Кевин Милн - Шесть камешков на счастье
– Церковь скоро закроется. Надо ведь сказать родителям?
Я медленно кивнула:
– Но… можно мы позовем Рэнди? Боюсь, что второй раз все рассказывать у меня мужества не хватит.
Нэйтан одобрительно кивнул.
– А как же я? – снова занервничал Грант. – Мне тоже пойти в церковь?
– Конечно, нет, – ответила я ему. – Не хочу видеть тебя рядом в такой момент.
– А как я узнаю, что вы не собираетесь рассказать… что-то другое?
– Ты что, сомневаешься? – оскорбленная, крикнула я.
– Не волнуйтесь, – заверил его Нэйтан. – У нас есть план, и мы будем действовать по нему.
– А что вы им про меня-то скажете? – упорствовал Грант.
– Что вы отправляетесь в реабилитационный центр – лечиться от алкогольной и наркотической зависимости. В любом случае все когда-нибудь об этом узнали бы, так что лучше рассказать сразу.
Гранту крыть было нечем, и он просто один раз кивнул.
Двадцать минут спустя наши с Элизой вещи были собраны и сложены в багажник машины Нэйтана. Грант прощался с Элизой и горько плакал.
– Милая, – говорил он ей, – папе придется уехать на несколько недель. О тебе в это время будет заботиться твоя сестренка, ладно?
– Куда ты уедешь? – спросила она.
Губы Гранта задрожали, и он срывающимся голосом ей ответил:
– Туда, где меня научат быть хорошим папочкой. Но обещаю, я вернусь очень быстро. Я буду скучать по тебе каждый день.
– И я, папочка, – ответила Элиза со слезами.
Я прощаться с Грантом не стала.
Глава 28
Когда мы подъехали к дому Нэйтана, его родители еще не вернулись. Первое, что он сделал, – пошел на кухню и набрал номер Рэнди. Я бы, конечно, могла и сама позвонить, но боялась разрыдаться в трубку.
Пастор Стин и Колин приехали минут через десять. Как раз когда мы здоровались, подоспел Рэнди.
– Похоже, у нас еще один гость, – заметил пастор, услышав шум мотора.
– Да, пап, это Рэнди. Я его пригласил, – ответил Нэйтан.
– Ну, какие планы на воскресенье? Я тут недавно насобирал камешков… Не поможете со шлифовкой? А то мне тут в церкви напомнили, что давненько я не рассказывал…
– Пап, – перебил отца Нэйтан, – момент неподходящий.
Вошел Рэнди. О, как мне хотелось продолжать обсуждать камешки! Я вспомнила урок пастора. Через пару месяцев после того, как я начала ходить в церковь, а Грант помогал Стину наладить занятия, пастор начал очередное занятие с короткого рассуждения, что каждый из нас подобен камешку. Идея была такая: мы приходим в этот мир несовершенными и, как камни на земле, часто оказываемся в грязи; наша жизнь – опыт, окружающие люди, важные решения – должна отшлифовать нас и превратить в произведение искусства, прежде чем мы отойдем в мир иной и предстанем пред Господом. Чтобы мы лучше запомнили этот урок, он подарил каждому из нас по камешку, которые сам отшлифовал в специальной машинке. Они были такими блестящими, такими сверкающими…
Помню, как, сидя на занятии в воскресной школе, я мечтала, чтобы моя жизнь была похожей на эти камни – гладкие, с ровными краями и без единого пятнышка. Но, стоя сейчас перед Рэнди и родителями Нэйтана, ждавшими, что мы им скажем, я понимала, что моя жизнь – не что иное, как отвратительный булыжник, вдавленный в грязь. Хуже того, я знала, что грязи сейчас станет еще больше: я ведь собиралась их всех обмануть…
– Все в порядке? – почуяв неладное, спросила миссис Стин и растерянно оглядела нашу компанию.
– Просто… нужно поговорить, – начал Нэйтан и, повернувшись к Рэнди, сказал с нажимом: – Нам всем…
Пастор Стин забеспокоился:
– Ладно, тогда давайте сядем…
Мы отправили Элизу в другую комнату и включили ей телевизор, чтобы уберечь от сцены, которая назревала в гостиной.
Рэнди порывисто подошел ко мне, взял за руку и попытался обнять. Я безумно хотела раствориться в его объятиях! А он не подозревал о том, что сейчас будет сказано… Я отпустила его руку и быстро села. Лицо Рэнди отразило его замешательство. Он сел рядом со мной и прошептал:
– Мэдди… Что случилось?
Я почувствовала, как к глазам подступают слезы.
– Ничего, – прошептала я, еле сдерживая рыдания. – Просто… Пусть Нэйтан все объяснит.
Нэйтан немного помедлил и, подбирая слова, не стал терять времени:
– Это… трудно. Мне тяжело говорить, а вам, наверное, еще тяжелее будет услышать.
Я чувствовала, что Рэнди ищет мой взгляд, но заставить себя посмотреть на него не могла.
– Дело в том, что… мы совершили ошибку… – Нэйтан прокашлялся.
– Кто это – мы? – не удержался Рэнди.
– Я, – уточнил Нэйтан твердо. – Выслушай меня, Рэнди. Я допустил ошибку. Я и Мэдди, мы…
Не успел он закончить, как Колин вздохнула – догадалась. Пастор Стин побелел как мел, но виду не подавал.
– Мы… В общем, в ночь выпускного, когда все разъехались, мы на некоторое время остались наедине и…
Рэнди прошибло. Тряся головой, он вскочил с кресла, я испуганно подняла на него взгляд – глаза его метали молнии.
– Нет! – закричал он. – Не может быть! Не говорите ничего больше! Все неправда. Не может этого быть!
Я больше не смогла сдерживать слезы, и они ручьем хлынули из моих глаз. У миссис Стин глаза тоже были мокры. Рэнди покраснел, а пастор Стин побелел сильнее.
– Мы не хотели, Рэнди, – всхлипнула я. – Клянусь. Просто… так случилось.
– Прости меня, Рэнди, – добавил Нэйтан на удивление спокойно. – Ты мой лучший друг, и я вовсе не хотел досадить тебе.
Рэнди ходил по комнате, как хищник в клетке, и приговаривал, недобро усмехаясь:
– Друг? Нет уж, дудки, Нэйтан… Друг бы так не поступил… Никогда… – Он снова повернулся ко мне. В его глазах плескалась ненависть: – А ты! Сама невинность, мать твою! Запудрила мне мозги, что до свадьбы ни-ни. И я, дурак, поверил же ведь!
Рэнди тяжело дышал.
– А с чего это вдруг вы оба выглядите так виновато? Зачем говорить мне все это сейчас?
Неловкая пауза ничего не объяснила ему. Молчание прервал пастор Стин, проявив чудеса проницательности:
– Думаю, дело куда сложнее.
Он пару раз перевел взгляд с меня на Нэйтана и обратно, чтобы убедиться, правильный ли ход приняли его мысли.
– Да, – подтвердил Нэйтан, и его голос предательски дрогнул. – И вот продолжение. Сегодня утром… Мэдди узнала, что беременна.
– Что?! – взревел Рэнди. – Ты ее обрюхатил! Ты, жалкий кусок…
Но так и не закончив ругательство – хоть я и думала, что он имеет на это полное право, – Рэнди сделал глубокий вдох, брезгливо уставившись на меня и своего «друга». Взгляд его был таким красноречивым, что у меня внутри все оборвалось.
– Ненавижу вас… обоих, – тихо процедил Рэнди.
От этих слов мне стало так больно, как не было больно ни в одно из мгновений этого ужасного дня, ибо я знала: это говорит его бедное сердце.
– Не хочу иметь с вами ничего общего.
Рэнди повернулся к нам спиной и пошел к входной двери. Часть меня отчаянно рвалась сказать ему правду, но я знала, что из-за этого будут новые неприятности, с которыми я просто не в силах справиться. «Так будет лучше для него, – сказала я себе снова. – Лучше для всех нас… Ведь так?»
Он ушел. А я сидела и слушала, как Нэйтан в подробностях излагает родителям наш с ним «план». И восхищалась, с какой легкостью он придумывает на ходу подробности.
– Знаешь, Нэйтан, что в этой ситуации беспокоит меня больше всего? – в какой-то момент подала голос миссис Стин. – Что мы с твоим отцом всегда считали тебя взрослым и зрелым. Выходит, мы основательно заблуждались на сей счет…
– Согласен, – с раскаянием отвечал Нэйтан. – И мне очень жаль.
– А что насчет других подростков, в церкви и в обществе, – каким ты будешь для них примером? Как их родители теперь должны будут объяснить подобное своим детям?
– Да-да, – повторил Нэйтан. – Я чувствую себя ужасно.
Миссис Стин повернулась к мужу:
– Тим, что скажут люди?
– Не знаю, – пожал тот плечами. – Но надеюсь, поймут, что никто не без греха. Уверен, большинство нормально к этому отнесется, хотя, конечно, найдутся и те, кто начнет кликушествовать: «Что это за пастор! за собственным сыном не уследил!..»
Родители Нэйтана обменялись многозначительными взглядами, затем пастор Стин внимательно посмотрел на нас с Нэйтаном. Выражение его лица было суровым, но в глазах я увидела сострадание.
– Простите, – сказал он. – Не нужно было говорить про прихожан или кого-то еще. Их это не касается, хотя, уверен, они не преминут изобразить, что касается. Но речь о вас двоих. Насколько я могу судить, вы оба понимаете, что совершили ошибку, и, должен заметить, ошибку глупейшую из всех возможных. Но знаете что? Каждый из нас ошибается. Вопрос в том, как быть, если ты оступился. Некоторые открещиваются от последствий, другие же принимают их, берут ситуацию под контроль и учатся на своих ошибках.
Он «профессинально» прервался, проверяя, насколько заблудшие дети прониклись сказанным им и осознали свое головотяпство.
