Дмитрий Старков - Жанр исторической робинзонады: эволюция образов прошлого, настоящего и будущего в период 2007-2012 гг.
Мы ответим на другой вопрос, который пришел бы в голову не каждому: только ли Сергею предназначено было воспользоваться артефактом и исчезнуть или же такая участь постигла бы любого. Не избран ли он судьбой, пророчеством или же чемто подобным? На этот вопрос мы ответим иносказательно: по старому гнилому мосту могут пройти сто человек, а сто первый упадет в пропасть. Не потому, что он — избранный. А потому, что не повезло. Не надо ходить по гнилым мостам. Точно так же, как не надо трогать предметы, чье предназначение вам неизвестно». [23, с. 20]
На наш взгляд, этот вопрос и не нуждается в дальнейшем разъяснении в рамках текста. Вместе с этим процитированная оговорка служит для того, чтобы еще раз подчеркнуть аморфность и безынициативность главного героя, придает его характеру завершенный вид. Кроме этого, она показывает намеренное дистанцирование автора от своего героя (как явствует из вышеизложенного, присутствие автора, и тем более намеренное дистанцирование его от героя нетипично для робинзонады вообще), но этот момент мы рассмотрим детальнее в следующем подразделе.
Соотношение точек зрения главного героя и автораТочка зрения главного героя цикла «Отрок» как воплощения автора и выразителя его идей и взглядов, узнаваемых и разделяемых массовым читателем, отличается характерной для массовой литературы простотой. Лейтмотивом, прослеживающимся на протяжении всего цикла, становится девиз: «Делай, что должен, и будь то, что будет», которым герой описывает мотивацию многих действий людей прошлого и которым руководствуется при принятии какого-либо решения.
«Юлька… не заходила во двор, покричала издали, значит уже побывала около больных, боялась заразить. Господи, если Ты и вправду есть, помоги ей, не дай умереть… Откуда такие мысли, сэр? Вам всего тринадцать лет! Мне пятьдесят с лишним, и я ничем и никому не могу помочь. Даже если бы ТАМ я был врачом, неизвестно: помогли бы мне мои знания или нет, а вот ей, действительно, еще нет двенадцати, и она, вместе с матерью, будет ходить от одного инфекционного больного к другому и даже не подумает смыться из села, чтоб спастись. И никакой клятвы Гиппократа, никаких наград или привилегий. Делай, что должен, и будет то, что будет [выделено мной. — Д. С.]. Вот на таких Юльках Держава больше тысячи лет и продержалась, а потом пришли борцы за „общечеловеческие ценности“, мать их всех!»[16. С. 112]
Характерно, что своим долгом герой считает повышение своего благосостояния и общественного положения, но при этом несет ответственность за структуры, которые служат этой цели — свою семью, друзей, а позже и подчиненных. Это позиция рачительного хозяина и мудрого руководителя, понимающего, что его зависимость от хозяйства и подчиненных, как минимум, не меньше обратной. (В связи с этим нельзя не вспомнить определения, данные роману Д. Дефо «Робинзон Крузо» А. Елистратовой: «классическая идиллия свободного предпринимательства», «беллетристическое переложение локковской теории общественного договора».) Ответственность героя не распространяется далее структур, служащих его целям — в этом отличие современной исторической робинзонады от исторической робинзонады советского периода, герои которой зачастую чувствовали себя в ответе за всю страну, в прошлом которой оказывались, а то и за все человечество. Герой же Е. Красницкого совершенно определенно оговаривает границы своей ответственности в беседе с дедом: «Знаешь, был у франков такой человек Антуан де Сент-Экзюпери. Философ и воин, погиб на войне. Так вот он в одной своей книге написал: „Мы в ответе за тех, кого приручили“». [18. С. 317]. Эта цитата из А. Де Сент-Экзюпери и упоминавшийся выше девиз «Делай, что должен, и будь что будет», известный по трудам Марка Аврелия, настолько достаточны для создания образа положительного героя, что не могли не войти в массовую литературу как популярный штамп. Совокупность этих цитат, по сути, и мотивирует и оправдывает любые действия героя без какого-либо ущерба для положительности его образа. Простота и узнаваемость мотивов и философии героя значительно облегчает самоотождествление массового читателя с ним.
Казалось бы, эту точку зрения вполне разделяет и дядя Жора, главный герой цикла «Кавказский принц»: все его действия направлены на развитие и процветание Российской Империи, прошлого, в которое он со временем переселяет и лучших своих друзей. На деле же дядя Жора не высказывает никаких моральных кредо, подобно герою «Отрока». Он относится к прошлому как к чему-то среднему между собственным хозяйством и компьютерной игрой. Обустраивая прошлое по своему вкусу — развивая промышленную базу для своих хобби и используя ее для расстановки по своему вкусу финансовых и политических фигур, он словно бы решает очередную инженерную проблему — решает ее с интересом и азартом истинного технократа:
«Прожив в этом мире первые полгода, я с некоторым удивлением заметил, что в качестве родного дома он нравится мне куда больше, чем свежепокинутый. А уж любой новосел не даст мне соврать — даже если в новом жилище и есть все необходимое (чего не бывает), то как минимум оно расположено не в том порядке и требует перестановки. Вот я и начал — сперва потихоньку, с авиации…
Мало того, что самолеты всегда были одним из моих увлечений, так это еще был и достаточно быстрый путь для обретения Гошей [т. е. Великим Князем Георгием — Д. С.] политического веса — общество теперь воспринимало его не только как одного из великих князей (а более информированные — и одного из самых богатых людей России), но в основном как покорителя пятого океана, нашедшего инженера Найденова и с его помощью открывшего человечеству дорогу в небо». [25, с. 12]
Личность автора в цикле «Кавказский принц» не проявляется никак: в отличие от цикла «Отрок», здесь отсутствуют даже редкие авторские отступления. Этот факт вкупе с биографией автора, в основных чертах повторяющей биографию его героя, позволяет предположить, что герой является протагонистом автора и выразителем его взглядов.
«Сектант» К. Костинова кардинально отличается с этой точки зрения от «Отрока» и «Кавказского принца». Здесь автор намеренно дистанцируется от личности главного героя. На это с самого начала указывает описание личности героя, дающееся с точки зрения постороннего человека, все о герое знающего и зачастую не одобряющего его образ мысли и действия. Кроме этого, завершение описания личности героя как нельзя лучше демонстрирует читателю, что герой отнюдь не является протагонистом автора — автор берет на себя роль наблюдателя-экспериментатора, поместившего героя в определенные условия и предлагающего читателю присоединиться к наблюдениям: «Кому нужен человек, не делающий ничего и всю жизнь плывущий по течению? И еще… Что он будет делать, если попадет в водоворот?» [23, с. 19] На наш взгляд, этот подход выбран автором не случайно: привнося в историческую робинзонаду элемент романа воспитания, он не исключает того, что многие читатели могут узнать в главном герое свои собственные черты (это тем более вероятно, что герой, как и любой герой исторической робинзонады, легко опознается как один из множества подобных ему, т. е. никоим образом не является исключительной, выдающейся личностью). Это вплотную приближает нас к рассмотрению характерных для исторической робинзонады приемов, направленных на самоотождествление читателя с героем.
Приемы, направленные на достижение самоотождествления читателя с главным героемОтождествить себя с героем цикла «Отрок» читателю легко потому, что образ героя подразумевает отсутствие большого количества знаний и умений (современный робинзон — вовсе не универсал, подобный робинзонам XIX–XX вв.; как правило, он — узкий специалист) при большом объеме общих, неконкретных сведений. Так, «изобрести» косу-литовку герою помогает не умение изготовить ее или пользоваться ей. «Изобретение» строится на общем представлении о косе-литовке, имеющееся у любого из читателей благодаря кинофильмам и книгам, и лишь небольшой доле специальных знаний, полученных случайно.
«…совершенно неожиданно для Мишки оказалась востребованной его идея с косой-литовкой. Лавр зазвал Мишку в кузницу и начал расспрашивать о подробностях. Мишка, как мог, отвечал, а на следующий день уже строгал ручку и благодарил Бога за то, что однажды из чистого любопытства поинтересовался тем, как устроена рогулька (или как там она называется) за которую держится одной рукой косарь. [выделено мной. — Д. С.]
Экспериментировать тоже пришлось на себе, натирая кровавые мозоли и, то загоняя лезвие в землю, то впустую промахивая им в воздухе» [16. С. 113].
