Путешествие в окружающие миры животных и людей. Теория значения - фон Икскюль Якоб

В этой связи более плодотворными оказались опыты, которые ставились над кузнечиками и сверчками. Эти опыты показаны на илл. 25. В одной комнате перед микрофоном, представляющим собой приемник, сидит оживленно стрекочущая особь. В соседней комнате перед вторым транслирующим аппаратом собрались ее брачные партнеры, которых нисколько не заботит, что рядом с ними под стеклянным колпаком сидит еще одна особь: ее пение напрасно, поскольку купол колпака не пропускает звук. Никто из партнеров не приближается к ней. Оптический образ не имеет никакого воздействия.

Оба эксперимента говорят об одном. В этих случаях нигде не идет речи о преследовании цели. Поведение самцов, которое может показаться странным, легко объяснить, если подходить к нему с точки зрения планомерности. В обоих случаях признак запускает действие функционального цикла, но из-за отсутствия подобающего объекта процесс не завершается появлением правильного признака действия, необходимого для погашения первого признака. При нормальных условиях признак действия должен быть сменен другим признаком восприятия и запустить следующий функциональный цикл. В обоих случаях необходимо подробнее исследовать природу этого второго признака. Как бы то ни было, он является неотъемлемым звеном в цепи функциональных циклов, служащих для спаривания.

Итак, можно сказать, что у насекомых нет целевых действий. Они руководствуются непосредственно природным планом, который определяет признаки, подлежащие восприятию, что мы и видели на примере клеща. Однако тот, кто когда-либо наблюдал на птичьем дворе за наседкой, спешащей на помощь своим птенцам, вряд ли сомневался, что он созерцает подлинное целевое действие. Как раз такой пример был всесторонне изучен на основании успешных опытов.

Результаты этих опытов отображены на илл. 26. Если мы привяжем цыпленка за лапку, он станет громко пищать, и наседка со взъерошенными перьями сразу поспешит на этот звук, даже не видя птенца. Как только она найдет его, она начнет яростно защищать его клювом от воображаемого врага.

Илл. 25. Кузнечик перед микрофоном

Если же мы поместим привязанного цыпленка под стеклянный колпак, так, чтобы наседка его видела, но не слышала, то его вид нисколько ее не встревожит.

Но и здесь речь идет еще не о целевом действии, а о прерванной цепи функционального цикла. Такой признак, как писк, как правило, косвенным образом связан с нападением на цыпленка некоего врага. Этот признак восприятия подавляется признаком действия — отгоняющими врага ударами клюва. Если цыпленок трепыхается, но не пищит — это еще не перцептивный признак, который повлечет за собой определенные действия. Впрочем, даже если бы такие действия последовали, они были бы совершенно бесполезны, поскольку курица не способна развязать петлю.

Не менее странно и бесцельно поведение курицы, показанной на илл. 27. В одном выводке у наседки среди желтых оказался черный цыпленок. По отношению к нему, являющемуся ее плотью и кровью, она вела себя исключительно противоречиво. Курица прибегала на его писк, однако, завидев черного цыпленка среди светлых птенцов, гнала его же прочь. Акустические и оптические признаки одного и того же объекта пробуждали в ней два разных функциональных цикла. Очевидно, что в окружающем мире курицы два перцептивных признака цыпленка не складывались в одно целое.

Илл. 26. Курица и цыплята

Илл. 27 Курица и черный цыпленок

7. Воспринимаемый образ и образ действия

В связи с противопоставлением цели субъекта плану природы перед нами встает вопрос и об инстинкте, о котором до сих пор нет ясного представления в науке.

Нужен ли желудю инстинкт, чтобы стать дубом, инстинкт ли руководит работой сонма костеобразующих клеток над формированием кости? Если мы ответим на эти вопросы отрицательно и поставим природный план на место инстинкта в качестве организующего фактора, то мы узрим господство природного плана и в том, как паук прядет паутину, и в том, как птица вьет гнездо, поскольку в обоих случаях мы не имеем дела с индивидуальной целью.

Инстинкт — это лишь порождение нашей нерешительности, о нем говорят в том случае, когда не признают надындивидуальных природных планов. А не признают их потому, что не могут сформулировать верное представление о сущности плана, ибо он не является ни материей, ни силой.

И всё же получить представление о плане не так сложно, если держаться наглядного примера.

Если у нас нет молотка, то даже самого хорошего плана недостаточно, чтобы вбить в стену гвоздь. Также совершенно бесполезным окажется и самый лучший молоток, если действовать без плана, полагаясь на случай. Так можно отбить себе пальцы.

Без планов, то есть без повсеместно господствующих правил, структурирующих природу, в ней царил бы не стройный порядок, а хаос. Каждый кристалл — это продукт природного плана, и когда физики наглядно демонстрируют стройную боровскую модель атома, тем самым они заявляют, что раскрыли планы неодушевленной природы.

В одушевленной же природе господство таких планов можно наблюдать при исследовании окружающих миров. Погружаться в них — одно из самых увлекательных занятий. И поэтому мы не будем сбиваться с пути и спокойно продолжим наше путешествие по окружающим мирам.

На илл. 28 отображены основные результаты, полученные в ходе исследований рака-отшельника. Было доказано, что его картина восприятия представляет собой очень упрощенную пространственную схему. Значимым для него может стать каждый предмет определенного размера, имеющий цилиндрические или конусообразные очертания.

Илл. 28. Кувшинка и рак-отшельник

На иллюстрациях хорошо видно, как меняется значение конкретного предмета в виде цилиндра — в данном случае кувшинки — в окружающем мире рака в зависимости от состояния, в котором находится особь.

На всех этих иллюстрациях показаны один и тот же рак-отшельник и одна и та же кувшинка. Вначале мы видим, как у рака отняли кувшинку, которую он нес на своем панцире. Во втором случае его лишили и раковины, а в третьем рака-отшельника, прежде несшего на себе и раковину и кувшинку, подвергли длительному голоданию. Этого достаточно, чтобы рак испытал три разных состояния.

В соответствии с разными состояниями значение кувшинки для рака также меняется. В первом случае, когда его раковина лишается защитного покрова кувшинки, необходимого для обороны от кальмаров, воспринимаемый образ кувшинки получает защитную тональность [50]. Это выражается в действиях рака, стремящегося притянуть ее к своей раковине. Если у рака отобрать и раковину, то воспринимаемый образ кувшинки приобретает тональность жилища, которая выражается в том, что рак, пусть и тщетно, пытается в нее заползти. В третьем случае, с голодающим раком, воспринимаемый образ кувшинки получает тональность пищи, ибо в таких условиях рак начинает ее поглощать.

Подобные эксперименты имеют исключительную важность, так как они показывают, что в окружающих мирах членистоногих воспринимаемый образ, формирующийся благодаря органам чувств, уже может дополняться и изменяться под влиянием «образа действия», зависимого от внешних факторов.

Чтобы понять эти необычные факты, был поставлен ряд опытов над собаками. Задания были очень простыми, а реакция собак вполне определенной. Собаку приучали по команде «Стул» запрыгивать на стоящий перед ней стул. Затем стул убирали и вновь произносили команду. При этом выяснилось, что собака использовала вместо стула любые предметы, на которые можно было усесться, и запрыгивала на них. Иными словами, целая группа предметов: ящики, этажерки, перевернутые табуретки — облекалась тональностью сиденья, являющегося таковым именно в восприятии собаки, а не людей. Ибо многие из этих сидений были совершенно непригодны для человека.