Сергей Цветков - Древняя Русь. Эпоха междоусобиц. От Ярославичей до Всеволода Большое Гнездо
242
В это время, как показывает духовное завещание Всеволода (так называемое «Рукописание»), он мнил себя наследником великого княжения: «владычествующе ми [мне] всею Русскою землею и всею областью Новгороцкою» (цит. по: Тихомиров М.Н. Крестьянские и городские восстания на Руси. XI—XIII вв. С. 170).
243
Ее платила Новгороду «печора» — ныне исчезнувшее финно-угорское племя (родственное пермякам, зырянам и удмуртам), обитавшее в бассейне р. Печоры.
244
Жданова гора находилась на р. Кубре, притоке Нерли Волжской (см.: Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории Древне русского государства. М., 1951. С. 90, 185).
245
В чем конкретно выражалось «неблюденье» Всеволодом смердов (то есть новгородских данников и зависимого люда, работавшего на государственной земле, своеобразных государственных рабов), сказать затруднительно. Возможно, речь идет о раздаче князем даней и государственных сел со смердами своим дружинникам и приближенным, что вело к сокращению поступлений в новгородскую казну (см.: Тихомиров М.Н. Крестьянские и городские восстания на Руси. XI—XIII вв. С. 177; Фроянов И.Я. Начала русской истории. С. 844—847).
246
Справедливости ради следует упомянуть и заслуги Всеволода перед Новгородом, о которых его недоброжелатели на вече, естественно, умолчали. Из кратких летописных заметок явствует, что Всеволод был храбрым воителем, не раз водившим новгородцев в победоносные походы. В 1123 г. он покорил северных соседей Новгорода — финское племя ямь; в 1127 г. по воле отца усмирял полоцких Рогволожичей; в 1130 г. ходил на эстов и вернулся с многочисленным полоном; в 1133 г. отбил захваченный эстонской «чудью» Юрьев. Известен он и как церковный законодатель, составитель церковных «уставов». Заботясь о процветании Новгорода, Всеволод основал особое торговое товарищество — «Иванское купечество», или «Иванское сто» (при церкви Святого Иоанна Предтечи на Опоках), построил новый мост через Волхов, возводил храмы и монастыри.
247
Которую, кстати, и не следует выделять как нечто феноменальное в древнерусской истории XI — начала XII в. Новгород никоим образом не являлся единственным местом на Руси, где жители изгоняли князей или вступали в ними в переговоры. Достаточно вспомнить киевские волнения 1068—1069 гг., обстоятельства вступления на киевский престол Владимира Мономаха в 1113 г. или события в Полоцке в 1132 г.
248
В это время, по словам В.И. Сергеевича, народ еще «сознает свою неспособность устроиться без князя и вместе с тем понимает необходимость дать ему высокое положение в своей среде, без чего не было бы возможно достижение целей призвания. Князь есть народная власть» (Сергеевич В.И. Лекции и исследования. 3-е изд. СПб., 1903. С. 134).
249
Их присутствие в Новгороде, между прочим, показывает, что Всеволод и после изгнания сохранил за собой принадлежавшую ему недвижимость — «двор княж» и, быть может, села.
250
Усердное храмоздательство Всеволода (в том числе во Пскове, где во время его краткого княжения был возведен соборный храм во имя Пресвятой Троицы) и оказываемое им покровительство духовенству не остались без внимания со стороны церкви. Местное почитание Всеволода возникло вскоре после его смерти: возле княжеского гроба, положенного в псковском храме Святого Димитрия Солунского, происходили знамения, чудеса и исцеления. 27 ноября 1192 г. чудотворные мощи Всеволода были торжественно перенесены в Троицкий собор и поставлены открыто; над гробом повесили тяжелый княжеский меч с латинской надписью: «Чести моей не уступлю никому» (Honorem meum nemini dabo). Общецерковное празднование в честь святого благоверного князя Всеволода (во святом крещении Гавриила) установлено на соборе 1549 г. С этого времени он считался небесным заступником Пскова. Его молитвам приписывали спасение Пскова от ярости Ивана Грозного в 1570 г. и благополучное избавление города от нашествия польского короля Стефана Батория в 1581 г.
251
Полоцкий князь Василько Святославич принял сторону Мономашичей. Когда Всеволод Мстиславич проезжал из Вышгорода в Псков через его владения, Василько с дарами вышел ему навстречу, ради заповеди Божией, как говорит летописец, забыл все зло, которое сделал отец Всеволода, Мстислав, всему роду его, целовал с ним крест и с честью проводил в дальнейшую дорогу.
252
Радзивилловская летопись оценивает общую численность великокняжеской рати, включая иностранцев, в 60 000 человек, но, принимая во внимание обычную склонность летописцев к преувеличениям, это число, безусловно, следует уменьшить по крайней мере втрое или вчетверо.
253
На территории Янчина монастыря.
254
В смысле: по старому обычаю.
255
Приходившимися Всеволоду шурьями (см. с. 179).
256
Хотя археологические раскопки на территории современного Смоленска пока что не выявили культурных отложений древнее середины XI в., существование города уже в первой половине X в. бесспорно (топоним «Смоленск» в форме «Милиниски» упоминает Константин Багрянородный). Мнение о том, что современный Смоленск возник в результате «переноса» на новое место более древнего городского центра, носившего то же название, пока остается не более чем гипотезой. О взаимосвязях Смоленска и Гнездова см.: Цветков С.Э. Русская история. Кн. 2. С. 160, примеч. 1.
257
Летописи называют его скопцом и говорят, что он прибыл в Русскую землю вместе с двумя товарищами во время княжения в Киеве Мстислава Великого (вероятно, для обучения русских церковному пению).
258
По летописному известию, в 1104 г. сестра Владимирка (не названная по имени «дщи Володарева») была выдана замуж за одного из родных дядей Мануила I (из числа сыновей императора Алексея I Комнина).
259
Дунайскую область, где скрывался Иван Ростиславич, летописцы называют Берладью — вероятно, по имени р. Берлад (Бырлад), впадаю щей в Сирет, левый приток нижнего Дуная. О проблемах локализации летописного топонима Берладь см.: Коновалова И.Г., Перхавко В.Б. Древняя Русь и Нижнее Подунавье. М., 2000. С. 76—78. Здесь Иван Ростиславич набрал себе новую дружину, с которой потом служил многим русским князьям. С тех пор за ним закрепилось прозвище Берладник.
260
Против таких бессовестных «душегубцев» восстает одно церковное поучение, написанное приблизительно в это время: «Душегубства различны суть: не только, что человека погубить, но и другое — если озлобить раба или должника, или смерда, если они от нужды погибнут или к поганым убегут» (цит. по: Тихомиров М.Н. Крестьянские и городские восстания на Руси. XI—XIII вв. С. 155).
261
Татищев выписал из пропавших впоследствии летописей такую характеристику Всеволода: «…мудр [хитер] был в советах и судах, для того, кого хотел, того мог оправдать или обвинить. Много наложниц имел и более в веселиях, нежели расправах [то есть в делах государственного управления и судопроизводстве] упражнялся. Чрез сие киевлянам от него тягость была великая, и как умер, то едва кто по нем, кроме баб любимых, заплакал, и более были рады…»
262
По Татищеву, это были «вельможи» и знатные люди. Древнейшие летописные списки употребляют неопределенный (в социальном смысле) термин «кыяне».
263
Считается, что свое необычное название эта киевская церковь могла получить либо от местного урочища Тур (см.: Калайдович К.Ф. Памятники российской словесности XII в. СПб., 1822. С. XII), либо по легендарному имени убитого на этом месте варяга-мученика — Туры (см. о нем: Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 67, примеч. 1).
264
Русская Правда знает «грабеж» по судебному постановлению, как своеобразную конфискацию.
265
Всеволод был женат на сестре Изяслава.
266
В районе современного Политехнического института, на правом берегу Лыбеди (см.: Толочко П.П. Дворцовые интриги на Руси. С. 132).
267
По-видимому, Владимир Святославич был лишен волостей его дядей, муромо-рязанским князем Ростиславом Ярославичем, чем и объясняется его союз с Ольговичем.
