Вячеслав Софронов - Отрешенные люди
- Чагыр правильно сказал, где наших коней искать, - пояснил Янгельды Ивану. - Даже сказал, что за люди угнали и какие из себя.
- Чего же вы возле нашего лагеря своих коней искали? - недоверчиво поинтересовался Иван. - Сразу бы и ехали, куда надо.
- Про вас Чагыр тоже говорил, - рассмеялся тот, - зачем сюда пришли, говорил, что с ним хочешь встретиться, говорил. Он кого-то из твоих родичей хорошо знает. Потому мы и поехали к тебе, сюда привезти.
- Чудные дела, - все одно до конца не поверил Иван объяснению, - только кого из моих родичей он знать может? Может, из Корнильевых кого...
- Сам у него спросишь, - развел руками Янгельды. Уже по темноте к юртам подскакали шестеро всадников, и у двоих из них поперек седел висели со связанными руками пленники. Иван догадался, что это и есть те самые конокрады, о которых говорили ранее. Их небрежно сбросили на землю, и тут же один из башкир подтолкнул пленных поближе друг к другу, поставил вплотную спинами и связал их за руки. Иван подошел поближе и рассмотрел внимательно их разбитые в кровь лица с синими от побоев кругами вокруг глаз. Один из них, похоже, был русский, а второй - из башкир.
- Русский, что ли? - осторожно спросил пленного Зубарев.
- Ага, - закашлялся тот, - крепко, гады, побили, гуторить трудно...
- Откуда будешь?
- Из яицких казаков, - ответил тот, морщась. - А ты чего тут делаешь? Тоже пленный?
- Я из Тобольска, руду искать приехал, - сообщил Иван.
- Слышь, братушка, забери меня от них, Христом Богом молю, забери. Век за тебя Бога молить буду, выручи из неволи, а то ведь они меня так не отпустят. Может, и пригожусь в чем тебе, братушка...
- Рудознатное дело разумеешь? - спросил Зубарев казака.
- Не-ка, - ответил он, - в конях добре понимаю, а в рудах - ни черта.
- Зовут тебя хоть как?
- Степкой Братухиным кличут...
Но к ним подошел пожилой грозного вида башкирец с тяжелой нагайкой в руках, зло глянул на Зубарева и, подталкивая, повел пленных к дальней юрте. Когда они скрылись там, Иван нетерпеливо спросил у Янгельды:
- Зачем их к Чагыру повели?
- Откуда тебе известно, где мудрый Чагыр есть? А? Ай, нехорошо...
- А чего тут не понять? - удивился Зубарев. - Баба ваша туда несколько раз заходила, есть ему несла. Все и понятно.
- Шибко умный, однако, - привычно зацокал языком Янгельды, беспокойство исчезло с его лица, и он пояснил:
- Судить воров будут у старейшины. Как он скажет, так и будет.
- Могут и к смерти присудить? - поразился Иван. - Не имеют права. Один из них казак, подданный императрицы.
- На своей земле мы сами судим, кого захотим.
- А бывали случаи, чтоб к смерти кого приговаривали?
- Смерть? Убить? - удивился Янгельды. - Зачем такое говоришь, покрутил он пальцами возле виска, - пускай живет, рабом у нас будет, работа делать, за конями смотреть. Родня есть - выкупит. А так зачем убивать? Шибко нехорошо...
Прошло около четверти часа, а из дальней юрты никто не выходил. Наконец, откинулся полог, и показался сперва тот, грозного вида, башкирец, а затем и оба пленных. Они уже были освобождены от пут и шли, низко опустив головы. Башкирец что-то резко сказал им и замахнулся нагайкой, те испуганно шарахнулись в темноту, замерли вдали от костра.
- Не велит им к нам подходить. Нельзя теперь, раб стал.
- Понятно, - вздохнул Зубарев, не понимая, зачем был так называемый суд, если Янгельды и так заранее знал, чем кончится дело. Но изменить что-либо Иван был не в силах, а потому предпочел до поры до времени не вмешиваться, пока не переговорит с таинственным Чагыром. И в этот момент кто-то тронул его за плечо, и, повернувшись, он увидел мужественное лицо все того же сумрачного башкирца, который на ломанном русском языке заявил ему, указывая неразлучной нагайкой в сторону отдаленной юрты:
- Иди... Чагыр ждет тебя.
- Спасибо за приглашение, - слегка кивнул он башкирцу и направился к юрте, сопровождаемый настороженными взглядами сидящих у костра мужчин.
Внутри юрты, куда он вошел, свет давали несколько масляных бронзовых светильников с длинными ручками в виде голов драконов. На небольшом возвышении в дальнем углу сидел седобородый старец в тюбетейке на голове и черном стеганом халате, подпоясанном цветастым кушаком, возле него стояли две пиалы с напитком белого цвета.
- Садись, Иван, - пригласил жестом старик, указывая на место перед собой.
Ивана удивило, что тот знает его имя, но он догадался, что Янгельды мог сообщить ему об этом. Он сел, неловко скрестив ноги, и внимательно посмотрел в лицо старика. Больше всего поразили его глаза, которые сосредоточенно смотрели куда-то в одну точку и, казалось, не видели его, Ивана, хотя он и сидел напротив. Лицо у старика, широкоскулое, как и у большинства башкир, все было испещрено многочисленными морщинами и оспинками от перенесенной когда-то болезни. Из ушей и из носа выбивались длинные седые волоски, под стать столь же белой бороде, острым клином лежащей на впалой груди. Лишь когда старческая рука опустилась вниз и осторожно стала нащупывать пиалу, чуть подрагивая при этом, Иван догадался: перед ним находился совершенно слепой человек, - но это не мешало оставаться ему старейшиной и самым почитаемым среди соплеменников. Старик какое-то время молчал, отхлебнув несколько раз свой напиток из пиалы, молчал и Зубарев, не решаясь первым начать разговор. Наконец, старик поставил пиалу на место и негромко спросил:
- Чего, Иван, не пьешь? Пей кумыс, - и опять замолчал. Иван поднял пиалу, попробовал кислый на вкус кумыс, сделал несколько небольших глотков, и у него тут же защипало язык, запершило в носу, и он громко, протяжно чихнул, расплескав напиток на колени.
- Э-э-э... совсем не умеешь кумыс пить, - хихикнул старик, - значит, русский. Возьми подушку, а то устанешь сидеть, - и безошибочно указал рукой на кожаную подушку, лежащую возле Ивана. Тот подтянул подушку, подсунул ее под себя и, обретя чуть больше уверенности, сделал из пиалы несколько глотков и лишь после этого отважился заговорить первым:
- Мне сказали, будто бы вы знаете кого-то из моих родственников. Это так?
- Кто сказал, наверное, не врал. Чагыр долго жил на свете, много видел, много знает, - он довольно неплохо изъяснялся по-русски, хотя делал при том неправильные ударения, переставлял местами слова. Иван подумал, что он, наверное, не один год жил рядом с русскими, где и научился языку. - Был у меня гостем много, много лет назад русский мужик. Угрюмом звали...
- Дмитрий Павлович?! - чуть не подпрыгнул на подушке Иван. - Значит, он мне про вас рассказывал...
- Точно не скажу, но, может, и так его звали. Для нас всех он Угрюм был, и все. Он тогда еще сказывал, будто человека вслед за собой отправит. Долго ждал... Ой, как долго. Дети мои стариками стали, внуки уже жениться хотят, а никто не едет. Угрюм говорил, что к самому царю вместе со мной поедет и все там расскажет... - старик неожиданно замолчал и долго сидел так, думая о чем-то своем, а его тонкие пальцы теребили край халата.
- Дмитрий Павлович меня и послал, - не вытерпел Иван.
- Знаю, Иван. Много люди ходили здесь, искали золото. Ты тоже за золотом пришел? - уставился он на Зубарева невидящими глазами.
- Нет, - покачал головой Иван, - я серебряные рудники ищу.
- У нас всего много: серебро есть, золото есть, железо есть. Чего захочешь, то и найдешь. Камни разные есть... - он опять надолго замолчал, и по прерывистому дыханию Иван понял: Чагыру трудно говорить.
- А может мне показать кто, где ране серебро добывали?
- Много где брали, - поднял руку старик, - там брали, в другом месте брали. Да все его никто не сможет выбрать, потому что наши духи охраняют, стерегут. И тебе, Иван, серебро не дастся без нашего человека.
- Это мы еще поглядим, - неосторожно произнес он и тут же пожалел о сказанном.
- У молодого глаза есть - хорошо, у старого человека голова есть. Глаза нужны, когда мало чего на свете видел, а старику зачем они? Старый человек и без глаз все видит, все знает, - тяжело вздохнул Чагыр, и Иван обрадовался, что тот не обиделся на него.
- А может кто из ваших сказать, есть ли серебро в руде, которую я нашел? Я с собой захватил несколько камней, здесь они у меня в сумке, пояснил он.
- Где брал руду, - то ли спросил, то ли утвердительно произнес Чагыр, возле горы с двумя головами, да? Чуть есть там серебро, но только мало. Совсем мало. В другом месте искать надо. Возле Трех Братьев.
- Каких трех братьев? - не понял Иван.
- Три горы стоят рядышком, мы их Тремя Братьями зовем. Там серебро должно быть.
- Спасибо вам, - Иван прикинул, что, если Янгельды согласится показать ему этих самых Трех Братьев, то, можно сказать, дело сделано. - Можно, я свою руду покажу кому из ваших людей? - спросил он все же Чагыра.
- Мне неси, - как-то обиженно вздохнул старик.
Зубарев опромью выскочил из кибитки, кинулся к своему мешку, куда на всякий случай положил несколько образцов найденной им породы, и чуть не бегом поспешил обратно в юрту, положил перед стариком свои находки.
