Питер Хизер - Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть
Им был Бруно фон Эгисхейм-Дагсбург, он же Лев IX (1049–1054). Благородного происхождения – двоюродный брат самих императоров Салийской династии, он получил образование в соборной школе города Тоула, где, если верить житиям того времени, у него с ранних лет и проявились все ожидаемые признаки расцветающей святости. Сюда входила и преданность святыням священного престола, которая побуждала его посещать Рим почти ежегодно. Однако если бросить беглый взгляд на повседневную жизнь крупного церковного учреждения X в., то это не делало Бруно тихим аскетичным простофилей. В житиях в равной степени прославляется – даже без тени смущения – осторожность и умение, проявленные молодым Бруно, когда ему пришлось вести отряд рыцарей своего епископа на войну. Своим чередом в 1026 г. он получил повышение – сан епископа Тоула и оказался пламенным сторонником и искоренения симонии, и недопущения браков церковнослужителей, и реформаторских усилий монахов монастыря Клюни. Ничто из этого не повлияло на него, и он как был, так и остался обычным немецким епископом знатного происхождения своего времени. Что выделяет его – так это ясность видения более значительной роли, которую папская власть могла играть в западноевропейской церкви, а также энергия и гибкость ума, которые он проявил во время своего относительно краткого правления, произведя настоящую революцию в ее деятельности.
Ясность цели у него проявилась с самого начала. Он был избран на должность папы своим двоюродным братом-императором, но отказывался принять ее (продемонстрировав, как рассказывают нам жития, необходимые сомнения) до тех пор, пока духовенство и народ Рима не оказались полностью готовыми поддержать его. Он явно имел в виду стать кем-то большим, чем еще один из многих посторонних людей, назначенных императором, которым неизменно не удавалось глубоко изменить местную направленность папской власти со времен краха империи Каролингов. Решающая и незамедлительная стратегия для достижения этих изменений должна была привлечь на его сторону ряд единомышленников-церковнослужителей изо всех уголков Западной Европы. Гумберта привезли из монастыря Муаенмутье, расположенного в бывшей епархии самого Льва. В его список вошли соборное духовенство (такие служители церкви, как Фредерик – брат герцога Годфри Лотарингского из соборной коллегии Льежа), а также итальянские священники (самый известный – некий Хильдебранд – к нему мы вскоре вернемся, – который изначально вышел из окружения Иоанна Грациана и впоследствии последовал за ним из Италии в ссылку в Клюни). Лев также поддерживал тесные контакты с выдающимся отшельником, интеллектуалом, который был Петром Дамианом родом из Равенны и получил образование в Северной Италии. Таким образом, Лев наводнил Рим реформаторами (некоторые из них жили в пределах границ империи, другие – за ними), представляющими все главные слои современного ему христианства: соборы, монастыри и даже более радикальное крыло – вроде Петра Дамиана, считавшего монастыри слишком роскошным местом для пребывания. Этих людей он поставил на высокие должности, в результате чего разорвал тесные узы между руководством римского духовенства и знатью Центральной Италии, и в ходе этого процесса перенаправил энергию всего института церкви на осуществлении проекта реформы.
Заполнив Латеранский дворец реформаторами-интернационалистами, большую часть своей энергии в оставшийся срок своего правления Лев посвятил продвижению своей новой программы. Что-то из того, что он делал, было более или менее обычным. В 1049 г. он провел Латеранский синод, который снова, как и в Павии в 1022 г., осудил симонию и вступление церковнослужителей в брак, но на этот раз более активно. Лев заявил, что все лица духовного звания от поддьякона и выше должны воздерживаться от вступления в брак, проведя эту линию еще ниже по церковной лестнице, чем раньше. Он также настолько запугал епископа Сутри, прямо обвинив его в том, что тот заплатил за свою должность, что епископ упал замертво на месте. Еще более удивительным для современников стало то, что Лев не ограничивал свою деятельность Римом и его окрестностями, а ездил за пределы города и даже Италии для проведения реформаторских синодов во Франции и Германии – одиннадцати или двенадцати (это неясно) за его пятилетний срок пребывания у власти. Разъезжая, он созывал руководителей местного духовенства на синоды, на которых выкладывалась на стол программа реформы, и папа лично вступал в конфронтацию с любыми ее противниками, находившимися среди местных церковнослужителей. Известно, что перенос (перезахоронение в новую, обычно более просторную гробницу) останков святого Ремигия в 1049 г. превратился в большой реформаторский собор в Реймсе, на котором Лев прямо спросил каждого из двадцати собравшихся французских епископов: платили ли они за свои должности и виновны ли они таким образом в симонии? Епископ Лангресский отказался отвечать, и Лев тут же отлучил его от церкви. И в этот драматический момент архиепископ Безансонский внезапно онемел, пытаясь защитить его (Лангре был одним из его викарных епископов). И тут, что неудивительно, пять из оставшихся епископов признались, были прощены и заново назначены на свои посты. Только епископа Нантского сместили без всяких сомнений: он стал преемником своего отца, что было совершенно недопустимо.
Внезапно западный христианский мир оказался лицом к лицу с совершенно новой папской властью, буквально готовой вселить страх Божий в нарушителей законов. Вместо того чтобы сидеть в Риме и устраивать церемониальные приемы, а также выписывать величественные утвердительные хартии, которые абсолютно ничего не значили на деле, этот папа римский завладел инициативой в ведении дел церкви. Лев, как взрыв, переносился через Альпы и использовал соборы для того, чтобы поставить себя и папскую власть в самый центр действующей программы реформ, и взрывные волны отразились во множестве комментариев современников. Много лет спустя один свидетель синода и одновременно суда в Реймсе счел необходимым описать страх, испытанный им от этого события. Духовный вице-президент стал самоназначенным лидером западноевропейского христианского мира в руках дальновидного руководителя, который увидел потенциальную власть – дополнение к папскому авторитету[323].
Поэтому вряд ли является совпадением то, что первая прямая ссылка на «Константинов дар» в письме папы римского была также сделана в годы правления Льва. Его целью стал патриарх Константинопольский, а спорным вопросом – юрисдикция над частями Южной Италии. При основании Папской республики Константинополь вывел епархии Сицилии и Южной Италии из компетенции Рима. Лев хотел вернуть их назад и использовал «Константинов дар» для обоснования своего притязания на главенство над всеми другими епархиями христианского мира – восточными и западными. Когда византийцы отказались сотрудничать, миссия Льва, возглавляемая Гумбертом (теперь кардиналом-епископом Сильва Кандида), без малейших колебаний издала буллу об отлучении патриарха Константинопольского от церкви, которая положила начало большому расколу между православной и католической церквями. И именно Гумберт точно сформулировал новый дух, который Лев привнес в папскую власть в своем исследовании византийцев:
«Все люди имеют такое уважение к обладателю папской должности в Риме, что предпочитают получать святые заповеди и предания из уст главы церкви, нежели из Святого Писания и трудов Отцов Церкви. [Таким образом, папа римский] заставляет почти весь мир стремиться к Богу с радостью и воодушевлением».
Давнишние притязания на особый авторитет теперь преобразовались в активное учение о главенстве папы римского, которое использовалось для оправдания захвата Львом и его сподвижниками бразд правления христианством[324].
Разумеется, и раньше бывали моменты папского величия – особенно в периоды правления Льва I и Николая Великого, – и не сразу стало очевидно, что революции, запущенной Львом IX, суждено постоянно менять природу папской власти. После такого великолепного начала его правление ослабло в конфронтации с назойливыми норманнами, которые захватили большую часть Сицилии и Южной Италии (причина, по которой Лев вернулся к вопросу о юрисдикции над этими областями в дискуссии с Константинополем). Сначала они разгромили армии, которые папа римский собрал с бору по сосенке (как и ожидалось, Генрих задерживался на севере), а затем захватили в плен и самого папу. И хотя они обращались со Львом с должным уважением, но держали его в плену большую часть года, и вскоре после своего освобождения он умер. Его преемниками стали два северянина – Виктор II (1055–1057), бывший епископ Айхштаттский, и Стефан IX (1057–1058) – Фридрих Лотарингский, привезенный в Рим Львом IX. Но так как тем временем Генрих III тоже умер, Тускулани увидели в смерти Стефана возможность вернуться в бизнес, как обычно. В 1058 г. они выдвинули своего человека – Бенедикта X, за которым после его смерти в 1061 г. на престол вступил Гонорий II.
