Алессандро Надзари - MCM
И уже которую неделю он собирался в свободное время приступить к «Горнопромышленнику» Онэ, но смутно понимал, что до конца лета так за книгу по-хорошему и не возьмётся. Секунду. Зато похоже, кто-то другой за неё брался — и не далее, как этим же днём! Утром он оставлял её у подушки, — поскольку подкладывал под голову, — а сейчас она лежала на середине койки. Кто-то проводил обыск? Его в чём-то подозревают? Нет, Никанор и Авксентий его авантюру бы не выдали. Кто-то из работников Павильона? Вряд ли, тот закуток они старались не посещать, он был отдан под тайник, о содержании которого допытываться воспрещалось. Да и Михаил позаботился, чтобы его сымпровизированная операция с допросом прошла под прикрытием ширм, их никто не беспокоил. Похищенные экспонаты он также оттуда выгреб. Что же остаётся? Новые игры тени, ответ на игнорирование? «Автоматерь божья, да сколько ж можно! Всё, пора на встречу».
Воздух в каюте-аквариуме по-прежнему фильтровался достойно; Михаил словно попал в Альпы. Вид горной вершины, поднятой тектоническими толчками и ныне заснеженной, — в обоих процессах согласно гауссовому распределению, — принимал и полный бумаг стол. Полный, но всё же не столь кафарниумовидный, какой бывает у самого Михаила. Что это могло быть? Академическая корреспонденция, диссертации на комментирование? Или ворох результатов экспедиции? Михаил понимал, что этими вопросами заглушает собственные. Вот бы и ему кто голову прочистил.
— Здравствуйте, здравствуйте, Михаил Дмитриевич!
— Здравия желаю, Дмитрий Иванович!
— Не буду ходить вокруг да около, поскольку знаю, сколь отчаянно вы искали этой возможности. На этой неделе вы раскроете терзавшие вас сомнения. По крайней мере, так кажется мне.
— Я весь внимание.
— Впрочем, причастность той ночной беглянки всё ещё под вопросом. У вас есть какие-то новости по её душу?
— Пусто, — Михаил старался не обмануть собеседника, а потому охарактеризовал обстановку по исчезновении пленницы.
— Теперь, полагаю, сможете сосредоточиться на информации, исходящей от меня.
— Так точно! — Михаил понял намёк, и, как бы в подтверждение, расправил плечи и не отводил взгляда от лица почтенного старца.
— Ну-ну, полноте вам. Мне хватает того форменного паяца.
— Виноват.
— Что ж, искупите вину, внимательно меня выслушав. Спешу сообщить вам, Михаил Дмитриевич, что против нас зреет заговор, простите за употребление этого в чём-то даже смешного термина. Если точнее, то я подозреваю, что реакционные силы — из тех же кругов, что стряпают гнусь вроде «циркуляра о кухаркиных детях», а уж кто, как не мы с вами должны понимать, что такие люди нам отнюдь не приятели, — намерены лишить нас Высочайшей поддержки и заморозить финансирование проектов. Представьте себе: не успели они оттаять — и снова в минус, притом уже даже не по Цельсию или Фаренгейту, а по Кельвину.
— Что ж, в запасе ещё остаётся Ранкин.
— Господин лейтенант.
— Виноват. И на что предлагается потратить деньги? И вредят ли нам уже сейчас, напрямую?
— А вот это вам и предстоит выяснить. Но я приказал проверить бухгалтерию, и оказалось, что из программы воздушного флота ещё весной вывели весьма крупную сумму. И то ночное путешествие на рю де Комартен было не зря. Чтобы вы знали, то был номер, снятый Муравьёвым-Амурским, братом министра юстиции и некогда военным атташе во Франции, человеком непростых, но модных увлечений. Он так усердно подбивался к офицерам воздушного флота, так настойчиво пытался выведать все огрехи, искал всё, что могло бы нас скомпрометировать. И делал это якобы по секретному распоряжению министерства в рамках приготовлений к будущим дополнительным переговорам о военно-техническом сотрудничестве, и потому хотел быть уверен, что сбить нашу цену нечем. Чушь. Да, конечно, мне пришло подтверждение, что господин Муравьёв-Амурский находится во Франции по приказу министерства, и препятствовать ему не стоит. Одно только проглядел наш горе-дипломат: в Техническом обществе весьма удивились, узнав о «дополнительных переговорах о военно-техническом сотрудничестве», проведение которых невозможно без уведомления общества, с которым, напомню, требуется согласовывать действия воздушного флота. Простите, что использовал вашу команду втёмную, но не мог не проверить этого супчика. И не говорите, что на моём месте поступили бы так же, это будет банальностью, хоть и искренней.
— Не могу иметь к вам претензии, Дмитрий Иванович, — легко ответил Михаил улыбавшимся уголкам глаз.
— Когда я говорил о Высочайшей поддержке и пагубном влиянии на неё, я выразился не вполне точно. У меня есть подозрения считать, что подтачивать её будут не снаружи, а изнутри. Осмелюсь даже указать на участие Николая Николаевича Младшего, этого высокомерного, малодушного самодура — князя, великого в искусности лжи и плетения интриг. Он слишком хитёр, чтобы подставляться так же глупо, как вымаранный из великих князей и сосланный куда подальше Николай Константинович, но за прыть бывшего атташе в ответе он. И наверняка это не все представители императорского дома, прямо или косвенно работающие против нас. Ох, велел же остерегаться, предупреждал меня о чём-то таком юный, но достойный Михаил Александрович — тихонько так, — а я, старый пень, и не расслышал, не разглядел! Мм… Но поздно сокрушаться.
— Чем же я могу помочь? Куда ведут собранные нами записи?
— Туда, где вам понадобится особое облачение. Обратите внимание на коробочку у моего стола. В ней наряд одного, хм, тайного общества. Возьмёте с собой и переоденетесь. Не здесь. И придётся пойти одному.
— Но как…
— Оказалось несложно, — между прочим, благодаря той встрече в день прибытия, что вас так, помнится, насторожила, — найти тех, кто вхож в те же закрытые клубы, что и старающийся поспевать за тенденциями экс-атташе. — Михаил вспомнил про тот блокнотик, про перечень увеселительных и статусных мест.
— Я не смогу взять с собой ни подчинённых, ни технику, ни оружие. На чём мне сконцентрироваться?
— Постарайтесь не зацикливаться на чём-то одном, но и не распаляйтесь — только привлечёте ненужные взгляды. В таких местах всегда что-то происходит одновременно, просто улавливайте, образно говоря, откуда ветер дует, и ищите области повышенного давления. Постарайтесь увидеть всё вчуже. Запомните картинку с разных ракурсов, интерпретацией и отсеиванием зёрен от плевел займётесь, когда выйдете оттуда.
— Сколько у меня времени на подготовку?
— Пойдёте в ночь со вторника на среду. Точнее, явитесь минут за сорок до полночи. При входе вас — куда ж без этого? — испытают. Минут пять помнётесь у порога, затем на вас соизволят обратить внимание и спросят, чего вы ждёте. Вкрадчиво ответьте: отворения бронзовых врат. Запомнили? Хорошо. Адрес… Так-так. Рю Сен-Жак, № 195. На пересечении с рю Гей-Люссак. Чуть больше сотни саженей до Люксембургского сада, чуть больше сотни же до Пантеона и чуть больше сотни до Высшей нормальной школы. Любопытное место для собраний избрали, не находите? Редкий паук отказался бы сплести там паутину.
«Или спрут — раскинуть щупальца».
В означенный час Михаил прибыл в указанное место. Вернее, уже несколько раз маятником Фуко успел пересечь вытянутое пересечение улиц, отчего-то напомнившее ему скрещённые шпаги, в поисках подходящей наземной точки обзора, но, увы, так и не нашёл ни одного подходящего переулка или алькова, а хоть бы и вазона, честное слово! Ни одной подходящей выщерблины, чтобы затаиться, даже дверные проёмы были неглубокими. Возможно, место было выбрано и по этой причине: засаду и налёт на этот клуб если и могли устроить, то только выставив оцепление радиусом в несколько десятков метров и пойти строем, достойным наполеоновской армии. Или с воздуха.
К счастью, штабс-капитан Немченко согласился после высадки очередного экспедиционного отряда, на недолгий срок оставив группу без возможности экстренной эвакуации, на всех парах подбросить лейтенанта Евграфова до пятого округа и сделать пару кружков над местностью. Рекогносцировка же и показала, что единственные возможные точки наблюдения — на крышах, но Михаил шёл налегке и не мог взять с собой приспособления для «фасадолазанья», а значит, последующий спуск с них был бы проблематичен. Разглядел он и садик за интересующим его домом. Ни одна из фигурок, вышедших в его зелень, даже не подумала взглянуть на небо и оповестить остальных о странном летающем объекте, вероятно, проявляющем интерес к их деятельности. Зато, было похоже, там же находился и второй вход; прибывающих одаривали жестами. Сергей Аполлонович вежливо напомнил Михаилу Дмитриевичу, что время ограничено, и не хотел бы подводить спустившихся на территорию Выставки, тот согласился на высадку в сквере к западу от перекрёстка; правда, не расслышал, как навигатор назвал улочку, на которую должен был выйти Михаил, — что-то вроде ль’Эпе, — и подумал, не в честь ли призоносной швейцарской часовой фабрики.
