Даниэла Стил - Только с тобой
Шон отправил на тот свет шестерых, но Изабелле детали были ни к чему. Остальные сочли его покойником и бросили в яму. Они до сих пор считали его мертвым, и ФБР это было на руку.
– Ты вернешься туда? – спросила Изабелла, вцепившись в его пальцы двумя руками. Почему-то ей казалось, что от его ответа зависит и ее жизнь тоже.
Шон долго молчал, а затем медленно кивнул.
Иззи не удивилась. Она была права.
– Я знала. Ты просто псих, Шон О’Хара. И это совсем не комплимент. Да, я рада, что ты выжил, но это ничего не меняет. Мучения, которые переживают твои родители, на твоей совести.
Она думала о Конни. О ее надеждах, что Шона «спишут», что он перестанет пропадать на заданиях и рисковать жизнью.
Изабелла не стала говорить ему о смерти Энди. Он был слишком слаб для такого потрясения. Однажды, думала она, кто-то побоится сказать о смерти Шона ей, сочтя ее слишком слабой для такого потрясения. Но она давно была готова к этой потере. Одержимый маниакальной идеей, Шон и не думал останавливаться на достигнутом. Его нельзя было переубедить или отговорить, поэтому Иззи не собиралась даже пытаться.
Веки Шона смежились, и он отключился. На губах играла слабая улыбка: он был рад видеть Изабеллу.
На другое утро она снова пришла его проведать. Поболтав пару минут, она попрощалась и улетела в Сан-Франциско. Следовало отменить поездку в Японию. Она и так потеряла два дня каникул, так что путешествие могло подождать до лета.
Сообщив отцу и мачехе о своем возвращении, Изабелла уединилась в своей квартирке. Остаток каникул она планировала просто гулять по городу и заниматься домашними делами. Она постоянно вспоминала Шона, и каждый раз сердце ее сжималось при мысли о будущей потере.
Через две недели, когда Иззи вернулась из школы, ей позвонила Конни и сообщила, что они тоже вернулись домой. Шон был по-прежнему в больнице, его раны оказались серьезнее, чем предполагали врачи, но жизни давно ничего не угрожало.
– С ним все будет в порядке, – сказала Конни в трубку.
«Если это можно так назвать», – подумала Изабелла с горечью.
В солнечный майский день, выходя из школы, Иззи увидела Шона. Он стоял на противоположной стороне улицы, заросший, словно дикарь, и опирался на трость. Когда он двинулся через дорогу, стало ясно, что каждый шаг причиняет ему сильную боль. У Изабеллы затрепетало сердце. Она смотрела, как он идет, и едва не плакала. Они были двое оставшихся в живых последних обитателей чудесного мира, которого больше не существовало, он рассыпался после смерти остальных.
– Зачем ты пришел? – спросила она, когда Шон приблизился.
Они обнялись.
Он казался окрепшим, плечи расправились, и даже с тростью Шон выглядел очень мужественным и привлекательным.
– Хотел всех повидать, – тихо сказал он. Его взгляд настойчиво пытался пробиться через завесу враждебности, которой прикрывалась Иззи. – Хотел увидеть родителей и тебя.
– Меня-то зачем? Какая разница, увидимся мы или нет? Все равно ты скоро умрешь, как и все остальные.
– О, спасибо за вотум недоверия, – грустно откликнулся Шон. – Но ведь в этот раз я вернулся живым.
К этому моменту он, конечно, уже знал о самоубийстве Энди и горько оплакивал его в душе.
– Возможно, и в следующий раз тебе тоже повезет, – кивнула Изабелла, но по ее голосу было ясно, что она не верит в чудеса. Она не хотела больше жить пустыми надеждами.
– Может, выпьем кофе где-нибудь? – осторожно спросил Шон.
– Давай. Можно у меня. – Она хотела добавить, что ее квартира в двух шагах, но взглянула на трость и промолчала.
Оказалось, Шон приехал на машине матери. Они добрались до дома Иззи, где ему пришлось мучительно долго подниматься по ступеням.
В гостиной Иззи он присел на диван, с трудом переводя дух. Всюду были фотографии «Большой пятерки», а также несколько снимков, где был только он. Шона тронул и удивил этот факт.
Изабелла, казалось, прочла в его глазах невысказанный вопрос.
– Твоих больше, потому что ты остался в живых. – Она протянула ему чашку с кофе. – Когда ты умрешь, останется один снимок. Самый лучший…
– Иззи… – начал он, но не закончил.
Прежде чем они успели осознать, что происходит, Шон уже обнимал Изабеллу, а она целовала его в губы.
Это было похоже на помешательство. Пожалуй, со стороны можно было подумать, что они едва ли не дерутся, сжимая друг друга в объятиях. Как будто некая необъяснимая сила взяла верх над каждым из них и побуждала к действиям, совершенно им несвойственным. Казалось, само выживание зависело от того, смогут ли они заняться сейчас любовью.
Даже с больной ногой Шон был гораздо сильнее Изабеллы. Схватив ее в охапку, он перенес ее в спальню и стянул с нее одежду, несмотря на удары, которыми она покрывала его тело. О такой неистовой страсти ни Шон, ни Изабелла даже не подозревали. Они отчаянно нуждались друг в друге, ибо только так могли утолить нестерпимую страсть.
Когда все кончилось, оба лежали на кровати обессиленные, глубоко и часто дыша. Изабелла прижалась к Шону и, чуть приподнявшись, заглянула ему в глаза. Она всегда знала, что однажды может случиться нечто подобное. Но что это будет столь ярко, столь безумно и ослепляюще…
– Что это было? – шепнула она. Ей все еще казалось, что они слиты воедино, превращены неведомой силой в целое существо.
– Не знаю. Я люблю тебя, Иззи. Именно это я и хотел тебе сказать. И я не знаю, что мне делать. Только мысль о тебе вытащила меня из этих проклятых джунглей. Я выжил потому, что должен был еще хоть раз тебя увидеть.
Она смотрела ему в глаза и заглядывала, казалось, прямо в душу.
– Но ты же снова уедешь… – Больше всего на свете она хотела услышать «нет», но знала, что надежда тщетна.
– Да. Я должен вернуться.
Иззи кивнула, чувствуя, как осыпается осколками ее сердце. Затем вскочила с постели и встала рядом, глядя на Шона сверху вниз.
– Тогда проваливай! – резко сказала она. – Проваливай из моей постели и из моей жизни! Уходи навсегда. Ты не смеешь так со мной поступать! Я не позволю тебе, ясно? Каждый из ушедших забрал часть моей души. Если ты погибнешь… когда ты погибнешь, ты заберешь то, что осталось. А я не хочу этого! Я хочу вернуть себе свою душу, я хочу вернуть себе свою жизнь. Можешь делать все, что тебе угодно, но больше никогда не приходи ко мне, не говори, что любишь меня, и не разбивай мое сердце! Проваливай!
Он не сказал ни слова, зная, что Изабелла не шутит. И стал молча одеваться под ее пристальным взглядом. Розовое тонкое платье Иззи валялось на полу. Все, чего хотел Шон, – это обнять ее нежное обнаженное тело.
Изабелла следила за ним с непроницаемым лицом. Ее боль была столь острой, что об нее можно было резать вены. Она знала, что именно этого всегда и желала: оказаться в объятиях Шона, проснуться, стать самой собой… Он пробудил в ней страсть, о которой она не подозревала. А теперь она должна похоронить то, что обрела.
– Мне очень жаль, – мрачно сказал Шон, прежде чем уйти. – Я не имею права так с тобой поступать. Я люблю тебя, но это ничего не меняет.
Изабелла молчала. За Шоном закрылась дверь.
Она слушала, как тяжело стучит трость по ступеням, и по ее лицу катились горячие слезы. Всякий раз, когда Шон уходил, она прощалась с ним навеки. Она ненавидела его за это, потому что не представляла, как можно убить в себе любовь, которая росла и крепла целых девятнадцать лет.
Изабелла передумала ехать в Японию, предпочтя Индию. Она купила билет на середину июня в один конец. В планах было путешествие длиной в месяц.
Кроме этого, Иззи подписала контракт о работе в младших классах Этвуда еще на год. Однако это должен был стать последний год, после которого Иззи планировала поехать учиться в Европу. Кроме отца и мачехи, ничто теперь не держало ее в Сан-Франциско. Друзей у нее не осталось.
Готовясь к поездке, Иззи тщательно изучила материалы по Индии. По приезде она собиралась взять напрокат машину и проехать по побережью и в глубь страны. Она совершенно не боялась путешествовать одна.
Последний учебный день стал подлинным событием. Со следующего года малыши приступали к настоящему обучению. По сути, маленький выпускной был шагом в более взрослую жизнь, если ее можно было так назвать. Изабелла и Венди провожали детишек, как своих собственных, обнимая и целуя на удачу, вручая каждому книжку, где написали по маленькому напутствию. У самой Иззи все еще хранилась книга со сказками, которую вручила ей на первом выпускном мисс Джун.
Наведя порядок в классе, Венди и Иззи присели выпить чаю.
– Вот и год прошел, – сказала Венди с улыбкой. – Еще один год. – Ей не верилось, что Изабелла сможет оставить любимую работу ради учебы в Европе.
Венди нравилось смотреть, как подрастают малыши, как уходят в новый класс, взрослеют, меняются, порой забегают в гости спустя годы.
Но Изабелла не была уверена, что хочет навеки застрять в Этвуде. Она стремилась к большему, искала себя. До сей поры ее всегда что-то держало в Сан-Франциско, но теперь последние ниточки порвались, отпустив ее на свободу. Она чувствовала, что пришла пора попробовать что-то новое. Страсть, эмоции, бурлившие в ней, требовали выхода, как и предупреждала когда-то мать. Да, ее большой страстью мог стать Шон… Но каждый делает свой выбор. Две недели назад Шон уехал в Вашингтон, чтобы продолжить восстановительное лечение, а затем отправиться на новое задание. Всем своим существом Иззи желала ему вернуться живым и невредимым, но жить ожиданием, жить страхами она больше не желала. Она любила Шона, любила все эти годы и, как оказалось, взаимно, однако это была одна из тех сказок, которым не суждено сбыться. Изабелла ни о чем не жалела.
