Джорджетт Хейер - Роковой поцелуй
– Лорд Уорт, если вам так угодно, можете и дальше рассказывать свои сказочки, – заявил мистер Тавернер. – Вот только доказать эту историю вам будет весьма затруднительно.
– Это и впрямь могло бы оказаться затруднительным, если бы вы столь любезно не пришли мне на помощь, похитив сегодня мисс Тавернер, – ответил граф. – Этот ваш просчет, любезный, настолько упрощает для меня все остальные доказательства, что я уверен – вы не станете настаивать, чтобы я предъявил их Большому жюри присяжных.
Мисс Тавернер обессиленно опустилась на стул.
– Все остальные попытки… значит, это ваших рук дело? Однако дуэль! Но нет, к этому вы, по крайней мере, не можете быть причастны!
– Мне очень жаль разочаровывать вас, мисс Тавернер, – неумолимо продолжал его светлость, – но эта дуэль стала первой попыткой мистера Тавернера избавиться от Перегрина. Я узнал о ней от своего грума, который по счастливой случайности оказался на галерее «Кок-Пит Ройяль» в тот самый день, когда и произошла ссора между Перегрином и Фарнаби. Кстати, мисс Тавернер, у меня имеются серьезные сомнения в том, что хирург сможет узнать вашего кузена, зато я нисколько не сомневаюсь – он узнает меня.
– Так это вы остановили дуэль? – воскликнула Джудит. – О, какой же дурочкой я была! Но вы ничего мне не сказали! Почему позволили мне думать, будто это сделал мой кузен?
– У меня было на это несколько причин, мисс Тавернер, и все – достаточно веские.
Бернард Тавернер, поднеся руку к своему шейному платку, машинально поправил его. Подойдя к остывшему очагу, он остановился, опершись ладонью о каминную полку. На лице у него начал наливаться уродливый синяк. Он был явно потрясен и раздавлен, но сказал в своей обычной спокойной манере:
– Прошу вас, продолжайте! Господь благословил вас живым воображением, однако я почему-то уверен, что присяжным потребуются куда более веские доказательства, чтобы осудить меня за совершение столь дикого преступления. Вы обвиняете меня в том, что я спровоцировал дуэль, но мне хотелось бы знать, какие улики вы готовы предъявить Большому жюри.
– Если бы я мог представить доказательства, которые бы имели вес в суде, то вы сегодня не разгуливали бы на свободе, мистер Тавернер.
Джудит изумленно смотрела на графа.
– А когда же вы заподозрили, что дуэль подстроил мой кузен? – спросила она.
– Почти сразу же. Быть может, вы помните, как однажды пришли ко мне и пожаловались, что Перегрин угодил в дурную компанию. Вы упомянули Фарнаби, и мне пришло в голову: раз или два я видел Фарнаби в обществе вашего кузена. Правда, в то время я подозревал всего лишь, что они задумали выиграть у Перегрина все его состояние в карты. С этим я разобрался, пригрозив Перегрину отправить его обратно в Йоркшир в том случае, если его проигрыш превысит содержание, которое ему полагалось. Я также счел, что нелишним будет навести справки о состоянии финансовых дел мистера Тавернера. Признаюсь однако, был настолько далек от того, чтобы заподозрить правду, что, ничтоже сумняшеся, проявил крайнее неблагоразумие, санкционировав обручение Перегрина с мисс Гарриет Фэйрфорд. Поступив так, я, вне всякого сомнения, подверг опасности его жизнь. Пока Перегрин оставался свободным, срочной необходимости избавиться от него не возникало. Полагаю, перед тем как расправиться с мальчишкой, ваш кузен позаботился бы о вас, дабы заручиться вашей лояльностью, если бы не изменившиеся обстоятельства. Обручение вынудило его действовать быстро. Он нанял мистера Фарнаби, чтобы застрелить Перегрина на дуэли, и тот мог бы преуспеть, если бы для ссоры выбрал не столь многолюдное место. Узнав от своего грума о случившемся, я отправил его выяснить имя хирурга, к которому собирался обратиться Фитцджон. Остальное было уже нетрудно.
Джудит прижала ладони к щекам.
– Это ужасно! Сущий кошмар! Перегрину грозила опасность с того самого дня!
– Едва ли, – возразил его светлость. – С того самого дня я распорядился взять его под неусыпное наблюдение. Полагаю, Нед Хинксон никогда не пользовался вашим особенным расположением, мисс Тавернер, но вы должны признать: своими умелыми действиями на дороге в Финчли-Коммон в минувшем году он компенсировал недостаток сноровки на облучке. По профессии он боксер-профессионал, и, хотя у меня есть основания подозревать, что мой грум – чрезмерно суровый критик, следует отметить: он сомневается в способности Хинксона блистать на ринге, я лично склоняюсь к мысли, что, при наличии достойного покровителя, он способен добиться больших успехов.
– Хинксон! – воскликнула мисс Тавернер. – О, как же я была слепа!
– Мне известно, что однажды некто предпринял попытку ограбить моего кузена на Финчли-Коммон, – с нескрываемым презрением заявил Бернард Тавернер. – Ее вы тоже запишете на мой счет?
– Я совершенно уверен: это тоже дело ваших рук, – отозвался граф, – но при том не думаю, что данный случай заинтересует присяжных. Зато они могу проявить интерес к некоему кувшинчику с нюхательным табаком, который сейчас находится в моем распоряжении, и еще бо́льшую любознательность – к воздействию этой смеси на человеческий организм.
Бернард Тавернер порывисто стиснул пальцами край каминной полки.
– Боюсь, я решительно вас не понимаю, милорд, – заявил он.
– В самом деле? – осведомился граф. – Неужели вы никогда не задавались вопросом, почему эта смесь не подействовала на Перегрина? Признаю́ за вами некоторую изворотливость в том, что вы придумали, как отравить своего кузена посредством зелья, в составлении которого я числюсь знатоком. Но, на мой взгляд, вам следовало бы задуматься и над тем, что если меня заподозрят в приготовлении этой смеси, ежели ее отравляющее действие обнаружится, то человеком, который совершит это открытие, с высокой долей вероятности окажусь именно я. Того обстоятельства, что смесь была обильно ароматизирована, оказалось достаточно, чтобы вызвать у меня подозрения. И, пока Перегрин гостил у меня дома, я изыскал возможность изъять его табакерку. Было нелегко установить точные пропорции трех сортов табака, использованных для составления оригинальной смеси, но, смею надеяться, мне это удалось. Во всяком случае, сам Перегрин не заметил никакой разницы.
– Его болезнь в вашем доме! – вскричала мисс Тавернер. – Этот кашель! Господи милосердный, неужели такое возможно?
– О да, – прозаично подтвердил граф. – Ароматизированные смеси давно используются для отравления людей. Быть может, вы припоминаете, мисс Тавернер, что я нашел предлог для того, чтобы послать Хинксона на Брук-стрит, пока вы гостили у меня в поместье?
– Да, – сказала она. – Вам нужен был договор аренды.
– Вовсе нет. Мне нужны были остатки нюхательной смеси Перегрина. Он сам рассказал мне о том, где хранит свой кувшинчик, и Хинксон с легкостью изыскал возможность подняться в его комнату, чтобы подменить банку похожей, которую дал ему я. Впоследствии, вновь оказавшись в Лондоне, я посетил всех основных торговцев нюхательным табаком – утомительная задача, – но мои труды были вознаграждены с лихвой. Смесь, о которой мы говорим, встречается довольно редко, и за весь декабрь в городе были проданы всего три четырехфунтовые жестянки с ней. Одну приобрел у «Фрибурга и Трейера» лорд Эдвард Бентинк, другую Вишарт продал герцогу Сассексу, и третью Понтет, на Пэлл-Мэлл, уступил одному джентльмену, который заплатил за нее наличными, не торгуясь, и унес с собой, не назвав своего имени. Описание этого джентльмена, коим любезно снабдил меня торговец, не только принесло мне удовлетворение, но и позволило предположить, что при нужде он без труда опознает своего таинственного покупателя. Как, по-вашему, присяжные могут заинтересоваться этим фактом, мистер Тавернер?
Бернард Тавернер по-прежнему стоял, вцепившись рукой в край каминной полки. Губы его растянулись в довольно-таки неприглядной улыбке.
– Заинтересоваться – да, но проявить интерес – еще не значит выказать уверенность, лорд Уорт.
– Очень хорошо, – сказал граф. – В таком случае перейдем к вашей очередной и последней попытке. Следует отдать вам должное и признать, что вы вряд ли предприняли бы ее, не будь дата свадьбы Перегрина назначена, отчего у вас возникла безотлагательная необходимость разделаться с ним немедленно. Вас поджимало время, мистер Тавернер, и положение ваше было слишком отчаянным, чтобы вы задумались о том, не вступил ли в игру и я. С того самого момента, как была назначена дата свадьбы Перегрина, о каждом вашем движении становилось известно мне. Вы подозревали Хинксона, но не он был тем человеком, тенью следовавшим за вами повсюду. По пятам за вами шла личность, которая известна вам ничуть не менее, чем я сам. Вы даже швырнули ему шиллинг за то, что он подержал под уздцы вашего коня. Неужели вы не сумели распознать моего грума, мистер Тавернер?
