Очаровательная сумасбродка - Чейз Эллисон

— Я попрошу вас послать одного из конюхов в дом с просьбой принести нам сюда чай, — сказал он.

— Из кухни всего четверть часа назад прислали булочки и овсяные лепешки, сэр, — проговорил ветеринар. — Я распоряжусь, чтобы и вам принесли несколько штук.

Как только они вошли в кабинет, туда пришел конюх и разжег жаровню. Через несколько минут Питерсон принес и освежающие напитки. Холли сняла с себя плащ, который одолжила ей вдовствующая герцогиня, и стала греть руки. Колин пододвинул к своему креслу у письменного стола единственный стул, стоявший в комнате.

— Садись, — пригласил он Холли. — И поешь немного.

— Я уже столько часов просидела на месте… — Она обвела комнату унылым взглядом, но потом повернулась и подошла к столу. — Но вообще чего-то горячего и вкусненького очень хочется. — Взяв чашки, она поставила их на блюдца, разлила чай, добавила в него сахар и немного молока. А потом выбрала себе булочку с патокой, лежащую на подносе, который принес Питерсон.

Пристроившись в уголке своего стола, Колин залпом выпил половину чашки, не замечая того, что горячий напиток обжигает ему горло. Чай был черным и очень крепким — именно такой ему был нужен для того, чтобы заставить мозг работать после утомительного путешествия. Теперь ему были нужны только образцы.

Колин поднял руку.

— Подойди ко мне, пожалуйста.

Холли забросила оставшийся кусочек булочки в рот и поставила чашку на блюдце. Когда она приблизилась к Колину, тот отставил чашку в сторону и взял Холли за талию.

— Извини меня за мое поведение по пути сюда, — вымолвил он.

Холли зажала ему рот пальчиком.

— О чем ты говоришь? Сейчас главное — поставить лошадям диагноз и назначить лечение.

В это самое мгновение кто-то, словно услышав их разговор, постучал в дверь. Холли вернулась к жаровне, а Колин отворил дверь и впустил трех молодых грумов; каждый из них держал в руках мешки, к которым были привязаны листочки бумаги с надписями. Четвертый конюх вошел в кабинет графа следом за ними, таща в руках ведро, наполовину наполненное водой.

— Ваши образцы, милорд, — сказал один из них.

Колин помог парням разложить свертки на длинном столе у дальней стены кабинета. Они гуськом вышли из комнаты и закрыли за собой дверь. Колин открыл шкаф и заглянул туда.

— О, неужели это то, что я думаю? — воскликнула у него за спиной Холли.

Колин вытащил из шкафа какое-то приспособление из дерева и меди и установил его на стол.

— Это микроскоп, — пояснил он.

Оценивающе покивав головой, Холли подошла к нему.

— Он такой замечательный, — похвалила Холли прибор. — Даже у Саймона нет такого.

— Он сделан по моему собственному чертежу.

Холли наградила его, возможно, самой гордой улыбкой, какую Колин когда-либо видел на чьем-то лице… именно такую улыбку каждый мальчик жаждет увидеть на лице своего отца. Само собой, отец Колина никогда так не улыбался своим сыновьям.

— Можно мне? — с благоговением в голосе спросила Холли.

Она осторожно протянула указательный палец к одной из медных скобок, но не дотронулась до них. Колин согласно кивнул, и она наклонилась, чтобы заглянуть в окуляр. Холли покачала маленькое круглое зеркальце у основания микроскопа.

— Но я ничего не вижу.

— Это потому, что тебе, во-первых, нужен дополнительный свет, а во-вторых, то, что ты будешь исследовать.

Колин уже шел в противоположную сторону комнаты к полкам, на которых стояли фонари, специально разработанные им для таких случаев. Полированные стальные отражатели направляли свет в нужное место, так что он мог исследовать через окуляр мельчайшие частицы вещества, которые были очень хорошо освещены. Вернувшись к столу, Колин зажег фонарь и взял первый из образцов.

— Мне понадобится твоя помощь, — сказал он.

— Разумеется. Все, что угодно.

Колин кивком головы указал на стол.

— Там ты найдешь записную книжку и карандаши. Принеси их сюда — будешь записывать мои заключения.

— Слушаюсь, сэр! — услышал граф полный энтузиазма ответ, за которым последовал короткий смешок. — Должно быть, именно так же чувствовала себя Айви, когда Саймон впервые позволил ей помогать ему в его лаборатории.

Выбрав одну из ложечек, множество которых висело на стене над рабочим столом, Колин открыл первый мешок с образцами, бросил небольшое количество зерна в ступку и растер его в порошок. Затем он вытащил из ящика стола две стеклянные пластины, насыпал на одну из них немного растертого зерна, накрыл другой и положил их под крепления на основании микроскопа.

— Ну а теперь давай узнаем, сможем ли мы выяснить, какой дьявол тут у нас поселился.

Прошло почти два часа. Колин вынул из-под микроскопа последний образец и с такой силой поставил его на стол, что Холли вздрогнула. Осторожно приподнявшись, она посмотрела через его плечо, не разбились ли стеклянные пластины под его ладонью. Не увидев ни осколков, ни крови, она с облегчением вздохнула.

Но была и разочарована. Они исследовали каждый образец зерна и сена, бесчисленное количество капель воды, но нигде не обнаружили ничего особенного. Холли делала заметки, записывая почти каждое слово Колина, даже когда он бормотал себе под нос что-то бессвязное.

Упершись локтями в стол, Колин уронил голову на руки.

— Это бесполезно, — заявил он. — Я не усматриваю и следа какого-нибудь яда.

Его безучастный тон напугал ее. Колин опять терял надежду, а вместе с ней и уверенность в собственных способностях как ученого, так и конезаводчика. Холли положила руку на его поникшее плечо, не зная, как утешить его. Она дотронулась ладонью до его шеи.

— Возможно, мы чего-то не заметили, — сказала она тихо.

Его глаза остекленели и покраснели от беспокойства, недосыпа и двухчасовой работы с микроскопом, требующей постоянной концентрации внимания.

— Возможно, ответу меня под носом, — проговорил он. — Я искал какой-то посторонний элемент. Но вдруг все дело в самом корме? Дай мне еще один образец.

— Зажать его между предметными стеклами?

— Нет, просто дай одну ложечку.

Холли сделала, как он просил, Колин придвинул фонарь поближе, высыпал зерно на стол и, наклонившись, стал внимательно его рассматривать. Так он сидел несколько минут, перебирая зернышки пальцами, отделяя одно от другого, собирая их вместе и снова раздвигая в стороны. Потом зажал одно зернышко между большим и указательным пальцами и стал смотреть на него одним глазом.

— Цвет… что-то не так с цветом зерна, — наконец промолвил Колин. — Некоторые его части слишком зеленые… — Он рывком поднял голову. — Мне нужно в библиотеку. Пойдем в дом.

Собрав целую кипу ее заметок, Колин прихватил мешок с кормом и стремительно вышел из кабинета, даже не оглянувшись, чтобы посмотреть, идет она следом за ним или нет.

Чтобы поспеть за ним, Холли пришлось почти бежать по мощеному двору и садовой дорожке. Отблески рассвета отражались в черных окнах особняка, не доходя до окон первого этажа, где уже суетились работники кухни, готовящие еду на весь день.

Холли невольно замерла у входа в библиотеку, вспоминая о том, что произошло незадолго до того, как она заходила сюда в последний раз. Их первые объятия, первые поцелуи… И первый раз, когда она услышала, как он нежно назвал ее по имени.

Колин подошел к письменному столу, нашел коробок спичек и начал зажигать лампы. Желтоватый свет осветил диванчик, на который он усадил ее, где его страсть впервые дала о себе знать. Сжав губы, Холли отвела взгляд в сторону.

— Чем я могу тебе помочь? — спросила она.

— Ищи книги о растениях и садоводстве.

Они уже вдвоем стали перебирать книги.

— Что мы ищем? — поинтересовалась она.

— Что-то, что я не смог определить ни с помощью микроскопа, ни невооруженным глазом. Я почти уверен, что это не входит в состав лошадиного корма, — ответил он.

— Например?

— Какие-то ядовитые растения, которые могли подмешать в корм, — пояснил Колин.

— Святой Господь!