Путешествие в окружающие миры животных и людей. Теория значения - фон Икскюль Якоб
Аналогичным образом можно продемонстрировать, что также «стол» и «корзина» имеют для собаки особую тональность, полностью зависящую от действий, которые собака выполняет с этими предметами.
Однако наиболее остро эта проблема проявляется тогда, когда мы исследуем человека. Откуда берется не заданное в чувственном опыте знание о том, что стул предназначен для того, чтобы сидеть, чашка — чтобы пить, а лестница — чтобы взбираться по ней? Мы отчетливо видим не только форму и цвет всех предметов, которые научились использовать, но также и возможность действий, осуществимых с их помощью.
Однажды я взял с собой из Центральной Африки в Дар-эс-Салам молодого, очень умного и воспитанного негра. Единственным, чего ему недоставало, было знание предметов европейского обихода. Когда я попросил его залезть на невысокую лестницу, он спросил меня: «Как это делается? Я вижу лишь перекладины и проемы». После того как другой негр продемонстрировал ему порядок действия, он легко вскарабкался на лестницу. С этого момента наличествующие в чувственном опыте «перекладины и проемы» возымели для него значение карабканья и уже воспринимались им как лестница. Воспринимаемый образ перекладин и проемов обогатился за счет опробованного им самим образа действия, приобретя за счет этого новое значение, которое проявилось как новое свойство, то есть как сигнал к активности или тональность действия.
Этот пример с лестницей заставляет нас обратить внимание на то, что для всех наших манипуляций с предметами из окружающего мира человек выработал образ действия, который всякий раз так тесно сливается с воспринимаемым образом, данным нам органами чувств, что предметы обретают вследствие этого новое свойство, которое возвещает нам об их значении и для которого мы предлагаем лаконичное определение — тональность действия.
У одного и того же предмета, если он служит для различных целей, может быть несколько тональностей действия: в разных случаях они придают одному и тому же воспринимаемому образу новое значение. В некоторых ситуациях стул может быть использован как оружие, тогда его применение (образ действия) становится непривычным, наделяется тональностью драки. Подобно тому как это было у рака-отшельника, в этом сугубо человеческом случае тональность, которую образ действия придает воспринимаемому образу, определяется состоянием субъекта. Образы действия встречаются лишь там, где присутствуют центральные органы, отвечающие за внешнюю активность животных. Здесь следует исключить всех животных, действия которых обусловлены лишь рефлексами, например морских ежей. Но в остальном влияние образа действия глубоко укоренено в царстве животных, как это было видно на примере рака-отшельника.
Если мы хотим прибегнуть к образам действия при описании окружающих миров тех видов, которые сильно отличаются от человека, необходимо всегда иметь в виду, что эти образы представляют собой спроецированные на окружающие миры способности животных, и именно эти способности посредством тональности действия наделяют воспринимаемые образы значением. Следовательно, чтобы лучше понять объекты, имеющие жизненно важное значение в окружающем мире какого-либо животного, мы должны наделить воспринимаемый образ тональностью действия. Даже в тех случаях, когда мы еще не вправе говорить о восприятии пространственно-структурированного образа, как это наблюдается, в частности, у клеща, допустимо утверждать, что значение трех единственных воспринимаемых клещом раздражителей, исходящих от жертвы, определяется (связанными с раздражителями) тональностями действия: падением, поиском места для укуса и погружением хоботка в кожу. Ведущую роль в данном случае, несомненно, играет избирательная деятельность рецепторов, являющихся проводниками раздражений, однако именно тональность действия, связанная с раздражителями, надежно обеспечивает безошибочность этих преобразований.
Об образах действия мы можем судить по доступному для наших наблюдений поведению животных, и потому нам нетрудно получить представление о предметах в окружающем мире другого субъекта.
Если стрекоза летит к ветке, чтобы сесть на нее, это значит, что ветка не просто присутствует в ее окружающем мире как воспринимаемый образ, но также наделена тональностью места для приземления, выделяющей эту ветку среди всех прочих.
Лишь когда мы принимаем во внимание тональности действия, обретают стройность явления тех окружающих миров, которые вызывают у нас удивление. Мы можем утверждать, что количество объектов, которые животное способно распознавать в своем окружающем мире, соответствует количеству действий, которые оно может выполнить. Если же для него характерно небольшое количество действий и образов активности, то и объектов в его окружающем мире будет немного. По мере обеднения окружающего мира возрастает его надежность, поскольку среди нескольких объектов легче ориентироваться, чем среди их изобилия. Если бы действия инфузории-туфельки обладали образом действия, то весь ее окружающий мир состоял бы из однотипных объектов, каждый из которых являлся бы носителем тональности препятствия. Как бы то ни было, более надежный окружающий мир трудно себе представить.
По мере возрастания количества действий, которые способно выполнить животное, возрастает и количество предметов в его окружающем мире. Оно увеличивается в течение индивидуальной жизни каждого животного, способного накапливать опыт. Ибо всякий неизвестный ранее опыт порождает новое отношение к новым впечатлениям. При этом создаются новые воспринимаемые образы и вместе с ними — новые тональности действия.
В особенности наглядно это проявляется у собак, которые учатся обращаться с некоторыми предметами обихода человека, делая их предметами своего обихода.
Несмотря на это, в целом у собак таких предметов гораздо меньше, чем у людей.
Такое положение дел поясняют три взаимосвязанные иллюстрации: 29, 30 и 31. На каждой из них показана одна и та же комната. Однако предметы, находящиеся в ней, окрашены в разные тона, соответствующие количеству тональностей действия, которые связывают с ними соответственно человек, собака и комнатная муха.
Илл. 29. Комната в восприятии человека
Илл. 30. Комната в восприятии собаки
В окружающем мире человека при помощи тонировок переданы следующие тональности действия предметов, находящихся в комнате: соответствующий тон на стуле обозначает сидение, на столе — питание, стаканы и тарелки отмечены иным образом (указывая на тональности питья и еды). По-разному обозначены предметы и части интерьера: тон пола указывает на хождение, книжной полки — на чтение, бюро — на письмо, стены — на препятствие, лампы — на свечение.
В окружающем мире собаки схожие и повторяющиеся тональности действия переданы однотипными тонировками. Их совсем немного, мы можем выделить тонировки для питания и сидения, все прочие тона обозначают препятствие. И даже винтовой табурет не обладает в восприятии собаки тональностью сидения по той причине, что его поверхность слишком гладкая.
Наконец, как это видно на следующей иллюстрации, для мухи всё окрашивается тональностью полета или бега, включая лампу, на значение которой мы уже указывали, и предметы на столе.
На илл. 32 ясно показано, насколько хорошо муха ориентируется в среде, которую представляет собой наша комната. Мухи прилетают сразу, как только на столе оказывается чашка с горячим кофе, поскольку они реагируют на тепло. Они начинают бегать по столешнице, которая имеет для них тональность бега. И поскольку у мух на лапках имеются вкусовые органы, раздражение которых вызывает выдвижение хоботка, они останавливаются, когда находят пищу, в то время как соприкосновение со всеми прочими объектами побуждает их к дальнейшему движению. В рассматриваемом случае мы можем особенно легко отделить окружающий мир мухи от ее среды.
