Кристоф Баумер - Следы в пустыне. Открытия в Центральной Азии
Наемники, как и погонщики верблюдов, сопровождали торговый караван в Кашгар, находившийся почти в 2000 км от Дуньхуана, где караваны переформировывались и закупали припасы. Из Кашгара они спешили в Афразиаб — сегодняшний Самарканд — в сердце Согдианы, где все оставшиеся товары продавались персидским купцам. Там был конец согдийского караванного пути: проход в глубь Ирана был для согдийцев под запретом. У персов согдийский купец закупал предметы из стекла, золотые украшения и асбест, который высоко ценился тогда как материал для свечных фитилей и даже одежды. В конце лета караван пускался в долгий обратный путь в Дуньхуан. Ритм жизни торговца определяла смена времен года. Караваны могли двигаться только осенью и зимой: весной бушевали ужасные песчаные бури, а летом жара даже ночью была непереносимой.
Вскоре мы сочли невозможным продолжать путь сквозь лабиринт ярдангов, которые становились все выше и гуще, на машине, поэтому решили пройти последние 25 км, отделявшие нас от Лоуланя, пешком. До рассвета, под освещающей путь луной, мы, тяжело нагруженные, снялись с места. Кроме фотооборудования, каждый из нас нес воду, вяленое мясо, сухую лапшу и спальный мешок — все необходимое на четыре дня. Палатки и остальное снаряжение мы оставили в «юнимоге».
Это был изнурительный путь, так как ярданги тянулись с запада на восток, тогда как мы двигались с юга на север. Нам приходилось преодолевать их сотнями. Часов через пять утомительной ходьбы мы нашли несколько наконечников для стрел эпохи каменного века, а потом — то, что некогда было садом: первые следы поселения Лоулань. Более 20 длинных рядов высохших абрикосовых деревьев, росших, возможно, в IV веке, выстроились перед нами. На земле все еще лежали абрикосовые косточки. Сразу за садом был большой участок земли, усеянный черными и красными глиняными черепками, на некоторых был геометрический узор. Незадолго до полудня Виллайяти вдруг воскликнул: «Лоулань, Лоулань!» В отдалении виднелся силуэт ступы Лоуланя. Нам повезло, что ступу так далеко видно и что стоит она на равнинной местности, так как мы обнаружили, что местоположение Лоуланя по-разному нанесено на карты Стейна — с расхождением в 12 км[66].
Первое знакомство с Лоуланем показало, что здесь мало что изменилось с того времени, когда сюда 80 лет назад приезжал Стейн. Все выглядело точно так, как на старых желтоватых фотографиях, копии которых я привез с собой. Мне пришло на ум высказывание Гете: «Земля — это саван мира». Все органическое преходяще и рассыпается на крошечные частички, которые покрывает земля. Археологи — это те, кто в конце концов срывает земляной саван. Черепки серой и красной керамики лежали возле большинства разрушенных домов, а если слегка смести в сторону песок и каменную крошку, обнаруживались прекрасно сохранившиеся лоскутки шелка, льняной и шерстяной ткани, кусочки войлока и кожи. Мы нашли несколько медных монет с квадратным отверстием в центре, хотя многие из них были сломаны. В те времена в обращении было мало мелкой монеты и меньшие суммы отсчитывали, просто ломая монету.
Маленький городок Лоулань был густонаселен, как свидетельствуют разбросанные повсюду тополевые колонны. Над ним возвышаются два здания: 12-метровой высоты башня из глиняных кирпичей, которую Стейн определил как ступу, а Гедин — как сторожевую башню, и 12-метровой длины кирпичное здание, которое, скорее всего, было резиденцией китайского военного командования. Здесь Г един сделал одну из своих самых важных археологических находок. В мусорной куче он обнаружил сотни документов на дереве, бумаге и шелке. Именно эти документы наряду с предметами, найденными Стейном при более поздних раскопках, позволили восстановить историю Лоуланя.
Самое раннее упоминание о Лоулане содержится в письме Мотуна, правителя хунну, к китайскому императору Веньди, датированном 176 г. до н. э. В нем Мотун, ликуя, сообщает о победе своего военачальника над Юй-Чи и завоевании Лоуланя и еще 28 государств. Однако горожане Лоуланя злоупотребляли его стратегическим положением на Центральном Шелковом пути, грабя китайские торговые караваны, что в 108 г. до н. э. вызвало репрессии со стороны Китая, войска которого возглавлял генерал Цао По-ну. Когда Лоулань вновь перешел к хунну, Китай послал еще одну карательную экспедицию, в 77 г. до н. э., поставив в городе китайский военный гарнизон. Последний расцвет Лоуланя начался со вступлением на пост генерала Со Маня в 260 г. н. э. Неизвестный автор так называемой «Классической книги вод» писал: «Со Мань принял пост командующего; во главе тысячи солдат он пришел в Лоулань, чтобы основать там земледельческую колонию. Он построил белый дом»[67]. Этот «белый дом», вне всяких сомнений, является большим строением из глиняных кирпичей, когда-то побеленным мелом.
Маленький гарнизонный городок, похоже, вскоре был забыт, так как последний датированный документ, относящийся к 330 г., написан во имя последнего императора Цзинь, чье правление завершилось в 316 г. Значит, к 330 г. Лоулань уже 14 лет как был изолирован от центральной власти. Около этого времени Лоулань был оставлен жителями, скорее всего, из-за пересыхания Курукдарьи и Лобнора. Военный гарнизон был переведен на 55 км на юг, в городок Хайтоу, у Стейна помеченный как «L.K.».
Вечером, обойдя весь Лоулань и исследовав каждый дюйм, мы уселись вокруг маленького костерка на границе развалин. На горизонте пылал багровый закат, постепенно уступая место фиолетовым сумеркам. Все мы были в приподнятом настроении: несмотря на препятствия, нам удалось добраться до Лоуланя. Особенно довольным и умиротворенным было лицо неутомимого Вонга. Шэн тоже лучился радостью: ведь теперь он вошел в весьма узкий круг китайских археологов, побывавших и в Нии, и в Лоулане.
Я был счастлив оттого, что исполнилась моя юношеская мечта; 27 лет ожидания того стоили. Но и грустно мне было тоже: ведь скоро предстояло прощание с пустыней и ее сокровищами — и с китайскими коллегами, ставшими нашими добрыми друзьями.
СКЕЛЕТЫ В ПЕСКАХ
Был октябрь 1998 г., и мы собрались перед отправкой в экспедицию в самое сердце пустыни Такламакан возле руин отдаленной крепости Мазар-Таг. Она когда-то стояла на караванном маршруте между Северным и Южным Шелковыми путями. Наша группа состояла из фотографа Урса Мёкли, который проявил себя как отличный штурман; второго штурмана Эрнста Рюэгга, который на досуге помогал архитекторам в качестве лозоходца, отыскивая водные жилы; норвежского оператора Йона Йерстада, снимавшего фильм об экспедиции для немецкого телевидения, — и, конечно, меня. С китайской стороны с нами шли наш переводчик У, который также занимался снабжением экспедиции; повар-китаец, трое уйгуров — погонщиков верблюдов и их 15 откормленных подопечных.
Нашей целью был исчезнувший город-оазис Дандан-Ойлык, желание побывать в котором у меня не ослабевало с тех пор, как я впервые «проглотил» книгу Свена Г едина «Путешествуя по Азии», а это было 30 лет назад. Г един нашел руины этого города 24 января 1896 г. благодаря двум уйгурским охотникам. Позже Стейн отправился в пустыню Такламакан по следам Гедина и раскопал там несколько буддистских святилищ. Обнаруженные китайские документы показали, что город был оставлен тибетскими войсками к 768 г. н. э., а в 790 г. был полностью покинут жителями.
Последними, кто побывал в Дандан-Ойлыке до нас, были немец Эмиль Тринклер и швейцарец Вальтер Боссхард в 1928 г. Они так описывали свой отъезд из Дандан-Ойлыка: «25 марта колокольчики верблюдов в последний раз огласили своим звоном это древнее поселение. Пустынный покой вновь воцарился над бревнами и развалинами. Кто из европейцев еще придет сюда?»[68] Китайские археологи считали, что найти город невозможно, поскольку он был поглощен песчаными дюнами, так что, если мы сумеем его вновь отыскать, это будет настоящим чудом.
Наши верблюды были нагружены более чем 1,7 т припасов, в том числе 750 л воды, предназначавшейся только для людей. Им самим предстояло обходиться солоноватой водой, которую мы надеялись отыскать в пустыне, так как глубина залегания водоносного слоя была всего несколько ярдов. Вдобавок к прочим съестным припасам мы взяли двух овец и несколько кур. Канистры с водой завернули в белое полотно, отражающее солнечные лучи и защищающее от зноя, и перед отправкой проверили каждую, убедившись, что они полны. В апреле 1895 г., находясь в 180 км к западу от Мазар-Тага, Свен Гедин приказал проводнику своего каравана взять с собой достаточно воды для 10-дневного перехода по пустыне. Однако Гедин так и не проверил, выполнены ли его распоряжения, — и это упущение было фатальным. Проводник решил, что сумеет найти воду в пустыне, и наполнил бочонки водой из расчета всего на 4 дня. Когда Гедин обнаружил это через два дня после начала путешествия, он совершил вторую ошибку: вместо того, чтобы повернуть назад, он поддался на уговоры и уверения проводника и продолжил путь, как было запланировано. Двое из пяти членов экспедиции и все верблюды, кроме одного, заплатили за это своими жизнями, погибнув от жажды. Гедин и два погонщика едва избежали той же участи.
