Джейд Ли - Развлечение для настоящей леди
Он от удивления открыл рот. Нахмурился. Ему даже пришлось напомнить себе, что нужно дышать. Ему хотелось говорить, как-то выплеснуть свой гнев, но он смог выдавить только испуганное восклицание:
– Мистеру Томпсону!
– Да. Он добрый, умный – и будет мне хорошим мужем. Он пообещал просить моей руки и сердца, и я намерена принять предложение.
У Маркуса в голове все перемешалось.
– Но ты любишь меня!
– Да, тебя. Но замуж выйду за мистера Томпсона.
– Но ты только что… – Он не смог произнести это вслух, лишь молча указал на скомканную постель. – Ты любишь меня! – Маркус нахмурился. Не это он хотел сказать, но мысленно продолжал возвращаться к одному и тому же. – Ты любишь меня?
– Да.
Он шагнул вперед, злость обжигала разум.
– Ты любишь меня! – еще раз повторил он. Язык заплетался. – Меня!..
– Ты уже говорил это! – воскликнула Фантина, явно сердясь на то, что он не может выразиться яснее.
– Но я никогда не думал, что ты меня полюбишь. Я не думал…
– А я люблю. – Ее явно не радовал этот факт.
Он шагнул к ней, его переполняла радость.
– Мне кажется… мне кажется, это чудесно!
– Еще бы! – отрезала она. – Ты же мужчина!
Она бы не позволила себя обнять, но и в стороне он оставаться не мог. Поэтому он развел руками и навис над ней.
– Ты не можешь выйти замуж за мистера Томпсона, – решительно заявил Маркус. – Не можешь, если действительно любишь меня.
Она прикусила губу, и на короткое мгновение он увидел все страхи и неуверенность, которые ее преследовали. Но потом все уступило место решимости, которую ему еще не доводилось наблюдать.
– Маркус, пойми. Я люблю тебя. И всегда буду любить, воспоминания об этой ночи с тобой я сохраню на всю жизнь. Но я выйду замуж за мистера Томпсона, и ты никак не сможешь этому помешать.
Он покачал головой.
– Не понимаю.
– Неужели? Вспомни о женщинах своего круга, они постоянно выходят замуж ради положения.
– Еще как выходят! – отрезал он, чувствуя, как злость застит разум. – Но ты же не одна из них.
Фантина подняла голову, глаза ее блестели, и Маркус понял, что сказал глупость.
– Как раз наоборот, – ледяным тоном заявила она. – Теперь я одна из них. Или стану такой же, как только выйду замуж за мистера Томпсона.
– Я запрещаю!
Она в ответ только засмеялась, и ему внезапно захотелось на нее наброситься, встряхнуть, даже ударить. Но не кулаком. Он решил ударить по ее самомнению, уверенный, что сможет разрушить его одним-единственным вопросом:
– А если ты носишь моего ребенка?
Она покачала головой.
– Я предприняла меры, чтобы этого не случилось.
– Какие меры? – взорвался Маркус.
Фантина пожала плечами.
– Не важно. Ребенка нет. И не будет. По крайней мере, от тебя.
Она так решительно об этом заявила, как будто констатировала факт, и ему пришлось поверить ей на слово. Однако разум не принимал отказа. Еще секунду назад Маркус не думал ни о каком ребенке, но теперь мысль о том, что она никогда не будет носить его дитя, буквально взбесила его. Нет, он даже представить не мог, что когда-нибудь она будет носить ребенка Эдварда…
– Ты не можешь выйти за Эдварда!
Она вздернула подбородок.
– А то в тюрьму меня посадишь?
– Нет, конечно…
– Прилюдно обесчестишь или будешь отрицать, что вообще меня знаешь?
– Нет!
– В таком случае тебе не остановить меня. – Фантина отвернулась и стала одеваться.
Он останется, чтобы закончить их спор. Он потратит на это столько времени, сколько нужно, даже если придется уложить ее в постель и заняться любовью, пока она не откажется от своих безумных идей. Откровенно говоря, именно это он и намеревался сделать, но в этот момент часы пробили двенадцать.
Полдень.
Ему понадобится несколько минут, чтобы одеться и приготовиться к встрече с Фиксой. Ему пора идти.
Маркус оглянулся на Фантину. Она, наклонившись, натягивала чулки, волосы упали ей на лицо. Он даже как-то приободрился, когда увидел, как дрожат ее руки. По крайней мере, она не осталась равнодушной. По крайней мере, мысль о том, что придется расстаться с ним, была для нее мучительной. Он продолжал на это надеяться.
Только остаться не мог. В его руках была жизнь Уилберфорса.
– Разговор еще не окончен, Фантина, – негромко произнес Маркус: одна его часть желала ее, другая требовала, чтобы Фантина прислушалась к его мнению. – Обсудим это позже.
Фантина подняла голову, на лице были написаны смирение и пустота.
– Мы с вами, милорд, можем обсуждать все, что угодно, только я буду сама распоряжаться своей судьбой.
Он посмотрел на нее, разрываясь между желанием заключить ее в объятия и своим долгом перед Англией.
– Фантина, – его голос готов был вот-вот дрогнуть, – я должен идти.
– А я должна выйти замуж за мистера Томпсона.
Она отвернулась, распахнула шкаф и стала искать подходящее платье. Маркус какое-то время еще колебался, но что он мог сказать? Отношения между ними слишком сложные, слишком запутанные, чтобы сейчас в них разбираться. Придется подождать.
На кону жизнь человека. Стабильность страны.
Коротко выругавшись, он вылетел из комнаты, в спешке едва ли не хлопнув дверью. Чем скорее он покончит с Фиксой, тем быстрее вернется к Фантине.
Он все уладит с ней. Никогда не позволит ей выйти замуж за мистера Томпсона. Или за кого-нибудь другого.
Она принадлежит ему.
* * *Фантина невидящим взглядом уставилась на платья его сестры, висящие в шкафу. Коснулась дорогого шелка, прекрасного батиста, мягкого муслина, но единственное, что почувствовала, – это пустоту в комнате.
Он ушел. Как она и предсказывала, он выбрал Англию. Она его выбор понимала. Откровенно говоря, она, как и Маркус, не желала жертвовать Уилберфорсом.
И все-таки его отсутствие больно ее задело. Маркус не верил, что она вполне может справиться с Фиксой. Вчера ночью он ей тоже не поверил, а сегодня утром подчеркнул, что она ничего не сумеет добиться.
Как джентльмен джентльмену… Богач богачу.
Фантина безвольно опустила руку. Она могла бы проследить за Маркусом. По крайней мере, такие у нее были планы, когда она одевалась. Неожиданно она почувствовала, как навалилась усталость. Как будто она всю жизнь бежала. Иногда ей доводилось преследовать таких, как Фикса, но чаще всего она убегала. Она все детство старалась не попадаться на глаза любовникам матери, мужчинам, способным украсть ребенка и использовать его. А позже ей пришлось справляться с Балластом, Херди и другими, не менее опасными личностями. И несмотря на то, что она научилась тонко лавировать, всегда находился мужчина, которого нужно было обойти. Даже Пенуорти использовал ее, чтобы решать собственные проблемы.
Она устала. Устала от игр между мужчинами – джентльменами и ворами. А как же женщины? Как же она? Она умна, на многое способна и довольно хитра. Но почему она не умеет рассчитывать свои силы, как это делают мужчины? Что у них есть такого (кроме члена), что позволяет им управлять жизнью?
Ответ был очевиден: у них власть. Деньги, влияние и численное превосходство давали им эту власть. Чтобы самой стать силой, ей требовалось обладать по меньшей мере одной из трех составляющих.
Денег у нее не было, и повлиять она не могла ни на кого, за исключением, возможно, Безымянного и его ватаги. И, кроме того, она шапочно была знакома с Уилберфорсом.
Уилберфорс!
Она медленно подняла голову, как бы прислушиваясь к внутреннему голосу. Кто такой Уилберфорс, если не самый влиятельный член парламента Англии? Пенуорти с Маркусом уже вложили достаточно денег для спасения жизни старика, а он даже спасибо не сказал. Если у кого и было политическое влияние, так это у него, Уилберфорса. Всякое благотворительное начинание проходило под его эгидой. Элита говорила о нем с благоговением. Если бы ей удалось заручиться поддержкой старика, поставить его имя под любым из ее начинаний в трущобах, она бы резко все изменила. Она создала бы школу для детей, научила бы их торговать – чтобы они знали: можно жить, не воруя и не занимаясь проституцией. Организовала бы столовые, где кормила бы и согревала бы тех, кому это необходимо. Или даже еще лучше: она могла бы помочь людям в поисках работы, сводила бы работодателей с рабочими, особенно если бы у нее была возможность гарантировать честность и ответственность работников.
В голове проносилось десятки планов, один честолюбивее другого. Но получится ли у нее? Сможет ли она заставить хромого старика, который носится с отменой рабства, помочь ей?
Она не знала. Но, черт возьми, она попытается!
С этой мыслью Фантина повернулась к шкафу, на сей раз тщательно подбирая платье. В конце концов, платье должно быть настолько красивым, чтобы поразить воображение самого набожного члена парламента.
Глава 21
Маркус громко постучал в дверь лорда Бэйлора, взглянул на Джайлса, который уводил лошадей. Рядом с горячими лошадьми серой масти Джайлс казался просто крошкой, но тем не менее твердой рукой вел их в ближайший парк. Ему приказали присмотреть за животными, пока Маркус будет решать дела с Бэйлором. Но как Маркус мог что-то решать, если дверь не открывали!
