Элоиза Джеймс - Три недели с леди Икс
– Она не слишком хорошо себя чувствует, – прошептала Роуз. – Она болеет… словно тоже наглоталась речной воды…
– Самое время тебе ее успокоить. – Индия поставила девочку на ноги и взглянула прямо в ее серые глазки: – Скажи Антигоне, что ты любишь ее, и что никогда не бросишь, и что ей всегда будет тепло и покойно. Скажи, что Торн велел ей надеяться и никогда не сдаваться – потому что он сам не из тех, кто сдается. Разве не так?
– Он никогда не сдается! – кивнула Роуз.
– И я не сдаюсь, – сказала Индия. – И я никогда не оставлю Торна… и ты его не оставишь. А сейчас я снова пойду к нему и приложу ему ко лбу компресс. А если ты захочешь узнать, как он чувствует себя, просто пришли Клару, хорошо?
– Я тоже ни за что на свете не сдамся! – упрямо объявила Роуз.
Индия обняла девочку и побежала вниз.
Глава 39
Когда Индия вновь перешагнула порог спальни Торна, она уже вполне совладала собой. В тяжелые моменты она всегда умела собраться, даже если все остальные бились в истерике. По пути Индия представилась дворецкому Торна, который явно был вне себя от беспокойства.
Сообща они выработали план: все в доме должны были быть заняты делом – от миссис Стеллы до последнего лакея. Лакеям поручили отскрести до блеска карету господина, пострадавшую от речной воды.
– А вечером вы познакомитесь с «жаворонками», миледи, – сказал ей дворецкий. – Сейчас они отбыли в Чипсайд за каким-то чудодейственным лекарством, про которое знает мистер Дюссо.
…Что, ради всего святого, выдумал Торн? Неужели эти четверо, встретившись вновь и вспомнив детство, полезли в грязную воду ради забавы? Но болтать с дворецким времени не было: Индия поспешила в спальню Торна и вытолкала оттуда взашей его камердинера, который переменил простыни, но забыл помыть господина.
Отирая могучее тело Торна влажной тканью, Индия говорила не переставая. Она рассказала, как по нему тосковала и как тоскует теперь. Кажется, она даже прослезилась – когда отодвинула простыню, чтобы обмыть его ноги. Никогда прежде она не видела, сколько на самом деле шрамов на его теле…
Мужской орган Торна сейчас был обмякший – никогда прежде в ее присутствии подобного не случалось! Видимо, ему, как и его владельцу, нужно время…
Индия продолжала трудиться, рассказывая Торну удивительные истории из своей многолетней практики – о домах, которые с ее помощью вернулись к жизни…
Время от времени Ксенобия прерывалась и вливала ложечку воды меж сомкнутых губ Торна, бережно поддерживая его голову, чтобы хоть что-то попало в горло.
Как раз в тот момент, когда она заботливо прикрывала больного простыней, раздался робкий стук в дверь и на пороге появилась миссис Стелла. За ней маячил лакей с тазом горячей воды.
– Я заказала все, что вы просили, и теперь Роуз с Кларой следят за приготовлением целебных припарок для хозяина.
Индия улыбнулась:
– Вот и прекрасно! Благодарю вас, миссис Стелла.
Когда дверь за домоправительницей закрылась, Индия занялась волосами Торна. От крови и речной воды они намертво слиплись, и теперь она осторожно промывала их. И не переставая разговаривала с больным тихим, убаюкивающим голосом… и все же время от времени жалобно просила его очнуться.
Когда она наконец удовлетворилась результатами своих трудов, вся постель промокла насквозь. Индия позвонила в колокольчик и приказала лакеям перенести господина в смежную спальню, предназначенную для хозяйки дома. Подумав об этом, Индия горько усмехнулась… в этом была некая злая ирония судьбы.
Настал вечер. Явился дворецкий и спросил, не соблаговолит ли леди отужинать с господами Дюссо, Бинком и Джорди. Индия отказалась, однако вышла из спальни поприветствовать друзей Торна.
Мистер Бинк сунул ей в руки какую-то коричневую бутыль:
– Это «Магноэлектрический живитель Эдисона», лучшее зелье во всем Лондоне. От него наш больной враз пробудится! Ну а ежели и оно не сработает, то я сыщу волшебные пилюли, которые применяются… уж простите, леди, для укрепления мужской силы. Они как пить дать поправят дело!
Поблагодарив Бинка, Индия вновь поспешила к постели Торна. Почему-то она была совершенно уверена, что, разговаривая с Торном, она удерживает его на земле, и стоит ей умолкнуть, как он тотчас навек уплывет в забытье…
Уже далеко за полночь совершенно измученная Индия разразилась наконец слезами.
Она ненавидела слезы! Еще ребенком она усвоила, что слезами горю не помочь. Можно рыдать долгие часы напролет, но дом так и останется холодным, мрачным, и никто не придет на помощь… Слезы не греют, не утоляют голода…
Но сейчас Ксенобия отчаянно рыдала, содрогаясь от горя, и не могла остановиться. А когда она вновь обрела способность говорить, то слова ее не были уже ласковыми и успокаивающими.
– Почему… какого дьявола ты полез в эту чертову реку? – Голос ее дрожал и напряженно звенел. – Как ты мог так рискнуть жизнью… ведь отец и Элеанор любят тебя, и Роуз любит… и я люблю тебя!
И Индия вновь зашлась в рыданиях, с ужасом осознав, что только что кричала на Торна – и это вместо того, чтобы нежно и любя уговаривать открыть глаза! Но она, кажется, истратила все нежные слова, которые знала…
– Я люблю тебя! – произнесла она вновь, и снова голос ее предательски дрогнул. – А еще я тебя ненавижу… потому что я впервые призналась тебе в любви, а ты… ты меня не слышишь! Я ненавижу тебя за то, что ты заставил меня влюбиться в тебя! И ненавижу тебя за то, что ты собирался жениться на милой мягкой девушке… пушистой, словно котенок… а не… не на мне!
Но самым ужасным была ее собственная роль в этой драме: она с презрением отвергла самое прекрасное, что когда-либо было у нее в жизни! Даже если Торн выживет, то между ними все кончено. Он, безусловно, заслуживает лучшего, чем такая… жена!
И в самые драгоценные мгновения она лгала ему в лицо! Она не доверила ему ни одной своей тайны: не открыла, что ни разу в жизни не была ни с одним мужчиной и что никогда, что бы ни случилось в жизни, не откажется от собственного ребенка…
Сейчас, твердя ему о любви, Индия ощущала такую смертельную тоску, что ей казалось, она вот-вот закричит от терзающей ее боли.
– Ты разбил мне сердце! – вскричала Индия. – Ты разбил… ты разбил мне сердце!
И вдруг она с ужасом осознала, что молотит кулачками по груди больного. Очередное доказательство того, какое она чудовище!..
– Да-да, я не какая-нибудь ласковая милашка! – кричала она, не утирая горьких слез. – Наверное, я растеряла нежность, еще будучи ребенком… но это не значит, что мне не больно! И это не значит, что я не нуждаюсь в ласке и заботе, как… как Лала! И то, что я могу сама о себе позаботиться, вовсе не значит, что я не желаю, чтобы заботились обо мне!
И она уткнулась мокрым лицом ему в грудь, сотрясаясь от рыданий.
Она рыдала так самозабвенно, что едва расслышала слабый шепот:
– Индия…
Но все же она услышала его!
Отпрянув, она увидела, что глаза Торна открыты, и закричала:
– Я люблю тебя! О, Торн, я так испугалась… но ты… ты вернулся!
Голос ее охрип от рыданий.
– Я долго слушал твои причитания и наконец решил, что проще мне открыть глаза…
Видно было, что Торну трудно говорить, однако на губах его играла довольная улыбка.
– Прости… – пробормотала Индия. – Я случайно… просто я вышла из себя…
– Таков уж твой характер. – Торн протянул руку и завладел рукой девушки. Пальцы их переплелись. – Люблю тебя…
Ресницы его вновь сомкнулись, но на этот раз Ксенобия знала, что он просто спокойно уснул. Знала, что смерть отступила.
Глава 40
Весь следующий день Индия просидела подле ложа Торна, отлучившись лишь, чтобы принять ванну, переодеться и повидать Роуз, которой она с радостью сообщила, что ее опекун поправляется. Аделаида привезла ей кое-что из одежды и сочла за благо смолчать о том, что даже если леди Рейнзфорд будет держать рот на замке, уж теперь-то репутация Индии погублена окончательно и бесповоротно…
Попив с крестницей чаю, Аделаида объявила, что они с Роуз едут на прогулку в Гайд-парк. А еще сказала, что друзья детства Торна – прелестные люди… И что именно они спасли его от смерти, делая ему искусственное дыхание до тех пор, пока изо рта у него не потекла речная вода, которой он в избытке наглотался…
Но Индия слушала вполуха. Она была крайне обеспокоена: Торн до сих пор не проснулся. Ей удавалось напоить его водой, однако он не пробуждался и ничего не говорил…
Она уже смирилась с тем, что ведет себя словно добродетельная жена: не отходит от постели Торна, разговаривает с ним, подбадривает, успокаивает, обмывает…
А вечером, раздевшись до нижней сорочки, она скользнула в его постель и устроилась рядом, положив голову ему на плечо. Ею все сильнее овладевал страх, что Торн так и не вернется к жизни…
Долгие часы она пролежала подле него, чувствуя, как леденеют от ужаса ее члены. Наконец сон сморил ее, и Индия задремала, обнимая Торна, словно ограждая его от тлетворного дыхания смерти…
