Кристоф Баумер - Следы в пустыне. Открытия в Центральной Азии
Меньше чем в километре на северо-запад от первых руин (L.M. 1) на сильно изрезанном эрозией гребне пятиметровой высоты располагались еще одни, меньшие по размеру руины(Ь.М. 2). В главном помещении лежали четыре широких прямоугольных основания из тополя, также с пазами, отмечающими места, где массивные балки подпирали свод. Здесь меня ждала еще одна важная находка. Едва я переступил порог, мое внимание привлекли десятки мелких бронзовых монеток, разбросанных по полу. Некоторые лежали стопками и слиплись в результате коррозии. Выглядело это так, будто их только вчера нечаянно рассыпали. Я нашел «банк L.M.»!
Такие монеты как привозились из самого Китая, так и изготавливались в полузависимом царстве Куча. В отличие от западных монет, которые обычно чеканились, китайские делали методом литья. Вскоре я заметил, что все монеты делились на два типа: немногие с надписью «Куча у-чжу», а основную часть составляли мелкие монеты царства Куча без всяких надписей. Поскольку номинал последних был очень мал, их связывали вместе, пропуская шнурок сквозь центральные отверстия. Связка обычно состояла из 100 или 1000 монет, последняя весила около 3 кг. Там же на полу я нашел длинную цилиндрическую зеленовато-голубую стеклянную бусину; другая, из стекла цвета морской воды, состояла из пяти приплюснутых сцепленных между собой шариков. Еще мне достался тонкий медный сосуд с прикрепленным к нему полым бронзовым стержнем — скорее всего, часть масляной лампы.
Сразу же возник вопрос: как могло оказаться, что Стейн не заметил эти монеты, ведь он заявлял, что вынес из этого помещения все, что в нем было? Может быть, он не добрался до земляного пола? Тогда почему столько денег оказалось разбросанными по комнате? Ее обитатели в спешке бежали при приближении врага (вспомним обугленные стены L.K. и L.L.)? Или монеты забыл кто-то, кто останавливался в доме уже после того, как его покинули хозяева?
Раскопки в остальных развалинах (L.M. 3,4 и 5) не дали никаких намеков на то, когда и почему поселение было заброшено, зато в третьем доме я отыскал отличный топор из зеленого нефрита. Судя по его прекрасной сохранности, я заключил, что он не доисторического происхождения и предназначался не для будничных работ, а для церемониальных случаев во времена Хань или Цзинь.
Поселение L.R. найти было еще труднее. Его открыл Афраз Гул в 1915 г., и с тех пор туда никто не заглядывал. Мы снова разделили территорию поисков на три сектора, и на этот раз удача выпала Урсу. С высокой дюны он разглядел в бинокль две группы стоячих жердей и холмик, по форме напоминавший ступу. Так мы вновь открыли L.R., 92 года спустя после того, как в нем побывал первый и последний наш современник.
Древние поселения состояли из большего числа домов, чем эти, сохранившиеся благодаря тому, что были укреплены тополевыми балками и жердями. Еще несколько участков, усыпанных черепками и бронзовыми осколками, указывали, что прежде здесь стояли простые глиняные домики, разрушенные ветром. Когда-то оба поселка были весьма оживленными населенными пунктами.
Как и у пяти зданий в L.M., ось длинных стен домов L.R. была ориентирована на северо-восток, так, чтобы дующим из пустыни Гоби ветрам была подставлена лишь короткая стена и повреждения были минимальны. В меньшем из строений, L.R. 2, мы обнаружили только одну огромную колонну из тополя, все еще стоявшую на своем основании. Зато в большем, L.R. 3, оказались десятки тополевых жердей и балки всех четырех колонн, поддерживавших крышу, а также одно массивное основание с углублением и две цельнорезные деревянные капители со свиткообразными кронштейнами с обеих сторон, похожими на ионический завиток. Этот дом некогда состоял из 5 или 6 жилых комнат и по крайней мере трех хлевов для коз, овец и хранения ячменя и другого зерна (под слоем песка мы нашли тысячи хлебных зерен). Наличие четырех колонн побудило нас продолжить раскопки в главной комнате, чтобы отыскать остальные основания. Первое оказалось сильно повреждено солнцем и ветром, но остальные благодаря сухому песку были почти в первозданном виде и даже сохранили красновато-коричневый цвет. Основания были утоплены в пол, состоявший из слоя дерева, покрытого смесью сена и всякого мусора в качестве изоляционного слоя, поверх которого было тонкое покрытие из глины. Мусорная куча возле входной двери, порог которой мы тоже откопали, порадовала нас 8 бронзовыми гвоздями, которыми прибивали кожу к деревянной раме седла.
На южной стороне дома в землю были длинной узкой цепочкой вделаны раковины пресноводных моллюсков. Очевидно, у жителей этого места был доступ к проточной воде. Но так же как и в любом оазисе, человеку приходится бороться с наступающей пустыней, сажая тесные ряды деревьев и кустов (как в L.M.) и поддерживая ирригационные системы. Если пренебречь этими мерами, пустыня заберет себе все, что человек создал. Такие поселения впадали в запустение и исчезали из памяти, пока удачливому археологу не улыбалось счастье заново открыть их историю. Мы тщательно помечали все руины, рисовали подробные планы и составляли списки всех наших находок.
Руины L.R. 1 были для нас самым большим сюрпризом. Это оказалось не жилое здание, как предполагал Стейн на основании описания Афраза Гула, но и не ступа, как казалось издалека. Они состояли из двух помещений, располагавшихся на плоских вершинах отдельно стоящих горок высотой 3,5 и 5,5 м. На той, что пониже, мы увидели тополевые жерди и ветви; на более высокой — две кучи необычайно толстых и длинных балок, некоторые из них попадали на землю. Вершину горки окаймляла корона из толстого слоя сучьев, покрытых грубыми глиняными блоками, — строительный метод, примененный в обеих крепостях. Сложность конструкции, обеспечивавшей зданию большую прочность, указывала, что это был не обыкновенный дом. Я тщательно осмотрел перекладины. Две балки по 4,5 метра длиной имели по 11 отверстий; когда-то они служили архитравом, нижней поперечной балкой для поддерживающих стены колонн, лежавших теперь рядом с ними. На западной стороне нашлись две короткие перекладины по 85 см, с обоих концов которых были закреплены 25-сантиметровые деревянные колышки. Определенно это были оконные рамы.
Меня озарило: это же развалины древней сигнальной башни — первой найденной в пустыне Лобнор! Как и подобные ей на западе Дуньхуана и вдоль Кончедарьи близ Инпяня, эта башня состояла из пятиметровой сплошной горки с помещением на вершине, выстроенным из крепких деревянных балок и толстых слоев глины. В единственный вход можно было попасть либо по приставной лестнице, которая в случае необходимости убиралась, либо по веревке. Две оконные рамы служили амбразурами для стрелков. Тогда понятно, почему остатки этих амбразур лежали на западной стороне: именно с северо-запада приближался бы любой вероятный противник, как, например, хунну. Обнаружение этой башни проливает новый свет на споры, ведущиеся вокруг большой башни в Лоулане, которую Стейн и китайские археологи считали ступой, а Гедин — сторожевой башней.
Внимательно изучив данные GPS, я сразу заметил, что поселение L.M. и обе крепости вместе с L.R. образуют линию, протянувшуюся на юго-восток. Эта 14-километровая линия от L. К. на юго-востоке до L. R. на северо-западе была практически прямой. Сторожевая башня и обе крепости поддерживали прямой контакт с помощью сигнальных дымов днем и костров ночью. Два крестьянских поселения должны были снабжать обе крепости (или укрепленных караван-сарая) необходимыми припасами и другими товарами, чтобы обеспечить их самодостаточность.
Однако многое оставалось неясным. Успел ли буддизм добраться до этих мест прежде, чем они были заброшены? Ни Стейн, ни я не смогли найти никаких указаний на связь с буддизмом — ни храмов, ни статуй, ни документов. Другую загадку представляло отсутствие кладбищ. Как и в некоторых других местах Такламакана, мы не нашли никаких следов могил, и все еще не знаем, как в те дни в Такламакане хоронили мертвых.
В последний день нашего пребывания там я предпринял заключительную исследовательскую прогулку на северо-запад. Перейдя мелкое русло, на расстоянии чуть больше километра от L.R.3 я наткнулся на площадку, усыпанную десятками черных, серых и красных черепков керамики очень грубой выделки и обработанными кремнями. Все предметы были доисторическими и указывали на маленькое неолитическое поселение. Воодушевившись этой находкой, я пошел дальше. Пересек широкое речное русло, полностью забитое песком. За ним с каждым пройденным мной километром пейзаж становился все более угрюмым и пустынным. Ни мертвое дерево, ни пирамидка тамариска не нарушали его монотонности — один песок, ярданги и крутые берега забитых песком речных русел. Более непригодной для жизни окружающей среды и выдумать трудно, но я все гадал — не хранит ли эта таинственная пустыня в своих глубинах новые загадки: новые селения, новые признаки того, что когда-то в этих суровых краях жили люди…
