Лаура Дейв - Восемьсот виноградин
Он наклонился к ней и произнес то, в чем раньше не признавался даже самому себе:
– Меня огорчает, что никому из них не нужен виноградник.
– Мы сами воспитывали детей так, чтобы они хотели чего-то своего.
– Конечно, – кивнул Дэн, – но… Да нет, это глупо. Сам не знаю, что говорю. Я рад, что они занимаются тем, чем занимаются. Рад за каждого из них. Просто у меня сентиментальное настроение.
– Похоже на то, – ответила Джен и придвинулась поближе.
– Я сам отговорил Джорджию оставаться здесь. Отправил исследовать новые миры.
– И?
– По-моему, она не счастлива в том мире, который выбрала. По крайней мере, не так счастлива, как раньше.
– Тогда она еще вернется домой.
В комнате Финна врубили музыку – на весь дом загремел панк-рок.
– Что это с ней сегодня?
– Предсвадебная лихорадка?
Дэн поднял голову, раздумывая, бросить в окно камушком или просто сбегать наверх и выяснить у будущей невестки, не сошла ли она с ума.
– Пойдем, я тебя кое-куда отведу, – сказала Джен.
Она провела его через виноградник к четырнадцатому блоку, где на небольшой лужайке были приготовлены одеяло, бутылка вина и маленький радиоприемник.
Здесь они не слышали музыки и не видели ничего, кроме друг друга. Дэн принялся целовать жену – сначала нежно, потом все более страстно. Затем встал позади нее и начал медленно задирать подол платья. Джен оперлась на него, обхватила за талию и бедро. Он толчками вошел внутрь, держась одной рукой за ее живот.
Дэн отвел волосы у жены с лица.
– Тебе тоже кажется, что это наш первый раз?
Это и был первый раз. Но далеко не последний.
Насущная необходимость
Когда я подошла к дому, подъездная дорожка была заставлена машинами: на ней стояли грузовики организующей банкет фирмы, грузовик флориста, фургон мебельной компании. Готовясь к вечеринке, люди сновали по дому и лужайке, несли куда-то свечи, фонари и цветы, лимоны и виноградные листья в стеклянных вазах, тащили на спине диваны.
– Привет!
Я обернулась: посреди подъездной дорожки стояла Сюзанна, одетая в длинную, как платье, блузку и невысокие сапожки. Она была на восьмом месяце беременности и выглядела потрясающе.
– Я приехала, – объявила Сюзанна и раскрыла объятия.
Вне себя от радости я бросилась ей на шею.
– Что ты здесь делаешь?
– В смысле, что я здесь делаю? А сама-то ты как думаешь? Отлыниваю от работы, разумеется.
Она стиснула меня в объятиях, потом отстранилась.
– Слушай, как ты могла не упомянуть, что мать ребенка – Мишель Картер? Самая безумная деталь во всей истории.
– А что это меняет?
– Меняет, как я преподнесу твою историю всем остальным. А правда, что каждый январь Мишель проводит чистку медом и весь остальной год питается гамбургерами с картошкой фри?
– Откуда ты это взяла?
– Где-то читала. Неважно.
– А что важно?
– Не могла бы ты выяснить, как именно она это делает? Я тоже люблю гамбургеры с картошкой фри.
Я склонила голову набок, глядя на подругу.
– Ты что, ехала на машине от самого Лос-Анджелеса?
– Нет. Села на самолет, а в Сан-Франциско взяла напрокат машину. За восемьсот долларов.
– Ужас.
– Хочешь вернуть мне деньги?
– Ты потрясающая, – с улыбкой ответила я.
Сюзанна закатила глаза.
– Давай не будем об очевидном. У меня мало времени – до обратного рейса пятьдесят минут.
– Ты разве не останешься на вечеринку?
Сюзанна обняла себя за живот.
– Солнце мое, раз мне нельзя пить, я с тем же успехом могу отправиться к дантисту.
* * *Мы зашагали в сторону виноградника.
– Начнем с главного, хорошо? – заговорила Сюзанна.
– Хорошо.
– Что это за безобразие на тебе надето и почему?
Я взглянула на свои джинсовые шорты и блузку в крестьянском стиле, которые нашла в шкафу. Волосы у меня были собраны в два слабо закрученных узла.
– У нас в Сономе все так ходят. В стиле кэжуал.
– Нет, вот стиль кэжуал. – Сюзанна указала на собственное платье. – А это стиль семидесятых! Не распускайся!
– Постараюсь.
– Вот и отлично, потому что у меня есть один совет, который тебе не понравится.
– Слушаю.
– Знаю, я сказала, что ты должна выйти за Бена. Но я еще раз подумала и пришла к выводу, что это не так. Ты правильно сделала, когда его бросила.
– О чем ты?
Сюзанна взяла меня под руку.
– Я о том, что Чарльз изменил мне в старшей школе. Что мне пришлось пережить его предательство.
– Ты же приводила это как довод в пользу того, что я должна остаться с Беном!
– В том-то и дело. Я смогла простить Чарльза, потому что знала: на самом деле у меня нет конкурентов. Как ни парадоксально, он искренне считает, что я самая красивая женщина на свете. Я для него – насущная необходимость. – Сюзанна выдержала паузу и добавила: – Не думаю, что Бен для тебя насущная необходимость.
– Почему? – растерянно спросила я.
Она стиснула мою руку.
– Мне всегда казалось, что Бен тебя понимает – что вы понимаете друг друга. Вот почему я так снисходительно отнеслась к тому, что он натворил. Но… Если бы ты тоже так думала, ты бы точно знала, что хочешь с ним остаться.
– Я и так знаю.
– В каком смысле?
– Мы пытаемся все уладить.
Сюзанна застыла на месте.
– То есть?..
Я пожала плечами, раздумывая, как ей объяснить, но тут до нее дошло.
– Он для тебя насущная необходимость?
Я улыбнулась. Мне снова верилось, что это так. Я достаточно отпустила ситуацию, чтобы постараться быть счастливой.
– Значит, у тебя все хорошо?
– Ну, если не считать этих шортов, которые, похоже, придется выбросить…
– Замечательно. Просто замечательно!
Сюзанна посмотрела в сторону взятой напрокат машины.
– Выходит, я зря летела самолетом, а потом ехала сюда от самого Сан-Франциско? В следующий раз, будь добра, держи меня в курсе!
Вечеринка в честь сбора урожая
При виде гостей становилось одновременно и радостно, и грустно. Из окна ванной на втором этаже я наблюдала, как они собираются и входят в шатер под аккомпанемент живой музыки в стиле блюграсс. На столах стояли бутылки с вином и тарелки с пиццей – изысканной, но все-таки пиццей. Ее подавали в память о первых вечеринках, когда это было единственное, что родители могли себе позволить. Зато сегодняшняя вечеринка обещала стать просто роскошной. Казалось, гости возбуждены и рады отметить очередной урожай – последний урожай отца.
Так же, наверное, будет выглядеть моя свадьба…
Бен оставил на зеркале послание, выведенное пальцем по стеклу: «Спускайся поскорее».
Я дотронулась рукой до букв, потом взглянула на свое отражение. Разгладила подол фиолетового платья, поправила собранные в низкий хвост волосы.
Как ни странно, последние суматошные дни не сказались на моей внешности. Возможно, дело в том, что я получила передышку и не работала, как обычно, по девяносто часов в неделю. В любом случае сомнений быть не могло: я выглядела отдохнувшей и счастливой.
Раздался негромкий стук, и на пороге ванной появился отец в темных брюках и белой рубашке. Настоящий красавец. Он протянул мне веточку лаванды, словно букет.
– Прошу!
– Это мне?
– С условием, что вы согласитесь меня сопровождать.
– С удовольствием, хотя вообще-то это ты должен меня сопровождать. Как себя чувствуешь?
Папа взял меня под руку.
– Вот теперь лучше.
Мы спустились на первый этаж и вышли во двор.
Перед входом в шатер отец наклонился ко мне и прошептал:
– Через несколько дней я приведу тебя сюда уже по другому поводу.
Сердце у меня подпрыгнуло.
– Похоже, ты прав.
Не успели мы войти, как к нам подошел официант с подносом и подал по бокалу игристого вина – единственного на сегодняшнем вечере. Произвели его на своей крошечной винодельне Гэри с Луизой. Типичное калифорнийское игристое вино – розоватое, скорее сухое, чем сладкое.
Отец поднял бокал и произнес:
– Спасибо, что попыталась подать на меня в суд. В каком-то смысле это самое приятное, что произошло со мной в последнее время.
– Тогда почему ты на меня наорал?
Он наклонил бокал в мою сторону и улыбнулся.
– Потому что это было не только приятно, но и подло.
Тут я увидела идущую по двору маму, а рядом с ней – Генри. Как ни тяжело признать, в костюме он выглядел настоящим щеголем. Мама в длинном желтом платье смотрелась очаровательно. Кажется, она нервничала – возможно, из-за присутствия Генри, возможно, из-за самой вечеринки, на которой в этом году было особенно много гостей. А может быть, мама искала отца и боялась, что он отнесется к приходу ее приятеля не так спокойно, как обещал.
Прежде чем отец успел их заметить, к нам подошли Гэри с Луизой, а вслед за ними – Брайан Квин. Все трое повлекли его за собой в глубь шатра, украшенного маленькими свечками, коричневыми фонарями и цветами в банках из-под желе.
– Я только на минутку, хорошо? – шепнул отец и тут же исчез в толпе.
