Валид Фарес - Революция грядет: борьба за свободу на Ближнем Востоке
Несмотря на мощные забастовки на верфях Гданьска и демонстрации по всей Европе, на «поющую» революцию в Эстонии, «бархатную» революцию в Праге и, наконец, на падение Берлинской стены, трудно было представить, что сходные процессы могут начаться в Леванте. Режимы, как они это уже делали ранее, просто отправили бы танки давить демонстрантов. В Сирии Асад сравнял с землей город Хаму, где в 1982 г. радикально настроенные сунниты подняли восстание. В Ираке Саддам устроил газовую атаку на курдов в городе Халабдже. В Судане вооруженные формирования режима обращали в рабство чернокожее население юга страны. В Иране были убиты тысячи политических противников. В Алжире берберов окружали танками. Большинство региональных режимов, увидев, как развиваются события в Восточной Европе, не проявили ни малейшей склонности к реформам. На Среднем Востоке, скорее, происходило совершенно противоположное: по мере того как Советский Союз клонился к закату, наследники Халифата все выше поднимали головы.
Стремление режимов подавить демократию
В период «холодной войны» ваххабиты, хомейнисты, баасисты, панарабисты и прочие деспоты ощущали себя своего рода «третьим блоком», наряду с НАТО и Варшавским договором; в их руках находился и мировой «нефтяной вентиль», и «крышка», под которой кипели демократические чаянья их собственных народов. Запад был слишком поглощен конфронтацией с СССР, чтобы рисковать из-за проведения «демократизирующей» политики в этом регионе, а СССР вообще не заботила проблема политических прав и свобод на Среднем Востоке.
Между коммунистическими и радикальными ультранационалистическими режимами есть нечто общее: и те и другие недемократичны. Пока Вашингтон и Москва были заняты друг другом, «султаны» региона и будущие лидеры из среды исламистов могли заниматься укреплением своих режимов, используя в качестве «цемента» идеи панарабизма, панисламизма и тему вечного противостояния с «сионизмом». Пока две сверхдержавы боролись между собой на мировой арене, у диктаторских режимов в Багдаде, Дамаске, Триполи и Тегеране, равно как и у прочих авторитарных региональных режимов, оказались развязаны руки для подавления малейших признаков борьбы за политические права и свободы в своих странах.
Так называемая исламская альтернатива светскому панарабизму также воспользовалась периодом «холодной войны» для дальнейшего проникновения в мусульманские общества. Поскольку режимы подавляли любую деятельность в области свобод и прав человека, исламисты – при поддержке нефтяных баронов Саудовской Аравии и других стран Персидского залива, а позже и Судана с Ираном – заняли вакантное место в региональной политике.
Распространение диссидентства, продолжающиеся волнения в Центральной и Восточной Европе заставили правящие элиты Среднего Востока нервничать. «Социалистические» режимы Сирии, Ирака, Ливии больше всего беспокоило ослабление их советских союзников, исламистские режимы Ирана и Судана, ваххабиты и «братья-мусульмане» с настороженностью следили за подъемом демократии на соседнем континенте. Все это вынуждало диктаторов Среднего Востока срочно принимать превентивные меры. В 1987 г., после семи лет кровопролитных боев, Иран и Ирак согласились прекратить войну, после чего всю освободившуюся энергию направили на борьбу с внутренней оппозицией. Хомейнисты набросились на этнические меньшинства и покончили со светским и либеральным диссидентством внутри страны. Саддам Хусейн также завершил подавление своих национальных меньшинств, кульминацией чего стала газовая атака на северных курдов в 1988 г. и дальнейшее преследование шиитов на юге страны. Хафез Асад предпринял кампанию против мусульман-оппонентов в Ливане в тех зонах, которые к тому времени уже оккупировал, и начал уничтожать последние свободные христианские анклавы в Восточном Бейруте. Атаки предпринимались в Алжире против берберов и в Судане против населения юга. Одновременно с этим исламисты-джихадисты ускорили свое проникновение в арабские общества, занялись подготовкой к перехвату власти в Афганистане и мусульманских республиках, тогда еще остававшихся в составе СССР.
1989 г. имел символическое значение для всех авторитарных режимов Среднего Востока, как светских, так и исламистских. По всей Восточной Европе однопартийные системы рушились одна за другой, как костяшки домино. Людские массы, вырвавшиеся на свободу после десятилетий угнетения, буквально сминали коммунистические партии. Сирийские бомбы рвались в ходе яростной войны против свободных зон в Ливане, а восточные немцы, поляки, чехи, венгры, румыны, болгары выходили на улицы своих городов.
Осенью 1989 г. рухнула Берлинская стена, сигнализируя всему миру, и в том числе постхалифатскому Среднему Востоку, что народ, если возьмет дело в свои руки, способен довести его до конца. Багдад и Хартум наблюдали за тем, как прибалтийские республики покидают Советский Союз, и тряслись при мысли, что курды и африканцы на юге Судана могут сделать то же самое. Советские войска покидали Восточную Европу, и Хафез Асад опасался, что со временем и Ливан потребует того же самого.
Возможно, самым впечатляющим событием, которое посеяло шок и ужас в сердцах всех диктаторов Восточного и Южного Средиземноморья, стали арест и казнь румынского правителя Николае Чаушеску и его жены Елены 25 декабря того же года. Это произошло после кровавого подавления демонстрации в городе Тимишоара. В этом последнем трагическом эпизоде десятилетия диктаторы Среднего Востока, которые не раз устраивали свои «тимишоары» в Сирии, Иране, Ираке, Судане и других странах, увидели призрак будущего, которого они никак не желали допустить. Правители Среднего Востока хорошо понимали риски своего бизнеса: перевороты, убийства, смены режимов происходили в их регионе неоднократно, но не в результате демократических революций, или по крайней мере пока1.
Резкая смена власти – привычное явление для этого региона, но она всегда заканчивалась возвышением новых авторитарных элит, но не усилением власти народа или освобождением меньшинств. Революции в Восточной Европе послали тревожный сигнал региональным лидерам арабского мира. Смысл был очевиден: если это произошло с СССР, то же самое может произойти и с баасистами, ваххабитами, хомейнистами, прочими авторитарными правителями Ближнего и Среднего Востока. В этот момент режимы Среднего Востока поняли: события 1989 г. служат дурным примером для гражданских обществ их стран.
Последующие два года оказались решающими. Тоталитарные силы арабского мира устроили ад на своей земле, чтобы удержать власть еще на десятилетие, после чего смертельно опасная демократия получила новый шанс грозно заявить о себе.
Реакция региона на крушение советской системы
1990-й год дал два существенных указания на то, как поведут себя радикалы, особенно баасисты, после развала СССР. 2 августа 1990 г. танковые дивизии Саддама вторглись в Кувейт с целью превратить его в семнадцатую провинцию Ирака. На самом деле это был ход (в череде ряда других), который позволил багдадской элите нанести упреждающий удар и не позволить курдам, шиитам, настроенным антисаддамовски суннитам поднять восстания, которые могли быть поддержаны внешними силами. Лишившись поддержки СССР, иракские баасисты почувствовали, что у Запада может появиться желание оказать помощь внутрииракской оппозиции.
Это может показаться неправдоподобным, но вторжение Саддама было переворотом, который имел далеко идущие последствия. Целью Хусейна была консолидация власти путем приобретения дополнительных нефтяных ресурсов, чтобы внешние силы не посмели тронуть «республику страха»1. Просчет же Саддама объясняется событиями в Восточной Европе. Иракская элита опасалась восстания в Курдистане. Поэтому Хусейн решил направить свои войска против соседа.
13 октября того же года Хафез Асад ввел танки в Восточный Бейрут, последний свободный анклав Ливана. Умный как никакой другой лидер арабского мира, диктатор Дамаска рассчитал все почти идеально. Наблюдая закат своего советского союзника, он понял, что когда начнется полный развал, те, кого он подавлял не одно десятилетие в Сирии и соседнем Ливане, могут выступить против него.
После окончания «холодной войны» Асад и ряд других правителей опасались, что Запад может выступить против диктатур Среднего Востока. Полностью разыграв карту «угрозы, которая исходит от Саддама», президент Сирии в сентябре пообещал Государственному секретарю США Джеймсу Бейкеру, что присоединится к коалиции против Хусейна, если, среди всего прочего, Соединенные Штаты дадут Асаду карт-бланш в Ливане и позволят ему подавить последний очаг сопротивления. Под влиянием нефтяного лобби, заинтересованного в скорейшем восстановлении Кувейта, Вашингтон согласился принести маленькую Страну кедров в жертву на алтарь глобальных интересов. Сирийские баасисты праздновали две победы одновременно: с одной стороны, им удалось ослабить режим Саддама, с другой – они получили возможность покончить с потенциальным освободительным движением в Ливане. 13 октября 1990 г. сирийские дивизии смяли уступающую им в численности ливанскую армию и захватили президентский дворец, здание министерства обороны, другие правительственные учреждения. На последующие пятнадцать лет Ливан оказался под диктатом своего соседа. Для тех, кто верил в демократию и плюрализм, свобода казалась потерянной2.
