восстановлен мир». Необычность послания императора состояла в том, что оно никому не было адресовано.

Послу Сато министром иностранных дел немедленно было отправлена телеграмма: «Его Величество крайне торопится поскорее закончить войну, искренне осознавая, что дальнейшее продолжение военных действий только усугубит страдания миллионов людей, невиновных мужчин и женщин в различных странах. Если же США и Великобритания будут настаивать на безоговорочной капитуляции Японии, то тогда она будет вынуждена сражаться до последнего солдата со всей своей мощью, отстаивая свою честь и защищая национальное бытие, что, к нашему глубокому сожалению, приведет только к дальнейшему кровопролитию. Тем не менее наше государство стремится к скорейшему началу переговоров о мире, что продиктовано нашей искренней заинтересованностью в благополучии человечества. Ради этой цели принц Коноэ отправляется в Москву с личным посланием императора. Надеемся, что советское правительство будет столь любезно, что предоставит принцу необходимые ему транспортные средства».

Поскольку американцы перехватывали и читали всю японскую дипломатическую переписку, на стол государственного секретаря этот текст лег еще раньше, чем Сато доставил его в советский МИД. В Вашингтоне с любопытством и опасением ждали реакции Кремля.

Того 13 июля захотел встретиться с Маликом. Тот сказался больным, но посланник японского МИДа Андо вскоре был у его постели с посланием от Того: «Его Величество Император Японии Высочайший принял решение о командировании принца Коноэ в Москву с личным письмом императора, в котором изложен вопрос окончания войны Японией, и для того, чтобы лично обсудить с советским правительством этот вопрос. Одновременно японский посол в Москве Сато сделает заявление по этому вопросу непосредственно советскому правительству».

Сато рвался к Молотову, но ему удалось передать послание только Лозовскому: нарком сослался на занятость в связи с подготовкой к Потсдамской конференции. Сато попросил у Лозовского аудиенции для специального посланника, который привезет письмо от императора, предлагал послать самолет за принцем в Маньчжоули (иначе – Маньчжурия, на границе с СССР) или Цицикар. При этом Сато не упомянул, что Япония намерена просить посредничества Советского Союза для переговоров об окончании войны.

Лозовский был предельно вежлив, внимательно слушал и делал пометки в блокноте. Но уверил японского посла, что совершенно невозможно ответить «да» или «нет» на просьбу, поскольку Молотов и Сталин уезжали в Германию. Обещал связаться с ними, когда они прибудут в Берлин. Сато просил дать ответ как можно скорее.