Николай Леонов - Крестный путь России
Данный правовой институт предусматривает, что не является преступлением действие, хотя и содержащее признаки уголовного преступления, если оно совершено для устранения опасности, угрожающей интересам государства, общественным интересам, личности или правам данного лица или других граждан, если эта опасность при данных обстоятельствах не могла быть устранена другими средствами и если причиненный вред является менее значительным, чем предотвращенный вред".
Добавим, что еще в середине 1995 г. Б. Ельцин, обеспокоенный нелегитимностью своих "чеченских" указов, обратился в Верховный суд с просьбой определить их соответствие Конституции. Состав Верховного суда был к этому времени значительно расширен за счет назначения президентом "надежных" судей, поэтому решение Верховного суда было в его пользу. И вот теперь ФСБ попрекала комиссию Думы за то, что она не соглашалась с мнением Конституционного суда и продолжала настаивать, на неконституционности "чеченских" указов Б. Ельцина.
Четвертое обвинение - ослабление обороноспособности страны - ФСБ практически не рассматривала по существу, ограничиваясь констатацией того факта, что, дескать, комиссия вышла за рамки определенных ей полномочий и стала обсуждать вопросы, которые не в ее компетенции, но должны решаться по меньшей мере, одной третью от численного состава Государственной думы. Кстати, четыре члена комиссии возражали против выдвижения обвинений по этому пункту.
По последнему, пятому, пункту обвинений президента в геноциде народов России Федеральная служба безопасности строит защиту на том, что Ельцин в России разрабатывал и проводил свою политику не в одиночку, а совместно с другими структурами государственной власти, в том числе и со всеми ветвями законодательной власти. Президент свои основные положения ежегодно докладывал Федеральному собранию в виде специальных посланий, которые носили публичный характер. Любой его указ, если он, по мнению законодателей, противоречит Конституции или федеральным законам, может быть обжалован в Конституционном суде. Базовое заключение звучит так: "При издании Указов президент опирался на высшие законодательные и исполнительные органы власти и выражал их общую волю в осуществлении социально-экономических преобразований. Иными словами, ответственность за действительно сложную экономическую, финансовую и социально-политическую обстановку, сложившуюся в России в рассматриваемый период, в равной степени ложится на все высшие органы государственной власти, в том числе и на тот из них (Государственная Дума), представители которого выдвинули обвинения против Президента РФ".
Авторы "аналитического документа" обращали внимание на то, что само понятие "геноцид" как уголовно наказуемое преступление не фигурирует в Уголовном кодексе РСФСР, действовавшем до 1997 г., а следовательно, нельзя обвинять президента в преступлении, которого вообще не существовало в нашем тогдашнем уголовном праве.
Подводя итог своим соображениям по поводу документа думской комиссии, специалисты Федеральной службы безопасности констатировали, что они не нашли во всех собранных документах каких-либо признаков совершения президентом России государственной измены и других тяжких преступлений. Они также подчеркнули, что Специальная комиссия не является субъектом, наделенным правом квалификации действий лиц, виновных в совершении преступлений. Но главный вывод состоял в следующем: "Подготовленные комиссией документы носят не правовой, а политический характер, что не может быть положено в основу для принятия решения о возбуждении уголовного дела и выдвижения обвинения против Президента Российской Федерации с целью отрешения его от должности".
Эти два документа, в которых политика неразрывно переплетена с многочисленными ссылками на правовые - вчерашние и нынешние - нормы, были представлены депутатам Государственной думы, которые должны были решить: начинать или не начинать процедуру импичмента, достаточно ли для этого собранных доказательств виновности Б. Ельцина или нет.
Но правомерно ли противопоставлять политику юридическим нормам: дескать, политика есть что-то низкое, второсортное, не достойное уважения по сравнению с правом, являющимся святым, непоколебимым и сохраняющим верховенство по отношению ко всему остальному? Получается, что действия президента - это безукоризненная работа в строго очерченном правовом поле, а вот действия оппозиции - это политика с ее произволом и ангажированностью. Такой вывод не просто ошибочен, но хуже того - злонамерен. Любая правовая норма является в общественной жизни результатом политической борьбы, победой определенных политических сил и фиксирует определенные политические реалии. Закон - это политический документ, итог политической борьбы. Конституция - высший результат политической борьбы. Политика вечна, законы и другие правовые нормы меняются в зависимости от изменения соотношения сил в обществе. Политика рождает законы, сами законы консервативны в своей сущности, стараются затормозить бег политики и развития общества. На действующие законы всегда и везде будет ссылаться действующая власть. Политика была и будет орудием оппозиции, стремящейся к изменению власти и ограждающих ее законов. Никогда не было и не будет некоего вечного, сверху данного, сверхсправедливого правопорядка. Поэтому-то в России в это трагическое десятилетие наблюдалось настоящее юридическое светопреставление, в котором законы, указы, постановления, распоряжения, кодексы и прочее наползали друг на друга, крошились, разваливались, вновь выпячивались из пучины общественной жизни, точь-в-точь как льдины в ледоход на бурной реке. Бессмысленно ковыряться в параграфах в исторический период, когда правит ее величество политика. Потому и работа Комиссии Государственной думы, и "аналитический документ" Федеральной службы безопасности носили, в первую очередь, политический характер, лишь старательно прикрытый одеялом из правовых отсылок. Речь ведь шла о власти президента России, сохранении ее или насильственном отрешении от нее. Достижение власти или потеря ее и составляют основное содержание политики. Именно поэтому я сознательно не комментирую юридические; упражнения авторов того и другого документа, чтобы читатель не тратил попусту время. Гораздо полезнее вспомнить примеры из практики политической жизни США, на которую мы во многом ориентировались в 90-е годы. К середине 70-х годов в Соединенных Штатах разразился шумный политический скандал, названный "Уотергейтом", суть которого заключалась в том, что во время предвыборной кампании по выборам президента США 1976 г., служители правопорядка обнаружили и захватили на месте группу подозрительных лиц, которые в нерабочее время устанавливали подслушивающие устройства в штаб-квартире демократической партии, расположенной в здании: под названием "Уотергейт". Расследование показало, что работу указанной группы санкционировал в конечном счете президент США, избранный от республиканской партии - Ричард Никсон. Налицо было, скорее, нарушение морально-нравственных норм, попытка получить односторонние преимущества в политической борьбе. Заметим, что ни американский народ, ни Соединенные Штаты как государство не несли в результате совершенного действия никакого материального ущерба, оно не влекло за собой ни человеческих жертв, ни насилия. Не было ни территориальных потерь, ни политических поражений. Единственным видимым последствием было нанесение ущерба имиджу американского политического истеблишмента, морально-нравственный удар по авторитету. Не более того. И, тем не менее, "Уотергейт" превратился в острый политический конфликт в американском обществе. Страна и ее граждане не захотели простить президенту Р. Никсону того, что он запачкал дотоле казавшийся белоснежным покров американской демократии. Против него была начата процедура импичмента, и он, морально сломленный, предпочел, не дожидаясь итога финального голосования в сенате, подать в отставку добровольно.
Вторично вопрос о применении процедуры импичмента в США возник в середине 80-х годов, в период, когда президентом был Рональд Рейган. "Провинность" этого руководителя, кстати, очень много сделавшего для победы США в "холодной войне", состояла в том, что, движимый неудержимой ненавистью к коммунизму, он втянулся в секретные операции против тогдашнего революционного правительства сандинистов в Никарагуа и стал тайно финансировать так называемых "контрас", т. е. политических противников сандинистов, развязавших партизанскую и диверсионно-террористическую войну. По масштабам Соединенных Штатов это были крошечные операции в маленькой центральноамериканской стране. Наверное, Р. Рейган, обратись он к конгрессу США, получил бы и официальное Разрешение на тайные операции в Никарагуа, и соответствующие ассигнования. Но он решил не обременять сенат и палату представителей просьбами о выделении мизерных сумм на поддержку "контрас", а решил продать небольшую партию оружия Ирану на сумму 30 миллионов долларов, а вырученные деньги без оприходования в национальном бюджете использовать для финансирования "контрас". В финансовом отношении вся операция носила микроскопический характер. Она составляла примерно одну десятитысячную часть от военного бюджета США, т. е. 0,0001%. Люди из личного аппарата президента провели эту операцию, но сведения о ней просочились в прессу и дачи основание началу операции "Ирангейт-контрас". И хотя Рейган действовал в данном случае целиком и полностью в интересах США, но ему инкриминировались продажа оружия в Иран, который числился в числе злейших врагов Соединенных Штатов, затем тайное, а следовательно, незаконное использование финансовых средств и ведение несанкционированных операций за рубежом. Все это по сравнению с обвинениями, выдвинутыми Государственной думой против Б. Ельцина, выглядит детскими забавами, но Р. Рейгана спасло от импичмента только окончание срока президентства. У американских законодателей просто не хватило времени закончить расследование и вынести обвинение.
