Теодор Моммзен - Моммзен Т. История Рима.
В результате такого хозяйствования естественно наступило обнищание провинций и сокращение населения. Зато всюду возрастало паразитическое население — приезжие или оседлые италики.
В Малой Азии погибло в один день, по рассказам современников, 80 000 человек италийского происхождения. О многочисленности италиков на Делосе свидетельствуют сохранившиеся до настоящего времени на острове надгробные камни, а также указание, что по приказу Митридата на Делосе было убито 20 000 иностранцев, главным образом, италийских купцов. В Африке было так много италиков, что нумидийский город Цирту можно было защищать от Югурты, главным образом, их силами. О Галлии тоже сообщается, что она была наводнена римскими купцами. Только относительно Испании нет таких указаний и, вероятно, не случайно. Напротив, в самой Италии свободное население, несомненно, в общем уменьшилось в эту эпоху. Впрочем, не мало способствовали этому гражданские войны; по суммарным и мало надежным данным, в них погибло от 100 000 до 150 000 римских граждан, всего же италийского населения до 300 000. Но еще пагубнее было разорение среднего сословия и безмерный рост купеческой эмиграции, вследствие чего значительная часть италийской молодежи проводила свои лучшие годы на чужбине.
Весьма сомнительным возмещением был прилив свободного паразитического эллинско-восточного населения. Это были дипломаты царей или городских общин, врачи, учителя, попы, слуги, бездельники, всевозможные аферисты и жулики, подвизавшиеся в столице, и купцы и моряки в Остии, Путеолах и Брундизии.
Еще опаснее был несоразмерный рост числа рабов в Италии. Италийское население насчитывало по цензу 684 г. [70 г.] 910 000 мужчин, способных носить оружие. Чтобы получить число всего свободного населения на полуострове, следует прибавить к этой цифре случайно пропущенных граждан, затем латинов между Альпами и рекой По и иностранцев с постоянным жительством в Италии; вычесть же надо тех римских граждан, которые постоянно проживали в чужих странах. Таким образом общее число свободного населения на полуострове вряд ли превышало 6—7 миллионов. Если бы все тогдашнее население полуострова равнялось теперешнему, то мы должны были бы принять число рабов в 13—14 миллионов. Однако нет надобности прибегать к таким обманчивым вычислениям, чтобы наглядно представить себе всю напряженность положения в Италии. Об этом достаточно красноречиво говорят местные восстания рабов и тот факт, что с начала эпохи революций в конце каждого восстания к рабам в Италии обращаются с призывом взяться за оружие против своих господ и завоевать себе свободу. Если представить себе современную Англию с ее лордами и сквайрами, а главное — с ее Сити, но предположить, что ее свободные держатели и фермеры превратились в пролетариев, а рабочие и матросы — в рабов, мы получим приблизительную картину того, что представляло население Италии в описываемую нами эпоху.
Экономические отношения этой эпохи отражаются для нас, как в зеркале, в римской монетной системе. Римляне обращались с последней, как предусмотрительные купцы.
Золото и серебро давно употреблялись как всеобщее платежное средство; твердое соотношение между стоимостью обоих металлов было установлено законом в целях общей кассовой отчетности. Однако обычно при уплате не допускалась замена одного металла другим и платили золотом или серебром, смотря по тому, что было обусловлено при заключении сделки. Таким путем римляне устраняли большие неудобства, неизбежно связанные с биметаллической системой. Сильные золотые кризисы не влияли — во всяком случае непосредственно — на серебряную и на разменную медную монету. Один из таких кризисов вызвало, например, открытие таврийских золотых приисков около 600 г. [154 г.]; стоимость золота по отношению к серебру упала тогда в Италии сразу на 33⅓ %. По мере развития морской торговли золото решительно переходило со второго места на первое. Это было вполне естественно, и подтверждение этого мы находим в дошедших до нас сведениях о состоянии государственной казны и об ее финансовых операциях. Однако правительство все-таки не решалось переходить к чеканке золотой монеты. Во время войны с Ганнибалом крайняя необходимость заставила чеканить золотую монету (I, 608), но это давно было оставлено; те немногие золотые монеты, которые были выпущены Суллой в бытность его правителем, в сущности нужны были Сулле только для подарков по случаю его триумфа. В качестве действительной монеты в обращении было по-прежнему исключительно серебро. Золото принималось только на вес, независимо от того, находилось ли оно, по тогдашнему обычаю, в обращении в слитках или в виде иностранной или даже местной монеты. Тем не менее и золото и серебро пользовались одинаковыми правами, как средства обращения. Подделка золота примесями считалась перед законом таким же преступлением, как чеканка фальшивых серебряных монет. Это давало то чрезвычайно важное преимущество, что исключало возможность подделки и порчи самого важного платежного средства. Впрочем, монету чеканили в изобилии и образцово. Во время войны с Ганнибалом вес серебряного денария был понижен с 1∕72 до 1∕84 фунта (I, 609), с тех пор в течение трех столетий монета сохраняла тот же вес и одинаково тонкую выделку. Примесь других металлов не допускалась. Медная монета уже в начале рассматриваемого периода стала исключительно разменной монетой и вышла из употребления при крупных сделках. По этой причине примерно в начале седьмого столетия [сер. II в.] прекратилась чеканка ассов, и из меди чеканились только такие мелкие монеты, которые невозможно было чеканить из серебра, например, семис и другие, еще более мелкие. Разряды монет были установлены по простому принципу и достигали низшего предела стоимости в самой мелкой тогдашней монете обыкновенной чеканки — в квадранте. Римская монетная система по своей простой и понятной структуре и по железной последовательности, с которой она проводилась в жизнь, не знает себе равных во всем древнем мире; да и в новейшее время лишь редко можно констатировать нечто подобное.
Однако и она имела свое больное место. По обычаю, распространенному во всем древнем мире и достигшему своего высшего развития в Карфагене (I, 472), римское правительство чеканило наряду с полноценными серебряными денариями также медные, с накладным серебром. Они должны были приниматься наравне с настоящими и являлись подобно нашим бумажным деньгам денежными знаками с принудительным курсом и с обеспечением кассовой наличностью, так как казначейство не имело права отказываться от приема посеребренных денариев. Это не было официальной подделкой монеты, так же как не являются ею и наши выпуски бумажных денег; дело происходило совершенно открыто. Марк Друз внес в 663 г. [91 г.] предложение, чтобы на каждые семь выпускаемых серебряных денариев монетный двор одновременно выпускал один посеребренный; таким образом Марк Друз хотел добыть средства для своих раздач хлеба. Однако эта мера являлась опасным примером для фальшивомонетчиков и кроме того умышленно оставляла публику в неизвестности о том, имеет ли она перед собой серебряную монету или денежный знак и какое количество этих знаков находится в обращении. По-видимому, в трудное время гражданских войн и большого финансового кризиса посеребренные денарии выпускались в такой чрезмерной пропорции, что к финансовому кризису присоединился монетный, и масса фальшивых и фактически обесцененных денег создавала крайние трудности в торговле. Поэтому в правление Цинны преторы и трибуны, в первую очередь Марк Марий Гратидиан, провели постановление об обмене всех денежных знаков на серебряные деньги; с этой целью была основана пробирная палата. Неизвестно, в какой мере был проведен этот обмен; сама чеканка монет с накладным серебром продолжалась и в дальнейшем.
Что касается провинций, то, согласно принципиальному устранению золотой монеты, чеканка золотой монеты не разрешалась нигде, в том числе и в зависимых государствах. Поэтому золотая монета встречалась в то время лишь там, куда не простиралась власть Рима, а именно, у кельтов севернее Севенн и в государствах, восстававших против Рима. Так например, италики и Митридат Эвпатор чеканили золотую монету.
Римское правительство стремилось постепенно забрать в свои руки также чеканку серебряной монеты, в особенности на Западе.
В Африке и Сардинии даже после падения карфагенского государства, вероятно, остались в обращении карфагенские золотые и серебряные монеты; однако монеты из благородных металлов не чеканились здесь ни по карфагенскому, ни по римскому образцу, и, несомненно, вскоре после утверждения римского владычества стал преобладать в денежном обращении обеих стран денарий, ввезенный из Италии.
Испания и Сицилия раньше подпали под римское владычество, и римляне обращались с ними вообще мягче. Серебряная монета чеканилась здесь при римском управлении, в Испании она даже была впервые введена римлянами и чеканилась по римскому образцу. Однако имеются основания предполагать, что и в этих двух странах, по крайней мере начиная с VII века [сер. II в.], и городская и провинциальная чеканка должна была ограничиваться медной разменной монетой. Только в Нарбонской Галлии римлянам не удалось лишить крупный свободный город Массалию, старого союзника римлян, права чеканить серебряную монету.
