Долгий уик-энд - Генри Вероника

– С удовольствием выпью кофе, – пробормотала Лора.

– Как вам отель? Вы ведь остановились в «Приюте», да? Мы выбираемся туда иногда выпить вина, но ресторан позволить себе не можем. Бедные художники, знаете ли…

– Глупости! Не слушайте вы его. – К ним вышла женщина, по-видимому, та самая Венди, которая готовит кофе. – Мы только в этом году были там уже трижды.

– Исключительно по приглашению друзей, – ласково заметил Тони. – Неудивительно, что вы, Эмма, остановились именно там. Лучшей гостиницы и правда не найти.

– Я выбрала самый дешевый номер, – сказала Лора на тот случай, если хозяева Кларенс-Хауса вдруг решили, будто у нее денег куры не клюют и она привыкла отдыхать в роскошных отелях. – А по приезде нам дали номер дороже… – Она никак не могла этому нарадоваться.

– Время от времени себя нужно баловать, это очень полезно, – заявила Венди, протягивая гостье большую чашку кофе. – Вот молоко и сахар, угощайтесь.

Помещение, куда пригласили Лору, было большим и светлым; в нем начисто отсутствовали перегородки. У дальней стены находилась кухонная зона, где царил художественный беспорядок. На полках вперемешку, без какой-либо логики или системы, громоздились приправы, банки с соленьями и бутылки с маслом. В жилой зоне бросались в глаза различные предметы искусства, яркие диванные подушки и книги. Однако главным ее украшением, безусловно, являлся великолепный вид на гавань, открывающийся из большого окна без занавесок: любоваться чудесной панорамой приятно в любое время суток, зачем от нее отгораживаться?

– Ух ты! – восхитилась Лора. – Теперь понятно, почему вы купили этот особняк.

– Да, такой пейзаж никогда не надоедает, – согласился Тони. – И никогда не повторяется. Он очень переменчив, всегда радует глаз.

Она обвела взглядом стены: несколько картин, некоторые, похоже, принадлежат кисти хозяина. Семейных фотографий не заметно. И ни одного изображения отпрысков, по которому можно было бы изучить фамильное сходство.

Лора отпила кофе, не зная, что еще сказать без риска показаться чересчур любопытной. Она и так была застенчивой от природы, а принесенная ею в этот дом тайна еще добавляла смущения – особенно в присутствии Венди. Лора исподтишка рассматривала хозяйку Кларенс-Хауса. Та выглядела старше Тони; хотя, может, дело в обветренной, очень загорелой коже орехового оттенка. Высокая и жилистая Венди была одета в джинсовое платье, фасон которого скорее подошел бы молодой девушке; впрочем, природная грация миссис Уэстон скрашивала несоответствие.

Сколько лет они женаты? Жили ли вместе уже тогда, когда была зачата Лора? Она поискала в комнате какие-нибудь свидетельства долгого брака. Ничего.

– Я ухожу на рынок, потом плавать, – сообщила Венди. – Вернусь не скоро. На обед суп, хлеб и сыр. – Она улыбнулась гостье. – Хорошего дня.

И исчезла, оставив Тони с Лорой наедине.

– Ну что, приступим? – предложил он. – Вы ведь заплатили мне не за то, чтобы просто попить кофе.

Она поднялась за ним на второй этаж, в студию – большую комнату с тем же видом, что и из окон гостиной. Здесь стояли два мольберта с прикрепленной к ним бумагой и столик, заваленный остро отточенными карандашами, масляными красками и кисточками.

– Думаю, для начала вам лучше всего попробовать нарисовать этот пейзаж. Я увижу ваш стиль, от него и будем отталкиваться.

– У меня, по-моему, нет вообще никакого стиля, – испуганно сказала Лора. Господи, когда она последний раз рисовала?! – Я полная неумеха…

– Все так говорят, – с улыбкой заметил художник. – Если бы вы были гением, вам не пришлось бы ехать ко мне на урок, верно? Не переживайте и не тушуйтесь. Я не собираюсь вас оценивать.

Лора повернулась к мольберту и посмотрела в окно. Во рту пересохло, руки дрожали. Когда уместно начать щекотливый разговор? Сколько еще ждать? Сначала, конечно, не мешало бы наладить с Тони хоть какие-то отношения. Чем дольше она тянет, тем сложнее будет перейти к делу.

– Я не знаю, с чего начинать… – произнесла Лора.

«Белокурая бестия», принадлежащая Парфиттам, гораздо уместнее смотрелась бы где-нибудь в Сен-Тропе или на полуострове Сандбэнкс. Для Пеннфлита она была слишком хороша. Яхта – белоснежная и сверкающая, во всем своем стеклопластиковом великолепии – резко выделялась на фоне обшарпанных лодок, катеров и рыболовецких суденышек. Некий безымянный безликий раб с самого утра пришвартовал ее возле «Приюта», а также наверняка заправил и укомплектовал всем необходимым. Такие рабы, заботящиеся об удобствах Парфиттов, имелись повсюду, где появлялись Тревор с Моникой.

Клэр ступила на борт с опаской. Несмотря на жизнь у моря, отнести себя к мореплавателям она не могла. Да и времени для прогулок по волнам у нее не было. Лука же, наоборот, взлетел на яхту, словно здесь родился, и уже совсем скоро бродил по палубе рядом с Тревором – тот с гордостью хвастал разными хитроумными штучками и приспособлениями, которыми нашпиговал «Бестию» до отказа.

Пока мужчины под восторженные возгласы Луки изображали из себя капитанов, Клэр сидела на белом кожаном диване рядом с Моникой.

– Яхта совсем небольшая, для многодневных плаваний не предназначена, – сказала миссис Парфитт. – Хотя здесь можно разместить на ночлег четверых. Мы любим курсировать на ней вдоль побережья.

Она вытянула ноги и, довольно вздохнув, подставила лицо солнцу. С чувственным мурлыканьем заработал двигатель. Тревор отвязал канаты, и яхта медленно двинулась вперед. Управление доверили Луке, и он, ощущая легкий благоговейный трепет перед размером и мощью «Белокурой бестии», осторожно вел ее между других суденышек. Клэр чувствовала себя неловко. На ум пришло сравнение с «Феррари», затесавшимся на стоянку у супермаркета. Окружающие выворачивали шеи, пытаясь разглядеть, кто на борту. Будем надеяться, хозяйку «Приюта у моря» никто не узнал. Показухи Клэр не любила.

– Теперь можно и выпить, – объявила Моника. – Будешь джин с тоником?

Клэр кивнула, мысленно добавив: «И хорошо бы покрепче». Чтобы хоть на время забыть события последних двадцати четырех часов. Прошли почти сутки с того момента, как в ее жизнь вернулся Ник, а она до сих пор не представляет, что делать. Клэр подташнивало – то ли от нервов, то ли от качки. Она вспомнила чей-то совет: от морской болезни хорошо смотреть вдаль, на линию горизонта.

Изучая водную гладь, Клэр заметила впереди старое деревянное судно. До «Белокурой бестии» этому обветшалому неповоротливому кораблику было очень далеко. Клэр с ужасом различила на его палубе Ника, Гаса и остальную компанию. Она сползла пониже на диване и опустила голову, молясь, чтобы ее не узнали. Но не учла орлиных глаз Моники.

– Ой, смотри! Вон, вон там. Ваши холостяки! – Моника бурно замахала, затем мечтательно вздохнула. – Эх, будь я лет на десять моложе…

«А на двадцать не хочешь?» – с неожиданным злым ехидством подумала Клэр и сразу же устыдилась.

Ник с Гасом помахали в ответ. Она сделала вид, что очень занята изучением корзины для пикника.

«Бестия» стрелой промчалась мимо старой посудины, и Лука, не отнимая одной руки от штурвала, торжествующе вскинул другую в победном жесте. Клэр мельком взглянула на Ника и отчетливо прочла по лицу его мысли.

«Козел».

Лука – не козел. Нет. Он просто мастерски козла изображает. Почти все время. Но у него есть и положительные качества.

Клэр должна в это верить. В конце концов, теперь она с ним связана. Фотография Ника и Софи… Они действительно хорошо смотрятся вместе. Гас прав. Нельзя разрушать счастье другой женщины в надежде обрести свое собственное.

Нужно быть благодарной за то, что есть, – а любой скажет, что есть у нее немало. Она нежится на шикарной яхте, владельцы которой страстно желают заполучить Клэр Марло в проект ее мечты. Очнись, Клэр.

– Держи, дорогая. – Вернулась Моника с двумя огромными бокалами, позвякивающими льдом. – Вот это жизнь, да? Привыкай.

Клэр нетерпеливо схватила напиток. Моника подняла свой бокал и с ослепительной улыбкой провозгласила: