Энн Ламотт - Птица за птицей. Заметки о писательстве и жизни в целом
Я не предлагаю вам искать еще одного писателя, вместе садиться за стол и сочинять на пару, как два детсадовца за аппликациями.
И не нужно умиляться над чужим текстом, будто это ваш ребенок впервые нацарапал свое имя. Но, вероятнее всего, в мире найдется кто-то — ваш супруг или близкий друг, например, — кто прочтет текст и честно выскажет мнение, объяснит, что получилось, а что нет, что можно выбросить, а что стоит развить и добавить, чтобы текст заиграл новым красками.
В самом первом рассказе Дональда Бартельма[67], который я прочла, было сказано, что правда — яблоко, его трудно бросить и трудно поймать. Я знаю, как это болезненно: долго работаешь над чем-то, вроде бы доводишь до ума, даешь кому-то прочесть в надежде на одобрение — а слышишь, что пока сыровато, надо подумать еще. Поневоле задумаешься: нужен ли тебе такой друг, или муж, или родственник! Пожалуй, простительно в первую минуту решить, что не нужен. Но потом обычно остываешь и осознаешь, какое это чудо: у тебя есть человек, чьи вкусы внушают доверие (он же любит тебя и твою писанину!), который скажет тебе правду и наставит на путь истинный или поможет на него вернуться, когда оступишься.
Я всегда прошу двух-трех друзей прочесть мой текст, прежде чем слать его редактору или издателю. Попробовав что-то на живых людях, чувствуешь себя спокойней и уверенней. Эти двое или трое — как повитухи: у меня внутри живут образы, истории, картинки, воспоминания; только я могу их породить. Чисто теоретически я справилась бы и сама, но лучше бы кто-то помог им появиться на свет. У меня есть подруги, которые рожали без наркоза и даже без местной анестезии и считают, что только так можно прочувствовать великое таинство родов. Но по мне обезболивание — одно из величайших достояний западной цивилизации наряду с вакциной от полиомиелита и отделом готовых салатов в супермаркетах. Конечно, все зависит от конкретного человека. Что работает для меня, может не сработать для вас.
Но отклик близких людей, которым я доверяю, добавляет веры в себя или хотя бы дает стимул работать лучше. Представьте, что собираетесь в гости и среди близких есть кто-то, кто посмотрит и скажет, что вы прекрасно выглядите или, наоборот, что платье совсем капельку вас полнит, а от красного цвета как будто сыпь на лице. Конечно, на секунду вы расстроитесь, но потом порадуетесь, что узнали это еще дома и есть время переодеться.
У одного из лучших известных мне авторов есть жена; она читает все его тексты и говорит, что ей понравилось, а что не очень и почему. Она практически его соавтор. Еще двое знакомых писателей вычитывают друг друга. Из моей пары читателей один тоже пишет; это мой близкий друг и по совместительству — один из самых тяжелых нервнобольных в нашей галактике. Вторая работает в библиотеке и проглатывает по две-три книги в неделю, но сама в жизни не написала ни единого слова. Обычно я сижу над текстом, пока не почувствую, что он готов, а потом отсылаю его кому-то из них двоих. Об этом мы договариваемся заранее.
Я всегда шлю рукописи экспресс-почтой, потому что сил не хватает ждать доставки. Весь следующий день я не нахожу себе места, мечусь по дому, нервно (и много) ем и просто схожу с ума, если не получаю вердикта до полудня. Сперва я думаю, что все ужасно, но они стесняются мне это сказать. Потом начинаю припоминать их недостатки, злюсь, мрачно думаю: ничего странного, что у них обоих так мало друзей. Наконец звонит телефон, и мне говорят что-то в духе: знаешь, очень сильная вещь, все здорово, только надо бы подправить пару моментов.
На этой стадии я благосклонно принимаю замечания — ведь у меня гора падает с плеч от слов, что «вещь сильная» и все получилось. Я бодро интересуюсь, что стоило бы подтянуть и доработать. И тут наступает скользкий момент. Мне говорят, например, что вся первая половина затянута и ее сложно было освоить, но на тридцать восьмой странице дело пошло и потом от книжки уже не оторваться. Все остальное глотается залпом — только концовка странная, и непонятно, действительно персонаж руководствовался именно такими побуждениями или лучше бы… хм… сесть и еще подумать, что было у него в голове.
Когда на меня обрушивают лавину советов и предложений, я редко думаю: какое счастье, что есть в мире люди, которые скажут правду в глаза и помогут достичь совершенства. Нет, в первый момент, конечно, язык так и чешется рявкнуть что-то вроде: сам ты дурак, и характер у тебя дурацкий, я с тобой больше не дружу.
Иногда я просто теряю дар речи и падаю духом, как будто мне заявили, что мой сын — избалованный урод и зануда и его надо сдать в приют. Критику воспринимать очень тяжело. Но потом мои друзья-мучители обычно предлагают вместе пройтись по всему тексту, строчка за строчкой, страница за страницей. Я сдавленным голосом говорю: спасибо, не надо, как-нибудь справлюсь сама. Однако чаще всего им удается меня убедить, мы берем рукопись и садимся у телефона. Если долго читать и обсуждать, друзья почти всегда находят места, где текст можно сделать сильнее, смешнее, правдоподобнее, интереснее — или хотя бы менее скучным. У них бывают и конкретные идеи насчет того, как поступить. Под конец я вздыхаю с облегчением и даже благодарностью.
Когда проверенный, разумный человек озвучивает свое мнение, начинаешь понимать, как действуют на читателя твои тексты. Тогда легче вносить окончательную правку. Если вы впервые в жизни собираетесь послать свое произведение в издательство, лучше не рисковать и не отправлять сырой текст. Для начала проверьте его на людях.
Книге всегда нужна правка, и вы должны как можно больше сделать своими силами. Иногда надо просто поработать над интонацией, а иногда приходится полностью поменять образ героя. Бывает, читателю нравится настроение, чувство, материал, но возникает впечатление, что текст совершенно не готов. Конечно, вас это огорчит и разочарует, но опять же лучше услышать это от друзей и близких, чем от редакторов и агентов.
Однажды Марианна Уильямсон[68] при мне сказала: когда распахиваешь душу навстречу Богу, обычно думаешь, что Господь войдет, осмотрится, решит, что душу надо слегка прибрать, подремонтировать, обставить как следует — а так ничего, жить можно. И вот несколько месяцев сидишь и радуешься, что у тебя теперь Бог в душе, и жизнь прекрасна. Потом смотришь в окно, а там — бульдозеры: оказывается, Господь решил, что у тебя все прогнило до основания. Придется снести и отстроить заново. Именно так бывает, когда дашь кому-нибудь почитать свой роман. Вроде человеку и понравилось, только все надо переделать — а может, и начать с нуля.
Где же мне найти такого читателя? — часто спрашивают студенты.
Да там же, где ищете людей для писательского кружка. Только в этом случае нужен один партнер, а не группа. Если ходите на семинар, присмотритесь к соученикам. Вероятно, есть человек, чьи тексты вам нравятся, да и по качеству близки к вашим. Пригласите его на кофе и посмотрите, комфортно ли будет общаться наедине. Это почти как свидание: сразу одолевают кошмарные воспоминания о седьмом-восьмом классе школы. Если вас отошьют, сначала заберитесь в машину, а потом уже впадайте в отчаяние, рвите на себе волосы и войте волком. Предварительно проверьте, не дошел ли тот человек за вами до машины. Впрочем, это не так важно: вы ведь больше не обязаны поддерживать с ним теплые отношения. Зачем вам эта неблагодарная скотина? Если расстроитесь всерьез, сходите к психотерапевту, а потом позовите на кофе кого-нибудь, кто располагает к себе больше, чем предыдущий хам.
Если вы точно знаете, что умному и приятному в общении человеку нравятся ваши тексты, спросите, не согласится ли он просмотреть главу из нового романа или рассказ. Может быть, он и сам пишет; тогда предложите прочесть его наброски. Откажется — ведите себя корректно и дружелюбно, чтобы окончательно не упасть в его глазах. Потом можете хоть поселиться на стоянке у дома психотерапевта, пока не наберетесь сил поискать кого-то еще.
Второй популярный вопрос от студентов: а вдруг я найду человека, который согласится читать мои тексты, я в ответ соглашусь читать его, а он возьмет и скажет, что у меня все плохо? Может быть, даже вежливо, тактично — но ведь эффект все равно будет ужасный. Да, вы почувствуете себя преданным и отвергнутым.
Ведь вы написали такую умную, прекрасную вещь, обнажили душу и сердце, а он говорит, что это все гроша ломаного не стоит. Очень извиняется, очень сожалеет, но говорит.
Не верьте таким извинениям. Если человек разнес ваш текст в пух и прах и смешал вас с грязью — скорее всего, он получил от этого садистское удовольствие. Не общайтесь больше с ним, даже если это ваш супруг. Не позволяйте унижать себя. Допустим, вы впервые в жизни написали большой текст и пытаетесь понять, можно ли надеяться на публикацию. Даже если нельзя, пусть вам скажут об этом мягко, но без снисходительных ноток. Пусть после разговора у вас сохранится желание работать — может, не над этим конкретным текстом, но хотя бы писать вообще. Человек, который желает добра, обычно советует показать текст еще кому-нибудь и узнать другие мнения. Если вам безапелляционно заявят «нет, бросай» — лучше бросьте сказавшего. Вы бы стали терпеть, если бы таким тоном обратились к вашему ребенку? Если бы ему сказали, например, что он плохо рисует и нечего даже браться за карандаш или что его стихи отвратительны? Конечно, не стали бы. Вы бы тут же поставили обидчика на место. Зачем же терпеть, если так поступят с вами, зачем продолжать общение со всякими злобными типами? Не тратьте на них время и нервы.
