Роберт Стивенсон - Английский с Р. Л. Стивенсоном. Странная история доктора Джекила и мистера Хайда / Robert Louis Stevenson. The Strange Case of Dr. Jekyll and Mr. Hyde
“Sir,” said I, affecting a coolness that I was far from truly possessing, “you speak enigmas, and you will perhaps not wonder that I hear you with no very strong impression of belief. But I have gone too far in the way of inexplicable services to pause before I see the end.”
“It is well,” replied my visitor. “Lanyon, you remember your vows: what follows is under the seal of our profession. And now, you who have so long been bound to the most narrow and material views, you who have denied the virtue of transcendental medicine, you who have derided your superiors – behold!”
He put the glass to his lips (он поднес стакан к губам), and drank at one gulp (и выпил /содержимое/ залпом; gulp – глотание; заглатывание; большой глоток или хлебок). A cry followed (раздался крик); he reeled, staggered (он покачнулся, зашатался; to reel – кружиться; шататься), clutched at the table and held on (ухватился за стол и держался за него; to hold on – держаться; придерживаться), staring with injected eyes (уставившись налитыми /кровью/ глазами; to stare – пристально глядеть, вглядываться; уставиться; to inject – вводить; впрыскивать), gasping with open mouth (ловя воздух открытым ртом; to gasp – дышать с трудом, задыхаться; ловить воздух); and as I looked, there came, I thought, a change (и пока я смотрел, произошла, как мне показалось, перемена) – he seemed to swell (он, казалось, увеличивался; to swell – надуваться; увеличиваться) – his face became suddenly black (его лицо внезапно почернело: «стало внезапно черным») and the features seemed to melt and alter (и черты, казалось, смягчились и изменились; to melt – таять; плавиться; смягчаться) – and the next moment I had sprung to my feet (и в следующее же мгновение я вскочил на ноги) and leaped back against the wall (и отскочил назад, к стене), my arm raised to shield me from that prodigy (подняв руку, чтобы защитить себя от этого чуда = видения), my mind submerged in terror (мой рассудок /был при этом/ преисполнен ужаса; to submerge – погружать в воду, затоплять).
He put the glass to his lips, and drank at one gulp. A cry followed; he reeled, staggered, clutched at the table and held on, staring with injected eyes, gasping with open mouth; and as I looked, there came, I thought, a change – he seemed to swell – his face became suddenly black and the features seemed to melt and alter – and the next moment I had sprung to my feet and leaped back against the wall, my arm raised to shield me from that prodigy, my mind submerged in terror.
“O God (Боже мой)!” I screamed (пронзительно закричал я), and “O God!” again and again (/и продолжал твердить/ снова и снова); for there before my eyes (так как перед моим взором) – pale and shaken (бледный и дрожащий), and half fainting (и едва не падающий в обморок), and groping before him with his hands (и шарящий руками перед собой), like a man restored from death (словно человек, воскресший из мертвых: «возвращенный из смерти»; to restore – возвращать, отдавать обратно) – there stood Henry Jekyll (стоял Генри Джекил)!
What he told me in the next hour (то, что он рассказал мне за следующий час) I cannot bring my mind to set on paper (я не могу решиться доверить бумаге; to bring smb. to do smth. – заставлять, убеждать кого-либо сделать что-либо). I saw what I saw (я видел то, что видел), I heard what I heard (и слышал то, что слышал), and my soul sickened at it (и душа моя изнемогала от этого; to sicken – заболевать; испытывать отвращение, изнывать); and yet, now when that sight has faded from my eyes (а теперь, когда этот вид постепенно сгладился перед моим взором) I ask myself if I believe it (я спрашиваю себя – верю ли я в это сам), and I cannot answer (и не могу ответить). My life is shaken to its roots (моя жизнь потрясена до самого основания: «до ее корней»; root – корень; основание); sleep has left me (сон покинул меня; to leave); the deadliest terror sits by me at all hours of the day and night (невыносимый смертельный ужас стережет меня каждый час дня и ночи; to sit – сидеть; находиться, стоять); I feel that my days are numbered (я чувствую, что дни мои сочтены), and that I must die (и что я должен умереть); and yet I shall die incredulous (и все же, я умру неверящим /в это/).
”O God!” I screamed, and “O God!” again and again; for there before my eyes – pale and shaken, and half fainting, and groping before him with his hands, like a man restored from death – there stood Henry Jekyll!
What he told me in the next hour I cannot bring my mind to set on paper. I saw what I saw, I heard what I heard, and my soul sickened at it; and yet, now when that sight has faded from my eyes I ask myself if I believe it, and I cannot answer. My life is shaken to its roots; sleep has left me; the deadliest terror sits by me at all hours of the day and night; I feel that my days are numbered, and that I must die; and yet I shall die incredulous.
As for the moral turpitude that man unveiled to me (что же касается той моральной развращенности, о которой рассказал мне этот человек; to unveil – снимать покрывало; раскрывать; veil – покрывало; turpitude – низость, подлость; позорное поведение; порочность, развращенность), even with tears of penitence (хоть и со слезами раскаяния), I cannot, even in memory, dwell on it without a start of horror (я не могу, даже в мыслях, подробно/продолжительно говорить о ней без приступа ужаса; memory – память; to dwell – обитать, жить; подробно останавливаться /на чем-либо/; рассуждать /о чем-либо/). I will say but one thing, Utterson (Аттерсон, я скажу вам только одно), and that (if you can bring your mind to credit it) will be more than enough (и этого (если вы сможете заставить себя поверить в это) будет более чем достаточно). The creature who crept into my house that night (тот человек, который прокрался в мой дом той ночью; to creep – ползать; красться; creature – создание, творение; человек; животное, тварь; to create – порождать, производить, создавать, творить) was, on Jekyll’s own confession, known by the name of Hyde (был, по собственному признанию Джекила, известен под именем Хайда) and hunted in every corner of the land as the murderer of Carew (и разыскивался в каждом уголке страны = по всей стране как убийца Кэрью; to hunt – охотиться; разыскивать).
HASTIE LANYON.As for the moral turpitude that man unveiled to me, even with tears of penitence, I cannot, even in memory, dwell on it without a start of horror. I will say but one thing, Utterson, and that (if you can bring your mind to credit it) will be more than enough. The creature who crept into my house that night was, on Jekyll’s own confession, known by the name of Hyde and hunted in every corner of the land as the murderer of Carew.
HASTIE LANYON.X
Henry Jekyll’s Full Statement of the Case[1]
(Исчерпывающие объяснения Генри Джекила)
I was born in the year 18__ to a large fortune (я родился в 18__ году, наследником большого состояния), endowed besides with excellent parts (наделенным, кроме того, превосходными = блестящими способностями; to endow – материально обеспечивать; одарять, наделять; part – часть, доля; уст. способности), inclined by nature to industry (склонным от природы к трудолюбию), fond of the respect of the wise and good among my fellow-men (высоко ценящим уважение мудрых и добродетельных людей среди моих ближних; fond – любящий; good – хороший; благородный), and thus, as might have been supposed (и таким образом, как можно было бы предположить), with every guarantee of an honourable and distinguished future (со всяческой гарантией благородного и выдающеегося будущего; honour – честь; to distinguish – различить; отличать). And indeed, the worst of my faults was a certain impatient gaiety of disposition (и в самом деле, худшим из моих недостатков была страстная: «нетерпеливая» веселость нрава; impatient – нетерпеливый; ожидающий с нетерпением; disposition – расположение; предрасположенность, склонность; характер, нрав), such as has made the happiness of many (та, что составила счастье многих), but such as I found it hard to reconcile (но которую для меня оказалось тяжело примирить) with my imperious desire to carry my head high (с моим настоятельным желанием держать голову высоко; imperious – властный; настоятельный, насущный; to carry – нести), and wear a more than commonly grave countenance before the public (и носить более чем обычно серьезное лицо перед обществом = и представляться обществу человеком необыкновенно серьезным/степенным; to wear – носить /чаще об одежде/; commonly – обычно, обыкновенно; countenance – выражение /лица, глаз; чаще мирное, спокойное/; /уст./ стиль поведения, манера держать себя).
I was born in the year 18__ to a large fortune, endowed besides with excellent parts, inclined by nature to industry, fond of the respect of the wise and good among my fellow-men, and thus, as might have been supposed, with every guarantee of an honourable and distinguished future. And indeed, the worst of my faults was a certain impatient gaiety of disposition, such as has made the happiness of many, but such as I found it hard to reconcile with my imperious desire to carry my head high, and wear a more than commonly grave countenance before the public.
Hence it came about that I concealed my pleasures (поэтому случилось так, что я стал скрывать свои развлечения; pleasure – удовольствие; развлечение); and when I reached years of reflection, and began to look around me (и, когда я достиг зрелости: «годов размышления», и начал оглядываться вокруг; reflection – отражение; размышление, раздумье), and take stock of my progress and position in the world (и критически оценивать свои успехи и положение в обществе; progress – прогресс; успехи, достижения; world – мир, земля; общество), I stood already committed to a profound duplicity of life (глубокая двойственность жизни давно уж стала для меня привычной; to stand – стоять; находиться, быть в каком-либо состоянии; to commit – совершать /чаще дурное/; быть преданным, посвятить себя /чему-либо/; committed to smth. – преданный, приверженный чему-либо, с активным и заинтересованным отношением к чему-либо). Many a man would have even blazoned such irregularities (многие люди даже бы выставляли напоказ те непорядочные поступки; irregular – неправильный; непорядочный, распущенный; blazon – геральдический герб, символ, эмблема; to blazon – украшать гербами; разглашать, обнародовать; выставлять напоказ) as I was guilty of (в которых я был повинен; guilt – вина); but from the high views that I had set before me (но при тех высоких целях, которые я поставил перед собой; view – вид, пейзаж; цель, намерение) I regarded and hid them with an almost morbid sense of shame (я считал их /постыдными/ и прятал их с почти что болезненным чувством стыда; to hide – прятать, скрывать).
