Абдурахман Авторханов - Технология власти
"Сталинское своенравие по отношению к партии и ее Центральному Комитету стало совершенно очевидным после XVII партийного съезда, состоявшегося в 1934 году. Имея в своем распоряжении многочисленные данные, доказывающие грубое своеволие по отношению к партийным кадрам, Центральный Комитет создал парткомиссию под контролем Президиума ЦК; ей было поручено расследование причин... массовых репрессий против большинства членов и кандидатов ЦК... Эта комиссия ознакомилась с большим количеством материалов из архивов НКВД, а также с другими документами, и установила много случаев фабрикации дел против коммунистов, ложных обвинений, вопиющих злоупотреблений социалистической законностью, результатом которых была смерть невинных людей. Стало очевидным, что многие (в другом месте Хрущев говорит: "десятки тысяч".- А. А.) партийные, советские и хозяйственные работники, которые были заклеймены в 1937- 1938 гг., как "враги", в действительности никогда не были ни врагами, ни шпионами, ни вредителями и т. Д., а всегда были честными коммунистами; они были только оклеветаны, и, часто, не будучи в состоянии выносить варварских пыток, обвиняли самих себя (по приказу следователей-фальсификаторов) во всех видах самых ужасных и неправдоподобных преступлений. Комиссия представила Президиуму ЦК обширные и обоснованные материалы... Было установлено, что из 139 членов и кандидатов ЦК партии, избранных на XVII съезде, 98 человек, то есть 70%, были арестованы и расстреляны... (Возгласы возмущения)".
Хрущев признается, что та же судьба постигла и самих делегатов XVII съезда. По данным Хрущева, 80 процентов делегатов этого съезда вступили в партию до революции и во время гражданской войны. По социальному происхождению 60 процентов делегатов были рабочими. И однако:
"Из 1956 делегатов с правом решающего или совещательного голоса-1108 были арестованы по обвинению в контрреволюционных преступлениях, то есть явно подавляющее большинство. Только сам по себе этот факт... показывает, насколько абсурдными, дикими и противоречащими здравому смыслу были обвинения 9 контрреволюционных преступлениях, выдвинутые против большинства участников XVII партийного съезда (Возгласы возмущения)".
В чем же причина, по Хрущеву, столь бесцеремонной расправы Сталина со своей партией? Хрущев дает ответ,который является всем, чем угодно, но только не ответомна этот главный и решающий вопрос. Хрущев говорит:"Единственной причиной, почему 70% членов ЦК икандидатов, избранных на XVII съезде, были заклейменыврагами партии и народа, было то, что честные коммунистыбыли оклеветаны на основании сфабрикованных против нихобвинений..."Вот и все.Этот незатейливый ответ вызывает сразу четыре вопроса: как были сфабрикованы, кем были эти фабрикации санкционированы, почему подобные, выражаясь по-хру-Щевски, "абсурдные и дикие" репрессии против партии стали возможными от имени той же партии? были ли в составе ЦК партии люди, сопротивлявшиеся этим репрессиям?
На первые два вопроса Хрущев отвечает конкретно и убедительно:"При таком положении не было нужды в чьей-либо санкции; да и о каких санкциях могла идти речь, когда все решал Сталин. Он сам был главным прокурором во всех этих делах. Сталин не только соглашался на все эти аресты, но он сам, по своей инициативе, давал распоряжения об арестах".
Но были ли в верхах партии, в Политбюро люди, которые сомневались в правильности курса Сталина на физическое уничтожение партии, если да, то осмеливались ли они высказать вслух эти сомнения? Хрущев, хотя бы ради оправдания самого себя и своих коллег по Политбюро, не допускает наличия таких людей. Он прямо заявляет:
"Обладая неограниченной властью, он (Сталин.- А. А.) допускал большой произвол в деле морального и физического уничтожения людей. Создалось такое положение, что никто не мог выразить свою волю. Если Сталин говорил, что того или иного человека следует арестовать, то необходимо было принимать на веру, что это лицо является "врагом народа".
В этом заявлении Хрущева есть и косвенное признание в санкциях Политбюро - оно давало санкцию, "принимая на веру" действия Сталина. Впрочем, у Хрущева есть и более прямые утверждения на этот счет, которые довольно ясно указывают, на кого Сталин опирался, приступая к массовому террору, указания на роль самого Политбюро и его отдельных членов.
Первое заявление касается подготовки самой чистки. Вечером 1 декабря 1934 года, после убийства Кирова, президиум ЦИК СССР принял директивное указание (Хрущев говорит "за подписью Енукидзе", но совершенно очевидно, что без подписи председателя ЦИК СССР Калинина такое указание не могло иметь юридической силы) о следующем: "1. Следовательским отделам предписывается ускорить дела обвиняемых в подготовке или проведении террористических актов.
Судебным органам предписывается не задерживать исполнения смертных приговоров...
Органам Комиссариата внутренних дел (НКВД.-А. А.) предписывается приводить в исполнение смертные приговоры... немедленно после вынесения этих приговоров".
Хрущев комментирует это указание следующим образом:
"Это указание послужило основой для многочисленных случаев злоупотребления против социалистической законности. В ходе многочисленных сфабрикованных судебных
процессов, подсудимые обвинялись в "подготовке" террористических актов. Уже только это делало невозможным пересмотр их дел, даже если они заявляли перед судом, что их "признания" были вынуждены силой, или если они убедительно доказывали ложность воздвигнутых против них обвинений".
Этот первый акт, узаконивающий все остальные преступления, был утвержден Политбюро. Правда, Хрущев говорит, что это утверждение последовало постфактум, но все-таки последовало:
"Вечером 1 декабря 1934 года, по инициативе Сталина (без резолюции Политбюро,- которая последовала, между прочим, два дня спустя), секретарь президиума ЦИК Енукидзе подписал следующее директивное указание...", и т.д. (весь курсив в цитате мой.- А. А.).
Это указание цитировалось выше. Из второго заявления Хрущева мы узнаем, что Ежов был назначен народным комиссаром внутренних дел СССР вместо Ягоды в отсутствие Сталина из Москвы, по одной лишь телеграмме Сталина из Сочи 25 сентября 1936 года.
Процитировав эту телеграмму, Хрущев замечает: "Сталинская формулировка, что "ОГПУ отстает на четыре года" в применении массовых репрессий, и что нужно "наверстать" запущенную работу, толкнула НКВД на путь массовых арестов и казней".
Если бы Хрущев в той же мере любил историческую правду, в какой он лично ненавидит Сталина, или если бы он был свободен от круговой поруки по совместным преступлениям, то он сделал бы и третье заявление в более откровенной форме, а именно: назначение Ежова и ежовская чистка были санкционированы Политбюро в отсутствие Сталина, тем Политбюро, в состав которого входили Ворошилов, Микоян, Андреев, Молотов, Каганович.
Совершая любое преступление - малое или великое,- Сталин с врожденным чувством профессионального преступника умел создавать себе алиби. Этим и объясняется, почему Сталин столь судьбоносный для него и для страны вопрос предлагал решать в свое отсутствие. В случае чего Сталин мог сказать (и, вероятно, сказал во время ликвидации Ежова):
- Что вы, товарищи, я ведь только телеграфировал, так сказать, внес предложение, но ведь решали и голосовали вы сами, без меня. Вам было виднее...
Объяснялось это далее еще и тем, что Сталин был
абсолютно убежден, что предлагаемое им дело было "кровным делом", совместным делом всех "соратников и учеников".
Хрущев сознательно замалчивает эту сторону ежовщины. Но сказанного им уже достаточно, чтобы прийти к заключению, что Сталин действовал не только с ведома, но и с полного согласия тогдашних членов Политбюро - Молотова, Кагановича, Ворошилова, Микояна, Жданова, Андреева, Калинина, короче говоря, всех тех, кто уцелел от ежовщины. Хрущев это знает и поэтому не прочь отмежеваться от этого Политбюро, хотя и делает это косвенно. Рассказывая делегатам съезда, каким страшным пыткам подвергались в НКВД старые большевики и как эти большевики брали обратно свои вынужденные "признания" в письмах на имя Сталина, Хрущев как бы мимоходом напоминает:
"В то же время Сталин, как нам было сообщено членами Политбюро того времени (курсив мой.- А. А.), не показывал им заявлений многих обвиняемых партийных активистов..."
Конечно, Хрущев не был членом Политбюро, но чтобы Хрущев, Маленков, Булганин, Берия и другие вошли в его состав, Сталину - Молотову - Кагановичу пришлось убрать из Политбюро и ликвидировать из 16 членов и кандидатов его состава 9 человек, в том числе Кирова, Орджоникидзе, Куйбышева и самого Ежова. Из этих девяти в живых был оставлен лишь Петровский.
Что же касается заявлений членов Политбюро "того времени", что Сталин скрывал от них "письма" старых большевиков, то для Сталина едва ли было это необходимо. Ведь из 21 члена Совнаркома (Совет министров), председателем которого был Молотов, на воле осталось лишь три наркома - Каганович, Ворошилов, Микоян. Все остальные наркомы, в том числе и прямые заместители Молотова - Рудзутак, Межлаук, Антипов, Чубарь - сидели в НКВД. Надо полагать, что эти люди писали не только секретарю партии, но и председателю своего правительства. Точно так же, надо полагать, хозяйственники писали Кагановичу и Микояну, партработники - Андрееву, Маленкову и Хрущеву, командиры армии - Ворошилову и Буденному.
