Вячеслав Софронов - Отрешенные люди
- Там поглядим, - неопределенно ответил Иван, - сперва дело, а потом расчет.
Но башкирец иначе понял его слова и тут же схватил оставленное одним из солдат у костра ружье.
Артамон Сенцов, которому оно принадлежало, увидев, как его оружие взял в руки незнакомый башкирец, кинул охапку хвороста, которую тащил к костру, и с топором в руках бросился к тому, крича на ходу:
- Поставь на место, а то... - но договорить, что будет с Янгельды, если он не вернет ружье, не успел, поскольку один из башкир, сидевший в стороне от всех, ловко подставил ему ногу, и тот с размаха грохнулся на землю лицом прямо в старое костровище. Башкирцы при этом даже не шелохнулись, никто из них не засмеялся, а продолжали сидеть все так же спокойно, только лица у них закаменели да желваки заходили на широких обветренных скулах, сузились и без того неширокие глаза.
- Прекрати, Сенцов, - гаркнул что есть мочи Зубарев, - не съест он твое ружье, вернет...
- Знаю я ихнего брата, - проговорил обиженно тот, поднимаясь и утирая перемазанное в саже лицо, - все они воры...
- Зачем так говоришь? - спросил Янгельды, который отлично понял смысл сказанного. - Худо тебе не делал, ружье взял поглядеть. Украл, да? Не будет ружья - и Чагыра не будет, - поднялся он на ноги и отошел к своим.
- Давай я куплю у тебя ружье, - предложил Зубарев Артамону. - Они обещают за ружье показать, где нужный мне человек находится. Очень нужный...
- Вот еще, - надул пухлые губы Сенцов, - не продается оно, поскольку казенное. С меня за него потом спросят.
- А мое купите? - вмешался в разговор Федюнин, стоявший поблизости.
- И с тебя спросят, не поздоровится, - предостерег его Артамон.
- Потерял, скажу, - пояснил Георгий, - может, и выпорют, то не впервой. А сколько за ружье-то дашь? - спросил он Ивана.
- Рубль, - не задумываясь, предложил тот.
- Десять, не хочешь? - выпалил возбужденно Федюнин.
- Два, - продолжил торг Иван.
- Хорошо, давай пять рублев - и по рукам.
- Три рубля, - в Иване словно проснулась купеческая торговая жилка, и он вел торг по всем правилам, сбивая цену до известного предела.
- Хорошо, - поскоблил давно не бритый подбородок Федюнин, - только деньги сразу, счас...
- Договорились, - Иван полез за пазуху, где находилась большая часть полученных им от Пименова денег, остальные он зашил в чересседельную сумку, притороченную к седлу, - вот тебе три рубля, - отсчитал он монеты, подал в протянутую Георгием руку, а другой принял ружье, - вот тебе, дустым, от меня подарок, - и положил к ногам Янгельды ружье.
- Вай, вай, - зацокал тот языком, радуясь подарку, и удивляясь знанию Зубаревым их языка, - откуда слово наше знаешь?
- Учился, вот и знаю, - усмехнулся тот, - а ты откуда русский язык знаешь?
- Зачем раньше не говорил? Моя у русских жил, слышал, как говорят, поднял с земли ружье Янгельды, щелкнул курком, прицелился в небо вслед за пролетающей птицей. - Якши мылтык, спасибо тебе, однако...
- Когда едем вашего человека искать? - не желал откладывать Зубарев.
- Зачем спешишь? Ты хороший человек - Янгельды хороший человек, широко улыбнулся башкирец, - чай пить будем, говорить будем, а потом и поедем. Чагыр ждет нас.
- Как ждет? - удивился Зубарев. - Откуда он знает, что мы к нему должны приехать?
- Чагыр все на свете знает, что делается. И на том свете, и на этом, торжественно пояснил Янгельды, - шибко уважаемый человек.
Тем временем солдаты, поглядывая не очень дружелюбно на гостей, подали заваренный чай, сухие лепешки, которые они с грехом пополам умудрялись выпекать в походных условиях на костре из захваченной с собой муки, а также мелко нарезанные пластики сала.
- Вай, вай, зачем свинью башкиру даешь? - возмутился Янгельды и замахал руками, словно отгонял от себя злых духов. Встрепенулись и остальные башкиры, злобно засверкали глазами, посчитав себя оскорбленными.
- Убери, - коротко приказал Зубарев, - будто не знаете, что мусульмане сало не едят.
- То они едят, это не едят, - огрызнулся Сенцов, - может, им человечины подать? - но сало забрал, отнес в сторону.
- Шибко плохой человек, - указал пальцем в его сторону Янгельды и сморщил смешно нос, будто бы нанюхался чего-то неприятного, - зачем с таким живешь? Давай мы его у тебя купим. Сколько за него хочешь? Пять шкур лисицы красной хочешь?
- Чего? - не понял поначалу Зубарев. - Артамона вам продать? - башкирец согласно закивал, показывая, что именно этого он и хочет.
- У наших людей есть урус, - признался он, - дети играют, юрта помогают. Мы ему жену дадим, кормить станем. Продай. Пять лисиц - хороший цена.
- Артамон, - крикнул Иван в сторону Сенцова, - слышь, чего башкиры просят?
- Мало ли чего они еще там попросят, - недружелюбно откликнулся тот.
Он, видно, не расслышал, с каким предложением Янгельды обратился к Зубареву.
- Просят тебя продать... За пять красных лисиц... - пояснил Иван.
- Меня?! - налился яростью Артамон. - Меня продать?! Да они что, курицыны дети, совсем с ума посходили, что ли? А ты мне кто будешь, чтоб цену за меня давать? Хозяин, что ли, мне? Мы вот сейчас с Егором тебя им продадим и дорого не запросим. Тогда как?
- Я над вами старший, - со смехом отвечал Зубарев, - башкирам все равно, хозяин я тебе или нет. Коль соглашусь, то мигом тебя скрутят и к себе уведут.
- Не дамся!!! - заорал Сенцов и схватил в одну руку топор, а в другую ружье. - Не подходи!!! Порешу всех! - При этом он и не заметил, как все тот же, сидевший чуть в стороне от остальных, башкир вытащил волосяной аркан и ловко метнул его, набросив на Артамона, рванул на себя, и тот в очередной раз покатился по земле, выронив при этом и ружье, и топор. - А-а-а! заверещал он, катаясь по земле. - Все расскажу в Тобольске! Все!
- Скажи ему, пусть освободит, - сдержанно попросил Зубарев неподвижно сидящего перед ним Янгельды. Ему и самому не понравилось, что башкирцы применили силу к солдату, но главное, чтоб все закончилось миром, разные осложнения ему были ни к чему.
Янгельды что-то коротко произнес, и человек, только что стреноживший Сенцова, быстро снял с него аркан и, не произнеся ни звука, вновь сел на свое прежнее место. Артамон вскочил на ноги и, уже не сдерживаясь, заорал во все горло, выкрикивая при этом ругательства. На его счастье, башкиры явно не поняли их смысла, а то бы для него все могло закончиться весьма печально. Георгий Федюнин попытался успокоить друга, но тот отбросил его руку, с силой толкнул в грудь и бросился, не разбирая дороги, в лес.
- Совсем дурной, - покрутил головой Янгельды, - продал бы нам, хороший бы стал.
- Угощайтесь, - предложил Зубарев, ему совсем не хотелось продолжать разговор на эту тему.
Попив чая, пожевав полусырые лепешки, башкиры поблагодарили Ивана, и кивнули стоявшему возле дерева Федюнину, и пошли к своим лошадям.
- Остаешься за главного, - сообщил Иван солдату, - вернусь, может, завтра, а может, и позже. Как дела сложатся... - Георгий промолчал, переводя взгляд с Ивана на башкирцев, и даже не шелохнулся, не пожелал счастливого пути. Зубарев понял, что он обиделся за товарища, и теперь меж ними надолго встанет полоса отчуждения. Но не это сейчас заботило его, а то, что он сумеет узнать от загадочного, всезнающего Чагыра. С этим он и поскакал вслед за башкирами, не оборачиваясь назад.
В первый день они проскакали около десяти верст с гаком и остановились на ночлег возле неширокой, с чистой водой речушки.
- Далеко ли еще ехать? - поинтересовался Иван, тяжело сползая с коня и разминая рукой задеревеневшую спину.
- Завтра приедем, - успокоил его Янгельды. И действительно, на другой день, ближе к вечеру, вдали показались остроконечные юрты кочевников, потянуло дымком, издали, завидев их, бросились громко лающие лохматые псы, выглянула и тут же спряталась женщина в ярком зеленом платье с красными бусами на шее, радостно замахали руками черноголовые босоногие мальчишки.
Янгельды поздоровался с женщиной, которой на вид было не больше тридцати, но он почтительно называл ее "ана", что значит "мать".
- Бильбига говорит, что уважаемый Чагыр сейчас отдыхает, и она передаст ему о нашем приезде, как только он проснется. Может быть, он и пожелает поговорить с гостем.
- К губернатору легче попасть, чем к вашему Чагыру, - проворчал Зубарев, отдавая поводья коня мальчику-подростку, подскочившему к нему.
- Зачем торопиться? - улыбнулся Янгельды. - Отдыхай, кумыс кушай. Иначе нельзя, Чагыр нас сам позовет.
Зубареву не оставалось ничего другого, как улечься на старый, потертый войлочный ковер, снять сапоги и ждать. Он видел, как женщина, которую Янгельды назвал Бильбигой, несколько раз заходила в юрту, стоящую чуть в стороне от остальных и меньшую по размерам, заносила туда миски с похлебкой, пиалу с чаем. И он решил, что таинственный старик находится именно в этой юрте. Уже когда солнце наполовину скрылось за горизонтом и все вокруг окрасилось в нежно-розовый, с багровым отливом цвет, из степи прискакали трое всадников и, не обращая ни малейшего внимания на Ивана, торопливо заговорили о чем-то с кинувшимся им навстречу Янгельды. Из отдельных слов Иван понял, что они нашли угнанных два дня назад коней и даже поймали самих конокрадов, которых скоро должны привезти сюда. Закончив рассказывать, они развернули коней и умчались обратно в степь.