История Первой мировой войны - Оськин Максим Викторович
Австро-германский прорыв под Горлице-Тарновом, отбросивший русские армии на восток, позволил буржуазии при посредничестве запаниковавшей Ставки получить первые существенные военные заказы. Повторимся – такие заказы, которые при государственных субсидиях и кредитах, при военных консультантах и инженерах Главного артиллерийского управления, при перераспределении бюджетных средств позволили капиталистам туго набивать свою мошну, прикрываясь лозунгом «защиты отечества».
Именно поражения на фронтах послужили основанием для тесного сотрудничества царских властей и крупной буржуазии в военно-промышленной сфере. Однако чем крупнее были бы заказы от государства, тем, что естественно, больше были бы прибыли. Поэтому в ходе войны буржуазные круги постепенно добивались передачи им заказов на производство наиболее дорогостоящих, но одновременно и несложных в производстве предметов вооружения – прежде всего, артиллерийских снарядов. Например, к началу лета 1915 года Земгор принял на себя изготовление лишь «мелочевки»: ручных гранат, ящиков для снарядов, вьючных приспособлений для пулеметных команд, штыков, кинжалов, кавалерийских пик, шанцевого инструмента, обозного имущества от двуколок до упряжи, ножниц для резки колючей проволоки, телефонов, седел. Все это не могло удовлетворить аппетиты воротил бизнеса, а власть в свою очередь не могла собственными усилиями снабдить вооруженные силы оружием и боеприпасами. Поэтому компромисс в виде передачи частному капиталу существенной доли военных заказов был неизбежен. Другое дело, в какой мере частники намеревались нажиться на необходимости повышения обороноспособности государства.
Если Ставка и объединившиеся вокруг одного из оппозиционных лидеров, А. И. Гучкова, думские деятели выступали совместным фронтом в критике военного министра, то после начавшихся поражений травля военного министра генерала Сухомлинова достигла своего пика. Причем использовались заведомо подлые приемы вроде кампании шпиономании, венцом каковой стало так называемое «дело Мясоедова». Западный ученый, специально изучавший проблему шпиономании в Российской империи периода Первой мировой войны, дает превосходную характеристику этому «делу»: «С политической точки зрения наиболее явный смысл дела Мясоедова/Сухомлинова состоит в том, что оно, в ряду многих других событий, подготовило почву для Февральской революции, содействуя девальвации авторитета и престижа императорской династии. Если Мясоедов был шпионом, то возможности для его злоумышленной деятельности были созданы прежде всего благодаря покровительству В. А. Сухомлинова. В таком случае можно предположить, что предателем был и сам Сухомлинов. А если главой Военного министерства его назначил лично Николай II, если император, доверяя своему министру, во всем с ним советовался, то что же можно сказать о степени разумности монарха, о его способности управлять страной?… Дело Мясоедова/Сухомлинова, возможно, нанесло монархии еще более сокрушительный удар, чем темные и гнусные слухи о Распутине». И, подытоживая: «Эта история создала особую грамматику измены, где традиционный монархизм, многие поколения сплачивавший империю, стал синонимом не преданности, а прямо противоположного» [284].
Больше всего от развязанной внутри России кампании шпиономании выиграли немцы: русская монархия – непримиримый враг германской агрессии – стала синонимом предательства. Те же, кто свел эти синонимы воедино – либеральная буржуазия, свергнув царизм, всего за восемь месяцев довела страну до полного развала и хаоса, сдав ее в конечном счете большевикам. Встает законный вопрос: кто же действительный предатель Отечества? Впрочем, приватизация крупным капиталом патриотической идеологии, дабы прикрыть собственную наживу за счет нации, есть обычное дело – достаточно непредвзято взглянуть на историю современной России.
Лидер октябристов А. И. Гучков дело свержения генерала Сухомлинова сделал целью своей деятельности еще до мирового конфликта. Следуя отсюда логически, патриотизмом провозглашалась проповедуемая оппозиционными кругами идеология. То есть господство крупного олигархического капитала, неимоверно нажившегося на войне, но в то же время жаждавшего заполучить в свои руки полноту государственной власти, дабы закрепить собственное хищничество законодательным образом на длительный период.
Более того, именно Ставка самым активным образом поддержала буржуазию в деле работы на оборону. Такие действия Верховного Главнокомандующего и его сотрудников, предпринимаемые в обход правительства и лично императора, вне сомнения, придавали экономическим мероприятиям политическую окраску. Опора на авторитет великого князя позволила капиталистам «продавливать» сопротивление отдельных министров и правительства в целом.
Поэтому постепенно «Земгор, которому Совет министров вынужден был под давлением Ставки давать все новые и новые деньги, выходил на первый план» [285]. Министр внутренних дел князь Щербатов справедливо отметил в одном из заседаний Совета министров лета 1915 года, что Земский и Городской союзы из организаций экономического плана постепенно эволюционируют в политические. Щербатов говорил: «Из благотворительных начинаний, они превратились в огромные учреждения с самыми разнообразными функциями, во многих случаях чисто государственного характера, и заменяют собой правительственные учреждения. Все это делается захватным путем при покровительстве военных властей, которые ими пользуются и дают огромные средства».
Победой буржуазной оппозиции, впрочем, неизбежной в условиях мировой борьбы, стало образование Особого совещания по обороне государства. В связи с тем что председателем Особого совещания должен был по должности стать военный министр, то оппозиция сделала все, чтобы убрать с этого поста генерала В. А. Сухомлинова, оперируя действительными фактами его упущений по подготовке страны к войне. После присоединения Ставки к борьбе с генералом Сухомлиновым судьба военного министра была решена, и 16 июня управляющим военным министерством был назначен генерал А. А. Поливанов, которого поддерживали и Верховный Главнокомандующий великий князь Николай Николаевич, и А. И. Гучков сотоварищи.
В Особые совещания наряду с высшими чиновниками и военными входили и капиталисты, и общественные деятели, которые с самого начала принялись расширять сферу деятельности буржуазных организаций, пользуясь теперь прикрытием не только Государственной думы, но и работой на оборону в составе Особых совещаний. Именно теперь оппозиция, помимо работы на оборону (заказы от военного ведомства стали поступать в частную промышленность практически с началом войны), приступила к действиям по перехвату управления страной – от хозяйства к общегосударственной власти.
Деятельность либерально настроенных оппозиционеров происходила в период от создания Особого совещания по обороне государства вплоть до Февральской революции. Борьба за дело снабжения и производства в народном хозяйстве страны шла при противодействии чиновничьего аппарата капиталистическим аппетитам. При этом во главе такой борьбы, как правило, стояли военные, отчетливо сознававшие масштабы наживы буржуазии на войне, при этом не стеснявшейся возобновления рывка к политической власти.
27 августа 1915 года, практически одновременно с созданием Особого совещания по обороне государства, было утверждено Положение о военно-промышленных комитетах. При том, что эти комитеты неофициально существовали еще с весны 1915 года. Данные общественные организации имели своей целью помощь стране в производстве вооружения, обмундирования и т.д. для Действующей армии. То есть военно-промышленные комитеты объединяли в своих руках деятельность частной промышленности в отношении работы на войну. Центральный военно-промышленный комитет был создан по инициативе как раз А. И. Гучкова. Впоследствии сеть военно-промышленных комитетов, спрятавших в своих недрах десятки, если не сотни тысяч сынков буржуазии (к концу 1916 года в военно-промышленных комитетах работало около миллиона «земгусаров», в значительном количестве (до 200 000) пригодных для фронта), раскинулась по всей стране.
